Части ВВС Западного округа успели поднять ночью по боевой тревоге уровень боеготовности. К 4 часам утра у них был разный уровень готовности, но никто не спал. А на большинстве аэродромов истребительной авиации лётчики и самолёты были готовы к взлёту.
Предыдущая статья:
Так, 124-й истребительный авиаполк успел поднять в воздух дежурное звено истребителей, которые встретили первую волну немецких бомбардировщиков.
В ходе боя командир звена лейтенант Дмитрий Кокорев израсходовал при атаках на бомбардировщики весь боекомплект, но, видя, что повреждённый самолёт продолжает уходить, произвёл таран бомбардировщика.
В ходе тарана немецкий самолёт (им оказался бомбардировщик "Дорнье-17") был сбит, похоронив собой двух членов экипажа, а двое выживших попали в плен.
Лейтенант Кокорев после тарана успешно посадил свой самолёт.
Это произошло в 5:15 утра.
Сбитый бомбардировщик, вероятно, был первым потерянным немцами самолётом над Белоруссией, а его захваченные члены экипажа - вероятно, первыми немецкими пленными в Великой Отечественной войне.
Так немцам сразу показали, что их будет ожидать в воздухе ожесточённое сопротивление.
123-й и 129-й истребительные авиаполки также встретили первые немецкие волны в воздухе, связав их воздушными атаками и не дав нанести эффективный удар по аэродромам.
122-й истребительный авиаполк вовсе по приказу командира полка успел поднять в воздух все свои исправные самолёты - сразу 53 истребителя И-16, и немецкий удар накрыл только неисправные самолёты на земле.
Но в первую волну немцы и не вкладывали все свои силы.
Их тактика заключалась в последовательных частых атаках, причём помимо того, что удары были разнесены на три-четыре волны, в рамках этих волн они практиковали своеобразные двойные удары, когда между налётами двух групп самолётов был интервал буквально 10-15 минут.
Если первая группа сковывала боем, то вторая попадала в период, когда советские истребители вынуждены были садиться на заправку и перезарядку.
Так происходило над всеми аэродромами: рано или поздно каждый из них попадал под удар, когда в воздухе дежурного звена не оказывалось.
Тот же 124-й полк, в котором служил Дмитрий Кокорев, в течение дня подвергся нескольким ударам, потеряв в итоге 30 самолётов на земле.
В 129-м полку за день таким образом выбили 38 самолётов.
122-й полк, который в первом налёте не потерял ни одного исправного истребителя, в полном составе перебазировался.
Разведчики, которые активно мониторили как результаты ударов, так и перебазировки авиации, засекли полк на новой площадке и оперативно навели на него ударные группы.
В результате, начиная с 14:50 и до 19:30 вечера, полк подвергся трём ударам, в результате которых к концу дня потерял в общем итоге 69 самолётов - практически всю матчасть.
Вот это типичный пример выбивания советской авиации 22 июня.
33-й истребительный полк подвергся мощному удару двадцати двух бомбардировщиков в 6:00 утра, но полк в полном составе был в воздухе, и удар оказался безрезультатным.
Немцы сменили тактику и снова взялись за полк уже вечером, нанеся тройной удар.
В 21:20 налёт совершили тяжёлые истребители Мессершмитт-110 для связывания дежурного звена боем, а затем буквально без перерыва их последовательно сменили две группы истребителей Ме-109.
Советские самолёты и здесь поймали на земле: 33-й полк потерял на земле от этого удара 34 самолёта.
Таким же образом немцы расправились в итоге и со 123-м полком, давшим отпор первой волне.
Немцы снова добили полк, когда самолётам пришлось садиться на землю.
Командир полка майор Сурин был подбит и погиб именно в тот момент, когда его самолёт шёл на посадку.
В итоге за день полк потерял 53 истребителя.
Однако полк продолжал сражаться весь день и сумел своеобразно отомстить за разгром и гибель командира: лейтенант Пётр Рябцев в небе над Брестом после израсходования боеприпасов также удачно таранил немецкий Ме-109, сбив его.
Советский лётчик выпрыгнул с парашютом и вернулся в часть.
И Пётр Рябцев, и Дмитрий Кокорев не доживут до Победы - оба погибнут позже в 1941 году.
Несмотря на то, что сегодня их тараны подтверждаются немецкими документами и их подвиг не вызывает сомнений, они не были удостоены званий Героев Советского Союза.
И звания Героев России посмертно, как для людей, совершивших подвиги в годы Великой Отечественной войны (как это сегодня практикуется и позволяет сделать законодательство), этим людям также никто присвоить не считает нужным.
Однако если с истребительными частями немцам пришлось усиленно и напряжённо воевать весь день, ударная советская авиация не могла так постоять за себя и понесла тяжелейшие потери на земле в самом начале дня.
16-й бомбардировочный полк переучивался с самолётов СБ на новейшие Пе-2, и на аэродроме стояло два комплекта самолётов.
Немцы сожгли на земле 23 СБ и 37 Пе-2.
В 39-м бомбардировочном полку на земле уничтожили 43 СБ и 5 Пе-2. Так уже утром 22 июня все 42 новейших бомбардировщика Пе-2, успевшие прибыть в округ, были уничтожены.
