О страхе и необходимости проверять, а не брать на веру
Дорогие читатели! Эта история написана не мной. История от Михаила. Я вам немного рассказывала о нём и о его реальном сторителлинге: https://dzen.ru/a/ZsTfFBQ7kS2RS8RW; https://dzen.ru/a/Zsn7RrjJ5D6iwG3u
– Ты куда? – окликнул меня Варшек.
– За хлебом! Мама послала – припрыгивая на бегу, бросил я в ответ.
– Через дорогу? Ну смотри-и-и – протянул он.
И что-то в голосе Варшека заставило меня остановиться. Я повернулся и подошел к нему поближе.
– А что?
– Да меня только что там пятеро пациков подшибли.
Летний солнечный денек в момент потерял для меня все краски.
Рядом с домом был большой универсальный магазин «Урал».
Но хлебный – располагался на другой стороне нашей улицы, во дворах.
И это были НЕ НАШИ дворы.
Мало того – это была пограничная территория. И туда частенько наведывались шайки с соседнего района. Пометить место, заявить на него свои права, побить кого поймают, а при удаче – еще и разжиться мелочевкой и, может быть, какими-то вещичками из карманов жертв налета.
В свете последней новости мое малейшее желание появляться там – моментально испарилось.
Варшек поймал мой испуганный взгляд, и – как мне показалось, с воодушевлением – продолжил:
– Выхожу значит я с буханкой из магаза, и слышу «Стоять пацик! Откуда?»
Набежало пять человек, окружили меня.
Я такой – «Я с Пушкинской. А вы чё, с Карла Маркса что ли?»
И один такой говорит – тут Варшек максимально постарался изобразить злодейскую ухмылку и издевательский тон – «Угадааал».
Я смотрю в синие глаза Варшека, и меня колотит.
Варшек знал, чем меня напугать.
Это мне сейчас 11. А год назад было всего 10.
Тогда на нашей Центральной площади – недалеко от дома – все время что-то строилось. Стояли заборы, рылись котлованы…
И снова погожий летний денек. Я прохожу мимо забора и замечаю в нем дыру. Конечно – надо войти внутрь. Это же так интересно!
Внутри – начатый котлован. Сегодня выходной, и строителей нет.
Это же ... это же новый мир! Марс – с красными глиняными горами!
И вот я уже космонавт. Путешественник по загадочным мирам. Исследователь. Все, что я прочитал – от Жюля Верна до Ивана Ефремова – оживает. И я начинаю играть.
Я ношусь вверх и вниз, собираю «драгоценные» минералы, придумываю невероятные приключения – и тут же проживаю их.
– Ды-ды-ды-дых! – ползет мой марсоход вверх по горе.
Ну, это я губами говорю – озвучиваю все, что делается в игре. Но для меня это все равно что взаправду.
Реальный мир на время исчез.
Но скоро появился – причем, самым жестоким образом.
Вторгся в мир моих фантазий, пробив его – как заточенная отвертка протыкает болоньевую курточку.
На голову посыпались комья твердой глины.
Я еще внутри себя, я не понимаю, что происходит.
– Э! Фьюить (свист). Стоять бля!
Что это?
Несколько пацанов, постарше меня, попрыгали в яму и прижали меня к стене.
– Откуда?
– Отсюда.
Мой голос начинает дрожать. Я кажется уже понимаю, как я вляпался… Может, просто попугают и отпустят?
– Не пи..ди! Мы тебя не знаем!
Удар в нос, от которого в глазах вспыхнула и погасла лампочка.
Хлоп-хлоп – падают красные теплые капли на мои штаны, на постиранную мамой рубашку.
– Деньги есть? Чё в карманах? Доставай! Быстрее бля!
Почему в таких компаниях, среди мрачных бугаев, обязательно есть один мелкий засранец – который самый наглый, и издевается больше всех?
Они пинают меня, таскают за воротник по земле, заглядывают мне в лицо и видят именно то, что хотят.
Страх.
Я – парализован страхом. Я не могу ответить.
Сколько это продолжается – минут 15? Полчаса, час?
– Я не знаю.
Наконец им наскучило. Запуганный, измазанный в грязи и крови мальчишка им надоел. Он не плачет, но и не сопротивляется. Безответная кукла.
– Вали отсюда! – и победно ржут.
И теперь я боюсь.
