Знаете, что самое паршивое в семейных встречах? Нет, не тётушкины расспросы о личной жизни и не бабушкины попытки накормить тебя до отвала. Самое ужасное — это когда ты сидишь в гостиной, окружённая людьми, которые когда-то были ближе всех на свете, а теперь... Теперь вы словно чужие.
Я смотрю на своих сестёр. Лена — старшая, всегда собранная и серьёзная. Сейчас она нервно постукивает ногой по полу, то и дело поглядывая на часы. Маша — младшенькая, вечно витающая в облаках. Она рассеянно крутит в руках телефон, явно мечтая оказаться где угодно, только не здесь.
А я? Я Аня, средняя. Та, кто всегда пыталась всех примирить. Смешно, правда?
— Итак, девочки, — голос нотариуса вырывает меня из размышлений. — Ваш отец оставил весьма... необычное завещание.
Мы переглядываемся. Отец. Человек, которого мы не видели уже пять лет. Человек, из-за которого наша семья развалилась на части.
— Вы получите наследство при одном условии, — продолжает нотариус. — Вы должны восстановить семейный бизнес. За год.
Тишина. А потом...
— Что?! — Лена вскакивает с места. — Это какая-то шутка?
— Бизнес? — Маша недоуменно хлопает глазами. — Какой ещё бизнес?
А я... я вдруг вспоминаю. Маленький магазинчик на углу улицы. Запах свежей выпечки. Смех покупателей. И папа, который всегда говорил: "Девочки, запомните — нет ничего важнее семьи".
Ха! Как же.
— Пекарня "Сладкие воспоминания", — тихо произношу я. — Папина гордость.
— И наше проклятье, — фыркает Лена.
Нотариус откашливается:
— Согласно завещанию, если вы сумеете восстановить бизнес и сделать его прибыльным в течение года, вы получите... — он делает драматическую паузу, — пятьдесят миллионов рублей. Каждая.
Вот теперь тишина ДЕЙСТВИТЕЛЬНО звенит.
Пятьдесят миллионов. Сумма, которая могла бы изменить нашу жизнь. Но ценой чего?
— Я не буду в этом участвовать, — Лена решительно встаёт. — Ни за какие деньги.
— Лен, подожди! — я хватаю её за руку. — Давай хотя бы обсудим...
— Обсудим что? — она вырывается. — Как этот... этот ЧЕЛОВЕК снова пытается управлять нашими жизнями? Даже после смерти?!
Я вижу, как в её глазах блестят слёзы. Лена всегда была папиной дочкой. До того дня, когда...
— А я согласна! — вдруг выпаливает Маша. Мы с Леной удивлённо смотрим на неё. — Что? Я хочу попробовать. Это же... ну, типа, последний шанс всё исправить, да?
Я смотрю на своих сестёр. Лена — вся в напряжении, готовая сбежать в любой момент. Маша — с этим своим фирменным мечтательным взглядом.
А я? Я снова оказалась между двух огней.
— Давайте хотя бы съездим туда, — предлагаю я. — Посмотрим, что осталось от пекарни. А потом решим.
Лена колеблется. Маша нетерпеливо подпрыгивает на месте.
— Ладно, — наконец сдаётся старшая. — Но только посмотреть!
На месте
Пекарня. Или то, что от неё осталось. Облупившаяся вывеска, пыльные окна, заколоченная дверь.
— Господи, — шепчет Лена. — Во что он превратил это место?
Я осторожно касаюсь стены. Кажется, я всё ещё чувствую запах корицы и ванили.
— Эй, смотрите! — Маша указывает на что-то на земле. — Это же...
Старая фотография. Мы втроём, совсем ещё малышки, в передниках, перепачканных мукой. Папа обнимает нас, улыбаясь так широко, словно выиграл в лотерею.
— Выбросьте эту гадость, — цедит Лена.
Но я вижу, как дрожат её руки.
— Девочки, — я глубоко вздыхаю. — Может... может, попробуем? Ради нас самих. Не ради денег, не ради папы. Ради того, чтобы понять — можем ли мы всё ещё быть семьёй?
Тишина. Долгая, тяжёлая.
— Я... я не знаю, смогу ли, — тихо говорит Лена. — После всего, что было...
— А я хочу! — Маша подпрыгивает на месте. — Мы же как в той сказке будем, про трёх сестёр, которые...
