Глава 35*
После службы вместе со всеми пациентками я пошла назад в особняк. Ко мне никто из них пока не осмеливается приблизиться, несмотря на то, что Клавдия так и не соизволила лично проводить меня. Всё та же молоденькая улыбчивая монахиня со мной. Щебечет что-то про проповедь, рассказывает о самом особняке. Но так всё сбивчиво, постоянно перескакивая с одного на другое, что я вскоре потеряла нить её рассказа.
Впервые за время своего заточения поднялась на второй этаж по мраморной лестнице. Обстановка здесь сильно отличается. Первое, что бросилось в глаза, это широкие коридоры. Двери есть, но все без замков, и выглядят они не как тюремные, а нормальные, что должны быть в любом доме. Единственное, что также угнетает, это серый неприветливый цвет стен. Интересно, у них краски во время ремонта другой не было или специально так задумано?
- Вот ваши апартаменты, Елизавета Васильевна, - показала мне монашка на одну из дверей.
«А неплохо тут», - поняла я сразу, как только переступила порог. Круглый стол, на котором стоит ваза с фруктами. Окна, пусть и с решётками, но с приличными занавесками любимого Мэри красного цвета. Несколько кресел, диванчик. Не знаю, персидские ли, но шикарные ковры ручной работы устилают пол. Кругом расставлены канделябры со вставленными свечами. Но и это ещё не всё! Есть вторая комната, которая является спальней. Ого! Такого богатства я не видела даже у мачехи, живя в Озерском.
Деревянная кровать не впечатляет шириной. Только бросаются в глаза высокая перина и горка различных подушек и подушечек. Обязательный для приличной женщины дамский столик с огромным зеркалом. Дубовый шкаф таких размеров, что в него можно повесить с десяток платьев. Кажется, я попала в царские хоромы или в нормальную “двушку” с претензией на роскошь.
Жаль, нет душа для полного счастья. Но думаю, что с горячей водой тут тоже не должно быть проблем.
- Располагайтесь, Елизавета Васильевна, - продолжила щебетать монашка. - В конце коридора есть общая гостиная. Там в свободное время собираются наши постоялицы для общения.
- И часто там собираются?
- Постоянно, Елизавета Васильевна. Правда, не все ходят. Кто-то предпочитает тишину и уединение. К тому же здесь всё, как и в любом приличном обществе: не всех принимают.
- И что происходит с теми, кто оказался чужд? - напряглась я.
- Скучают, злятся, но ничего поделать с этим не могут. А некоторые и сами предпочитают одиночество. Доктор строго-настрого запретил всему персоналу насильно заставлять дружить. Лишь волеизъявление наших постоялиц является мерилом.
- Почти свобода, получается?
- Относительная. Комнаты на ночь не запираем, но весь этаж приходится. Ложатся все по расписанию, встают тоже. Опять-таки, нарушать дневной режим нельзя. Кто против этих правил, та оказывается на первом этаже. А там, как вы успели убедиться, условия значительно хуже.
- Извините, - спросила я у монахини, - я до сих пор не поинтересовалась, как вас зовут. Вижу, что вы совсем не из простолюдинок. Очень правильная речь и манеры чувствуются.
- Мирское имя осталось в прошлом. Матушка Антонина… Но многие просто зовут Антониной.
- Очень приятно. Смотрю, большинство из служащих здесь монахинь имеют благородную кровь.
- Кровь для Бога у всех одинакова. Но вы правы. По простому хозяйству работают бывшие простолюдинки, а с больными постоялицами исключительно те, кто имеет определённые манеры и знания этикета. Естественно, такими могут быть лишь бывшие дворянки. Это и нам покаяние за грехи наши. Прислуживаем равным себе, гордыню усмиряя.
- И какой же у вас грех? - не удержалась и спросила я.
- Он только мой, - посуровела девушка. - Прошу о подобном больше не спрашивать.
- Извините. Это всё женское любопытство. Кажется, Бог вначале создал его, а потом уже из него женщину.
Зря я так пошутила. Антонина сразу замкнулась в себе и быстро удалилась, оставив меня в одиночестве. А ведь Илья Андреевич предупреждал, чтобы была осторожнее со своим юморком. Видимо, он сразу раскусил мою натуру и предполагал подобное развитие событий. Ещё один маленький плюсик в его характеристику. И огромный минус мне: не слежу за языком.
Оставшись одна, немного освоилась в новом месте. Решила перекусить свежайшим яблоком из вазы. Красное, наливное! Видимо, только-только сорванное с ветки. С каким упоением я впилась зубами в его сочный бок! Привыкнув у себя в Озерском поглощать их в любое время дня и ночи, жутко страдала в узилище от нехватки подобных природных витаминчиков. А тут, развалясь в кресле и вытянув уставшие ноги, прямо кайфовала, ощущая сладкий сок на губах.
Когда яблоко закончилось, пришло время розеточки с малиной. И опять чуть ли не пищу от удовольствия. Потом снова яблоко. Так почти весь фруктовый набор закончился. Вместе с этим пришла скука. Мне больше нечем заняться. Некоторое разнообразие внесла лишь примерка моего нового платья. Быстро справились! И сидит хорошо.
Кажется, по местному распорядку сейчас свободное время. Наверное, все пациентки собираются в общей гостиной и перемывают друг другу косточки. А чем ещё заняться, находясь в изоляции? Стоит и мне туда сходить.
Решение принято, но ноги идти отказываются. Мне почему-то до чёртиков страшно предстать перед местной публикой. Уверена, что там полно особ с нарушенной психикой. Как они встретят меня? Чувствую, что вливание в местное общество будет не из лёгких.