Мне нужно сходить за хлебом. Но мне страшно.
– А я одному – продолжает Варшек – как дал в зубы! Вот так –
Он прикладывает кулак к своему лицу, потом смотрит на него и сует мне под нос
– Смотри! Вот еще до сих пор след от его зуба остался!
Я смотрю – и действительно! На костяшке глубокая тонкая вмятина. Как бы от зуба.
– Он такой «А-а-а!», схватился за рот и отвалил.
А другому я буханкой с размаха по морде «Дыщ»! Она в пакете у меня была. И он отлетает!
– А потом?
– А потом я побежал, а они там, у магаза остались. Это только что было. Наверное, они все еще там.
Варшек закончил рассказ и смотрит на меня. Чего-то ждет.
Ну и что мне делать теперь? Как я объясню маме, что отказался идти?
Да и Варшек … по-моему он всему двору растреплет, что я струсил.
Подождать подольше и идти потом? – Но хлеб нужен к обеду, а обед скоро.
Все выходит так, что надо идти. И идти сейчас.
– Ну, я пошел, – неуверенно выдавил я.
– А-а-а. Ну, давай, – как мне показалось, с разочарованием, ответил Варшек.
Перехожу дорогу. Отсюда начинается …
– Где они?
В животе холод, сердце колотится как отбойный молоток. Иду медленно, вглядываюсь в каждый кустик американского клена. Этих зарослей вдоль дорожки – немеряно. И за каждым могут сидеть ОНИ.
Вроде не видно никого. Может, на детской площадке?
– Нет. Там пара мамаш с карапузами.
Эти твари могут сидеть в подъезде и смотреть на меня через подъездное окно. Жмусь к стене серой пятиэтажки. Хлебный – на дальнем торце этого дома.
Подкрадываюсь и осторожно заглядываю за угол.
Никого.
Пять метров до крашеной синей масляной краской реечной двери магазина.
– А вдруг они прямо внутри? Стоят и ждут какого-нибудь пацана, вроде меня? Нет, я уже дошел до двери. Теперь нужно войти. Иначе – зачем шел? Зачем проделал весь этот жуткий путь?
Тяну тяжелую дверь на себя и спускаюсь в окутанный хлебными запахами полуподвал.
Скучающая продавщица, и … никого.
– Буханку серого, – протягиваю я 17 копеек.
Половина дела сделана. Теперь надо идти назад. Но почему-то уже легче.
Стоп! Варшек-то сказал, что его подшибли уже на обратной дороге – он, как и я теперь, шел с буханкой. Так что радоваться еще рано.
…
Подхожу к спасительной, «пограничной» улице. Перехожу дорогу.
И снова светит солнце! Птички снова поют. И машины шумят. И можно жить.
– Да я бы… Я бы тоже смог, как Варшек! Я бы их …
Из головы не выходит картинка – вмятина на костяшке его кулака.
Какая-то смутная мысль крутится в моей голове.
Я прикладываю кулак к лицу, как сделал Варшек, и давлю костяшкой на край зуба. Вначале осторожно – потом сильнее.
Отнимаю кулак от зуба, а на нем – точно такая же вмятина! Красная и немножко чешется.
А в левой руке у меня буханка серого, в пакете.
Дохожу до кустов у моего подъезда и останавливаюсь.
Беру пакет с хлебом правой рукой. Пару секунд смотрю на него.
И – бью себя им по лицу! Плоскостью, не углом.
Неприятно, но не очень-то и больно!
Бью еще раз – сильнее! Терпимо.
Еще сильнее. Больновато – но не отлетаю! Не отлетаю!
Еще раз? – Нет, пакет порвется, хлеб испачкается. И тогда ...
– Вот Варшек! Вот сволочь!
Он же прекрасно знал про ту историю на стройке!
А я – трус. Или уже не очень трус?
* * * *
Через год – я не то, чтобы перестал бояться получить по морде (и самому по ней врезать)… Но это чувство у меня основательно притупилось.
Притупилось не само по себе. Так не бывает. Впрочем, как это было – совсем другая история.
* * * *
Да надо было сразу не брать на веру рассказ Варшека. Ведь, чуял я, что он переигрывает! Не верить ему на слово!
Да, я проверил – но позже, чем мог. Вначале пробоялся по полной.
И только потом проверил – буханкой. Сейчас бы сказал – «протестировал».