— Это не сказка, Маш, — обрывает её Лена. — Это реальная жизнь. С реальными проблемами.
Я смотрю на них. Мои сёстры. Такие разные, такие сложные. Но всё ещё — мои.
— Давайте просто... попробуем, — говорю я. — Хотя бы месяц. Если не получится — разойдёмся и забудем. Идёт?
Лена закусывает губу. Маша затаила дыхание.
— Идёт, — наконец выдыхает старшая. — Но учтите: при первых же проблемах я ухожу.
— Ура! — Маша бросается обнимать нас. — Мы будем как... как три мушкетёра! Только в муке!
Я не могу сдержать смешок. Боже, во что мы ввязываемся?
Начало работы
Первый месяц оказался... ну, скажем так, интересным.
— Лена, ты не можешь просто взять и уволить половину персонала!
— Могу, если они не соответствуют стандартам!
— Каким стандартам? Мы ещё даже не открылись!
— А ты, Маша, перестань рисовать эти дурацкие узоры на тортах! Мы пекарня, а не художественная галерея!
— Но они такие красивые...
Я стою посреди этого хаоса и думаю: может, это была плохая идея?
Но потом... потом случается ОНО.
Мы сидим поздно вечером, уставшие, перепачканные мукой. Печь только что выдала первую партию хлеба.
— Ну что, попробуем? — я разламываю буханку.
Запах. Этот божественный аромат свежеиспечённого хлеба. Я вижу, как меняются лица моих сестёр. Как Лена прикрывает глаза, вдыхая. Как Маша нетерпеливо тянется за куском.
Мы пробуем. И...
— Чёрт возьми, — шепчет Лена. — Это... это как в детстве.
— Мммм! — Маша с набитым ртом пытается что-то сказать.
А я... я чувствую, как по щеке катится слеза. Потому что в этот момент я понимаю: мы всё ещё семья. Несмотря ни на что.
Некоторое время спустя
Проходят недели. Месяцы. Мы работаем, спорим, миримся. Учимся заново быть сёстрами.
Лена постепенно оттаивает. Её жёсткость смягчается, превращаясь в деловую хватку. Маша находит своё призвание в создании уникальных десертов. А я... я снова становлюсь той, кто держит всё вместе.
Но не всё так гладко. Однажды вечером...
— Девочки, я должна вам кое-что показать, — Лена выглядит непривычно нервной.
Она достаёт старую записную книжку.
— Это папин дневник. Я... я нашла его, когда разбирала документы.
Мы молча листаем страницы. И с каждой строчкой картина прошлого меняется.
Оказывается, папа не бросил нас. Он пытался спасти бизнес, отчаянно борясь с долгами. Он отдалился, чтобы защитить нас от проблем.
— Боже, — шепчет Маша. — Мы всё это время думали...
Лена плачет. Впервые за много лет я вижу, как она плачет.
— Я так его ненавидела, — всхлипывает она. — А он... он просто хотел нас уберечь.
Мы обнимаемся. Крепко-крепко, как в детстве. И в этот момент я понимаю: вот оно. Вот зачем всё это было нужно.
План отца
Год пролетает незаметно. Пекарня "Сладкие воспоминания" снова открыта. И она процветает.
Мы стоим перед нотариусом. Он зачитывает результаты:
— Поздравляю, девочки. Вы выполнили условие завещания. Пятьдесят миллионов — ваши.
Мы переглядываемся. И вдруг...
— Знаете что? — говорит Лена. — К чёрту эти деньги. У нас есть кое-что поважнее.
Маша кивает: — Ага! У нас есть наша пекарня! И... и мы сами.
Я улыбаюсь: — Мы снова семья. И это стоит дороже любых миллионов.
Нотариус удивлённо смотрит на нас: — Но... как же наследство?
Мы снова переглядываемся. И я говорю то, что чувствуем мы все:
— Знаете, наше настоящее наследство — это не деньги. Это память о папе, его любовь к своему делу. И наша любовь друг к другу. Так что... спасибо, но нет.
Мы выходим из офиса, держась за руки. Впереди — новый день. Новые испытания. Новые радости.
Но теперь мы знаем: что бы ни случилось, мы справимся.
Потому что мы — семья.
А семья — это самое главное.