«Когда в 1841 году была привезена из Рима картина «Тайная вечеря» А. Бруни и поставлена в Академии, в числе первых посетителей были натурщики; их много занимала самая картина, но вместе было сильно и желание видеть каковы натурщики в Италии.
Натурщик охотно идет в мастерскую такого художника, который работает уверенно, смело; но в студии посредственности он становится ленив и вял как сама посредственность. Здесь он не видит ни одушевления, ни быстроты в работе и, замечая, что труд его нисколько не служит к улучшению произведения, что художник уродует его формы, которые взял за образец, он выполняет свою обязанность неохотно.
Раз спросили натурщика Василия: «К кому ты более всех любишь ходить на натуру?» — «К Карлу Павловичу (Брюллову)», — отвечал он и продолжал: «Представьте, поставит на десять, на пятнадцать минут, не берет в руки палитры, а только ходя около меня, вглядывается пристально, потом скажет: — ступай, отдыхай! — и примется за работу. Тут ходишь; глазеешь по мастерской, подойдешь потом к картине <...> Господи, Боже мой, уже целый торс подмалеван <...>».
… Во все продолжение весны, лета и части осени натурщик отдыхает только во время обеда и неизбежного кейфа за чаем; даже в праздничные дни он не отказывается служить, но за особенную личную плату от художника.
В одной мастерской он стоит Геркулесом и в продолжении двух часов освобождает Прометея; в другой взмостившись на столы и табуреты, служит моделью для ангела; в третьей он летит Икаром над морем, не трогаясь с места; но вот переходит в четвертую — здесь ему отрада! В положении Архимеда, размышляющего над математической задачей, он может спокойно соснуть; вслед за этим ему предстоит повиснуть всем телом на одной руке, олицетворяя Милона Кротонского; потом он идет, по скудости средств художника, заменить последнему образец женщины, какой-нибудь жрицы, а иногда и самой Минервы, без сомнения лишь в общем движении фигуры, постановке; здесь он Александр Македонский, там невольник, тут сенатор, сенокосец, ликтор, но всех ролей натурщика не перечтешь; репертуар его бесконечен. Художники не нахвалятся, не надивятся рвению и терпению натурщика в летнее время; но за то уж если натурщику наскучит его беспрерывная, по истине сказать, тягостная должность, он пропадает на два, на три дня и предается полному разгулу, дабы освежить свои силы, как он говорит. Беда, если это случается незадолго до годичного экзамена: все художники в горе, в отчаянии; разузнают, ищут пропавшего, грозят ему арестом в подворотне Академии, но встречая его и припоминая прошлое его усердие, оканчивают увещеваниями. Виноватый не оправдывается, называя эту гулянку необходимостью, и успокаивает всех всполошенных словом: «застою». Оправившись, натурщик старается всеми средствами сдержать свое слово, — и уменье в этом случае распорядиться часами, вознаградить потерянные, достигает в нем большой сметливости.
Выставка — праздник художников, следовательно, и праздник натурщиков. В толпах публики, посещающей залы академии, можно каждый день встретить натурщика: но уже не в том виде, в котором он перебегает в рабочее время из одной мастерской в другую, встрепанный, утомленный, с вскинутым на плечи кафтаном, готовый представиться вашим глазам сей час нагим. Теперь не та пора; поступь его изменилась, он одет щегольски, выступает важно, с достоинством; что-то есть торжественное в его лице, когда он подводит своего знакомого, указывая на картинах или на барельефах себя. «Это я!» — говорит он, и самодовольствие разливается по всей его физиономии и фигуре. Он чувствует, что доля успеха какого-нибудь замечательного произведения принадлежит отчасти и ему, что он не мало участвовал в труде, которым ныне гордится художник. Служа целое лето программистам, неудивительно, что он с большою точностью толкует любопытным содержание программ; но когда он вдается в догадки насчет других, незнакомых ему картин, статуй, барельефов, то, без сомнения, немало привирает и смешит. Перед годовым экзаменом, на котором обсуживаются ученические программы, натурщик по отбираемым им слухам в мастерских профессоров уже пророчески изрекает — кто должен получить медали; успех же каждой программы дарит натурщику десяток, два, а иногда и больше рублей».
Рамазанов Н. А. Материалы для истории художеств в России.