Уговаривала себя недолго. В конце концов, рано или поздно всё равно я выйду за дверь. Пусть лучше это случится рано, чем сидеть тут, придумывать себе различные страхи и мучиться от неизвестности.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, выдохнула и смело шагнула в коридор. Гостиную легко было найти по доносившимся звукам музыки. Кто-то очень талантливо играл на рояле.
Общий зал оказался огромен. По мне он больше напоминал бальный, чем гостиную. Рояль в нём действительно имелся. Худая женщина средних лет играла на нём какую-то печальную мелодию, до этого никогда не слышанную мною. Но она была прекрасна и одновременно вводила в лёгкий сплин. Хотелось плакать и слушать.
Всё пространство заставлено диванчиками и фруктовыми столами. Наподобие того, что я недавно ополовинила.
Но особенно бросились в глаза наряды женщин. Большая часть была разодета, как на приём к самому императору, сверкая драгоценностями и обмахиваясь дорогущими веерами. А вот вторая часть посетительниц гостиной были в таких же форменных платьях, как и я. Причём обе группы не перемешивались между собой и старались кучковаться в разных концах зала. Вернее, “форменные” кучкуются в дальнем уголке, а “бриллиантовые” оккупировали всё остальное пространство.
Тут даже гадать на кофейной гуще не надо, чтобы понять: никакой общности и равенства в лечебнице нет. Всё как в жизни… И я в данном случае отношусь к низшему сословию.
Волнует ли это меня? Нет. Но будет волновать тех, кто попытается взять надо мной верх. Обязательно кто-то из “бриллиантовых” постарается ткнуть новенькую лицом в грязь. А если учесть, что психика у многих нестабильна, то и чего похуже может случиться. Не удивлюсь, если те, кто в форменных платьях, находятся в роли неофициальных прислужниц.
Я же на такое не подпишусь, поэтому обязательно возникнут конфликты. Вместе с ними о пациентке Озерской сложится превратное мнение у администрации, и проторчу здесь очень долго. Блин! “Поправила” душевное здоровье!
Женщины в гостиной на пару секунд замерли при моём появлении. Потом одна расфуфыренная особа важно подошла ко мне, обмахиваясь веером, и пренебрежительно произнесла.
- Понятно. Ещё одну “прачку” нам подсунули. Кажется, здесь скоро нужно будет строить коровник для таких, как она.
Среди “бриллиантовых” раздался смех.
- Вот вы этим и займётесь. Так уж и быть, разрешаю, - благосклонно кивнула я. - Да! Ешьте поменьше сладкого. У вас от него кожа слишком дряблой стала.
Хотела обойти застывшую в недоумении мадам, но была больно схвачена ею за локоть.
- Ты как, девка, ко мне обращаешься?! - гневно воскликнула она. - Перед тобой графиня…
- Забыли перед графиней добавить “сумасшедшая”. Нормальные-то за пределами этого особняка живут, - не дав до конца представиться, перебила её я и, резко приблизившись, страшным голосом прошептала на ухо, чтобы никто не услышал. - Ещё раз дотронешься - вилку в глаз воткну. Я ведь тоже сумасшедшая. Не забывай об этом ни на минуту. Придёт время - начну с тебя, сладенькая. Оно скоро наступит... Молись...
Кажется, шалость удалась. Графиня, побледнев, резво отскочила от меня с воплем.
- Ненормальная!
- Это понятно, но я так и не услышала вашего имени.
В ответ тишина.
- Не хотите говорить? Жаль. Оно теперь очень важно для меня, - с вежливой улыбкой закончила я разговор и пошла к группе в форменной одежде.
Подойдя к настороженным женщинам, представилась.
- Озерская Елизавета Васильевна. Надеюсь, не помешаю?
Отвечать никто не торопится. Внимательно разглядывают меня, явно выискивая признаки сумасшествия. Впрочем, как и я у них. Почти все молодые, примерно моего возраста. Из десяти “форменных” только две женщины отличаются преклонным возрастом.
- А мы завтракать сегодня будем? - спросила одна из пожилых.
- Завтракать? - не поняла я. - Кажется, скоро ужин намечается.
- У Лидии Петровны память плохая, - пояснила курносая девушка. - То всё помнит, то ничего. Даже как её зовут иногда забывает и где находится. Вот опять: ничего… Но потом вспомнит и плакать начнёт.
Понятно. Болезнь Альцгеймера с прогрессирующей деменцией налицо. Видимо, намучились со старушкой родственники, прежде чем сюда определили.
- Не приведи господь! - произнесла я вслух, покачав головой. - Хотя я бы тоже хотела многое забыть. Чуть в монастырь мачеха не упекла, желая избавиться от нелюбимой падчерицы.
- Да у нас тут почти все такие! - расслабившись от того, что я не сумасшедшая, махнув рукой, сказала девушка. - Не ко двору пришлись в родном доме, вот и спровадили с глаз долой. Я - Ира Деньгина… Ирина Николаевна, купеческая дочь. Но мы тут все друг друга по именам зовём.
- Очень приятно, Ирочка. И этих “бриллиантовых” тоже по именам?
- Кого?
- Ну, этих… - показала я на женщин в нарядных платьях.
- Нет… Не доросли… И зря вы, Лиза, в спор с графиней Зинаидой Борисовной Зобниной вступили. Поверьте, что к добру подобное не приведёт.
- Посмотрим. Я дома с мачехой и её сынком справлялась. А они, поверь, змеи ещё те.
- Верю, - вздохнула она. - У меня дядя и двоюродный братец из той же породы. Благодаря им тут и очутилась, как батюшка преставился. Но графиня Зобнина - змея очень знатная. У неё яд поопаснее будет. Она как бы главная над всеми дамами. Перечить ей никто не смеет.