Важным фактором немецких успехов, о котором нечасто вспоминают в ходе дискуссии об июньском разгроме, является отсутствие на аэродромах ПВО. Советская зенитная артиллерия находилась в процессе перевооружения на новую малокалиберную зенитную артиллерию калибром 37 мм, которая должна была стать основой ПВО авиабаз.
ПВО всё ещё оставались вооружены вот такими нехитроумными четверными пулемётами "Максим". Против немецкой бомбардировочной авиации в сорок первом это было уже "ни о чём".
В результате ПВО аэродромов просто не смогло сбить ни одного немецкого самолёта.
74-й штурмовой авиаполк потерял всю свою матчасть - все 70 самолётов, в том числе единственные на весь округ восемь новейших штурмовиков Ил-2.
Причём штурмовики с небольшими повреждениями достались немцам, которые захватили аэродром уже 22 июня и заполучили в качестве трофея в первый же день войны новейший самолёт, о существовании которого до этого не имели ни малейшего представления.
Немцы за 22 июня разгромили на земле и в воздухе три советские смешанные авиадивизии первой линии. Однако это была далеко не вся авиация Западного округа: некоторые места базирования советской авиации в тот день ударам вовсе не подвергались.
Однако убогая организация советских ВВС не позволяла перехватить инициативу.
У командующего ВВС фронта генерала Копеца формально оставались под командованием только бомбардировщики 13-й бомбардировочной дивизии и 3-го корпуса дальней авиации, и то формально, так как он подчинялся генералу Павлову, и командование фронта могло ставить командующему ВВС любые задачи.
По довоенным планам прикрытия советские ВВС при нападении Германии должны были также наносить удары по вражеским аэродромам, районам сосредоточения войск, мостам, транспортным узлам, чтобы ослабить наступательные возможности противника.
В полдень генерал Копец приказал двум бомбардировочным полкам нанести удары по немецким аэродромам.
Бомбардировщики СБ сумели достичь цели и нанести удары, которые немцы откровенно проспали.
К сожалению, удары наносились вслепую, и в тот момент, видимо, боевой авиации там не оказалось - были поражены три учебных и связных самолёта.
Однако днём 22 июня ВВС Западного фронта бомбили аэродромы на территории Рейха.
В следующий раз такое повторится не скоро, причём над целями бомбардировщики не имели прикрытия.
Один полк вернулся на базу благополучно, второму не повезло: в ходе возвращения пришлось встретиться в небе с немецкими истребителями, которых возглавлял лично Вернер Мёльдерс.
Без истребительного прикрытия СБ стали лёгкой добычей.
Не потеряв ни одного самолёта, немцы сбили 20 СБ, включая командира полка и трёх командиров эскадрилий.
Однако этот выпад советской авиации так и остался единичным.
По планам прикрытия Западного округа предусматривался массированный удар по вражеским аэродромам силами более 400 бомбардировщиков, и сопоставимые силы у генерала Копца были.
Но уже днём 22 июня, в связи с прорывом немцев на земле, штаб фронта поставил ВВС задачу переключиться на немецкие наземные войска.
Какой эффект дадут удары бомбардировщиков СБ и ДБ-3 с пологого пикирования и высоты в несколько тысяч метров по немецким моторизованным колоннам без истребительного прикрытия, мало кого интересовало.
Копцу в такой системе подчинения оставалось только исполнять, и советские бомбардировщики, которые создавались, а их экипажи готовились к совсем другим задачам, на ближайшие дни станут "охотниками за немецкими танками".
Как это получилось в первый день, можно увидеть на примере 96-го дальнебомбардировочного полка.
Из семидесяти вылетевших на бомбёжку немецких танковых колонн бомбардировщиков ДБ-3 были сбиты 22, при этом ни одного танка уничтожить не удалось.
Немецкие танковые соединения были насыщены зенитной артиллерией калибром от 20 до 88 мм и могли за себя постоять.
Да и встреча с немецкими истребителями также была очень вероятной в те дни над Белоруссией.
А своих истребителей не было: большинство было выведено из строя, а те, кто уцелел, были заняты боями и защитой своих авиабаз.
В условиях отсутствия связи и хаоса, связанного с перебазированием и сменой аэродромов, чтобы уйти из-под ударов, были потеряны три командира авиаполков и один командир авиадивизии.
Управление ВВС фронта было генералом Копцем потеряно окончательно.
Чтобы разобраться в стремительно меняющейся ситуации, он лично сел на истребитель и облетел передовые аэродромы.
Картина увиденного произвела на него такое впечатление, что после приземления в 18:00 он застрелился.
Понять его потрясение можно: 22 июня Западный фронт потерял 738 самолётов, 528 из них были уничтожены на земле.
Немецкие безвозвратные потери составили порядка 30 самолётов (сбитыми и списанными вследствие повреждений).
Уничтожив почти половину ВВС Западного фронта в первый день, Люфтваффе не прекратили своё существование и не прекратили сражаться.
Ежедневные воздушные бои шли на протяжении всей битвы, но немцы твёрдо захватили инициативу и продолжали её удерживать, продолжая наносить советской авиации тяжёлые потери и поражения.
23 июня они также продолжили выбивать советские самолёты.
В тот день ВВС Западного фронта потеряли ещё 125 самолётов, в том числе 63 на земле.
Поражение советской авиации напрямую влияло на события на земле.
Но об этом далее.