Федька, крепкий парень двадцати восьми лет от роду, косая сажень в плечах, единственный сын в семье, неспешно, шатаясь из стороны в сторону, вывел своего верного «коня» за ограду и еще засветло успел выехать с фермы. Он с детства ездил на своем стареньком облезлом велосипеде, видавшем виды. Единственное транспортное средство в семье неистово эксплуатировалось по полной программе всеми членами семьи, перевозя мешки с зерном, удачно украденные с колхозного тока, картошку с поля, сено с луга и другие необходимые вещи в хозяйстве. А что? Удобно. И грохота мотора не слышно по всей округе, и в кустах спрятать легко, когда идешь на вылазки темным вечером. Да, и попросту говоря, на бензин не надо тратиться, на запчасти, а в доме экономия большая. Так сказать: копеечка к копеечке прибавляется, рубль сохраняется.
Вот и сейчас на багажнике велосипеда удачно примостился ящик с тыквами и вилы с косой. Он приноровился немного и запрыгнул на лихого скакуна. Велосипед жалобно заскрипел под тяжестью хозяина, колеса вжались в землю моля владельца о пощаде, и покатил в нужном направлении.
Правда, парень был изрядно пьян, поэтому мало обращал внимания на стоны верного помощника, весело ехал по дороге, виляя из стороны в сторону, едва передвигая педалями. В этот момент зацепился брюками за цепь.
- Черт, черт, черт! – Закричал он. Успев удержать равновесие. Впрочем, оглянулся судорожно, помянув ненароком , сами понимаете кого. Вокруг стояла гробовая тишина, лишь сверчки продолжали свой вечерний концерт.
Успокоившись немного, отцепил штанину, поправил рубашку, подтянул ремень. Воспрял духом.
- Чего это я? – Спросил сам себя. Нахлобучил кепку и продолжил свой путь.
Для пущей храбрости он напевал про себя запомнившуюся с ужина мелодию, во время которого они с Семенычем опустошили две бутылки беленькой, за рождение его третьего внука, закусывая малосольными огурчиками и пирогом с мясом, любезно приготовленным Марией Поликарповной, любимой супругой Семеныча.
- Хорошая у тебя жена, - похвалил немногословный Федор Марию, дожевывая огурец. Хруст от которого раздавался громче, чем песня из приемника..
- Иии не говори! Заботливая, добрая, - перечислял сторож, загибая при этом пальцы на руке, - а готовит как!!! Пальчики оближешь!
- Мне б такую. – Мечтательно, растягивая слова, произнес парень.
- А ты женись! – Подняв палец вверх, произнес Семеныч.
- Ха! На ком?
- Да хоть на Таньке Поповой. Хороша девка, красивая, ядреная. Работать может. - Со знанием дела произнес Семеныч. – Хочешь, пособлю.
- Неее, к ней Колька сватается.
- Так ты отбей!
- Нееее, пущай живут. Мешать не буду. Еще будет потом Кольку вспоминать. Мне это надо? Да и боятся они меня.
-А чего так? - Удивился Семеныч.
-Большой больно. Вдруг задавлю? - Засмеялся парень.
-Да нууу!!!
- Знать, моя невеста, еще под стол пешком ходит, - подытожил Федор. - Вот оно как.
- Растет, значит, где - то, ну и добре. Жениться – это брат штука серьезная. Торопиться не надо. – Почесал роскошную бороду Семеныч.
- Да! Вот была бы, как твоя половинка… я бы… - Он подумал с минуту, - сразу, не раздумывая, - стукнул парень по столу кулаком, вроде как решившись на отчаянный шаг.
- Хм, как моя… - развел руками его собеседник, - моя, знаешь, одна такая… может в целом мире такой не найти. – Задумчиво произнес Семеныч, - Все, Федя, я спать.
Он ткнулся лицом в стол и захрапел. Федор отволок товарища на кучу соломы, бережно подложил под голову пиджак и двинулся к выходу.
Федор, осоловелым туманным взглядом, рассматривал раскинувшиеся вокруг поля налитой пшеницы, с яркими кровавыми просветами маковых островков.
- Красота! Мать его…
Сумерки быстро сгущались. Голова налилась от выпитого первача. Смерив расстояние, которое надо еще проехать, вздохнул и решил сократить объездной путь к дому по тропинке, ведущей через давно заброшенное кладбище. Оно поросло травой, колючим кустарником и только покосившиеся кресты напоминали о старом захоронении. Люди редко бегали через него, только днем и по большой надобности. Тропинка была неровная, все время петляла.
-Пьяные ее топтали небось, - выругался он.
Так и ехал, часто подскакивал на кочках и выкрикивал непонятные сумбурные слова, больше напоминающие бестолковые звуки, маты, ахи и охи. Показалось кладбище, первые покосившиеся от старости кресты, ржавые памятники.
Жуткий страх прокрался под рубашку холодными корявыми руками, обнимая все сильнее, сердце сжалось в одночасье, и он решил проскочить страшное место поскорее. Надавив на педали, наклонился всем корпусом на руль, крикнул:
- Выручай, милый! - И рванул, что есть мочи. Только сразу же наскочил на преграду, попав то ли на обломок плиты, то ли на камень. Не соображая ничего, полетел на землю, прокатился вперед и упал в яму. Приземлившись удачным образом, успокоился, обнял подкатившуюся к нему тыкву, уснул, поджав ноги и положив руку под голову.
Черное небо светилось слабым светом луны, когда Федя открыл глаза. Яркие звезды танцевали перед ним и шептались между собой.
- Давай сюда.
- Да тащи быстрее, чего ты копошишься.
- Страшно!
- Ты че, слабак, что ли? Испугался!
- А вдруг тут нечисть водится.
- Полно врать-то.
- Вон там хорошее место.
Федя сфокусировался, как мог, поежился и подумал:
- Надо же, я звезды понимаю! С чего бы это? – Кривая улыбка появилась на его лице. – Что со мной такое? Где я? Умер, кажись!
Догадка его насторожила.
Он несмело ощупал место вокруг себя, потрогал шишку на голове и стал понимать происходящее. Сверху доносилась странная возня и шепот, непонятные смешки.
- Смеются они надо мной, а еще звезды называются, - пробубнил он.
Он перевернулся на живот и пополз вверх. По пути ему попались вилы. Федор поднялся на ноги, уперся на вилы, как на палку.
Трое ребят, шуршащих рядом притихли, услышав громкое:
- Екараный бабай, слетел все – таки. Зараза. Сколько же я здесь пролежал?
Резко бросив свое занятие, молодые парни одновременно повернули головы в сторону страшного раздраженного баса. Им казалось, что мертвец ожил и требует возмездия. Воздух наполнился неприятным запахом. Ребята остолбенели в странных позах. Перед ними в лунном свете, стоял огромный мужик с вилами в руках и еще, чем- то круглым, напоминающим оторванную голову. Опомнившись немного, они заорали благим матом.
- Нечистая!!!
- Мертвяк ожил!!! - И кинулись в рассыпную.
- Куда же вы? – Кричал он им вслед. - Живой я!
Но бедолаги, с громкими криками, напоминающими вой волка, неслись через поле, не оборачиваясь.
Если бы Федя увидел себя со стороны, то сам бы бежал сломя голову, не разбирая дороги. Но сейчас его взгляд привлекло белое пятно на черном фоне кладбищенского пейзажа. Он подошел ближе и увидел девушку в белом платье, которая была без сознания. В свете луны лицо ее казалось бледным, но красивым. По щеке сбегала струйка крови из раны. Ну точно, как в фильме про вампиров. Руки теплые.
- Жива. Ишь, козлы, снасильничать решили.
Он погрозил рукой в сторону сбежавших товарищей, аккуратно потрогал ее за плечо. Она не шевелилась. Дернул сильнее. И тут же получил пощечину.
- За что?
- Не подходи! – Крикнула она, отстраняясь от него, но увидев могильный крест рядом, испугалась еще пуще прежнего и подбежала к нему обратно, прижавшись.
- Ой, мама! Где это мы?
- На кладбище.
- А где эти?
- Сбежали.
- Почему?
- Так меня испугались.
Девушка посмотрела на него испуганно.
- А ты кто?
- Я Федор. С работы шел, их увидел и тебя нашел.
- Гады. Затолкали меня в машину, по голове ударили, чтоб не сопротивлялась. – Рукой она нащупала разрез на виске. – Больно как.
- Не трогай, еще земля попадет в рану. – Тихо сказал Федя, оглядывая стройную фигурку девушки.
Она поежилась. Начиналось новое утро, от реки расползался туман.
Федор поднял свой велосипед.
- Руль погнул, вот… - он замолчал.
Поправил свернутый руль, уложил опрокинутый ящик с тыквами, привязал покрепче вилы с косой и предложил довести девушку до дома. Они медленно пошли по тропинке, увлеченно разговаривая.
С того дня Федор изменился. Таинственная улыбка озаряла его лицо и мечтательный взгляд преследовал его повсюду.
Мать всполошилась не на шутку.
- Федь, а что случилось? Ты влюбился никак?
- Отстань мать.
-Вот поди же ты, приведет теперь какую - то. - Сокрушалась мать.
Он быстро уходил, стараясь заняться любым делом по дому, лишь бы не отвечать на ее расспросы. А сам вспоминал, как первый луч солнца озарил пшеничное поле, осветил голубое небо, речку. Маки…
Маки он нарвал ей целый пучок. Они так славно сочетались с ее белым платьем. Один из них она воткнула себе в волосы. Лебединая шея, руки, прядь темно- русых волос на плече – все это всплывало в его памяти и обжигало душу невообразимым теплом.
Любовь разрасталась, въедаясь в тело, мучая, истощая. Федор похудел, приосанился, стал следить больше за своей одеждой и часто смотрел на дорогу.
А потом решительно пошел к ней.
Долго стоял под березой, вглядываясь в окна нужного дома.
Вдруг увидел ее. Она закрыла двери, спустилась с крыльца и вышла за калитку.
Он сделал шаг навстречу и она подошла к нему, будто знала, что он пришел именно к ней. Они смотрели друг на друга, не отрывая взгляд.
-Пойдем, пройдемся?
-Пойдем.
Они взялись за руки и медленно пошли в сторону клуба, не обращая внимания на пристальные взгляды соседей.
"И пусть судачат хоть днями, мне теперь все равно!" - подумал Федор. Только крепче сжал руку своей Аленки.