Вот — тетя Тамара, мамина подруга по университету, толкнула облезлую дверь. — Это мастерская. Спать можно вот на этой лежанке, вода есть, туалет работает. Только ничего тут не трогай, а то Стасик нас убьет. Я приехала в город в поисках смысла жизни. Ну и работы, конечно. Мама договорилась, что я могу пожить у Тамары, пока обустроюсь. Но на деле хозяйка пустила меня почему-то в так называемую : «мастерскую» ее сына-художника — квартирку-студию в полуразушенном доме в старом квартале. Я думала, что такие дома уже давно все либо реконструированы, либо снесены. Я пообещала ни к чему не прикасаться, и тетя Тамара испарилась, заверив, что до конца лета Стасик не появится — он где-то на этюдах. Отлично. У меня три-четыре недели, чтобы найти работу и жилье.
Я подошла к окну. За мутными, немытыми стеклами лежал город. Когда-то в нем проживала и моя семья. Но после войны прабабушка не вернулась в старую квартиру, а остановилась в маленьком поселке, где жила ее сестра. Так ей посоветовали в военкомате: как семье репрессированного, им лучше не соваться в город. А то мало ли... До конца своих дней бабушка грезила утраченным любимым городом и говорила, что ей непременно нужно туда вернуться. Я обошла помещение. Нормально. Главное удобства присутствуют. Комната огромная. Правда, вся заставлена холстами, мольбертами, завалена красками и кистями. Ничего не поделаешь — мастерская художника. Но тут даже имеется закуток для кухоньки и газовой плитки на одну горелку, В общем, всё отлично. Весь день я бродила по городу, время от времени зависая в каком-нибудь кафе с бесплатным интернетом, чтобы размещать с планшета резюме о поиске работы или просматривать объявления. Меня переполняли эйфория и уверенность, что всё получится и в самое ближайшее время. Вернулась в квартиру уже в сумерках. И тут обнаружилось неприятное: единственная лампочка под потолком явно перегорела. Вообще странно, что у художника такое плохое освещение. Окна пыльные, люстры нет... Увидела в углу за шторой три софита. Но.. И тут до меня дошло в этом помещении отключено электричество. Может быть, за неуплату. А может, из соображений противопожарной безопасности.
Сюрприз не из приятных. Ладно, завтра куплю свечи. Я легла спать. Меня разбудил внезапный порыв холодного воздуха из окна. Будто дело не в августе происходит, а в январе. Чертыхнувшись, села на постели. И обмерла: у распахнутого окна я увидела женский силуэт. Лицо в полумраке мне рассмотреть не удалось, но было видно, что это совсем юная девушка.
-Не бойся, — сказала она тихо. -Это хорошо, что ты приехала. За домом присмотришь. Я смогу спокойно уснуть. Круг замкнулся...
С этими словами фигура девушки растаяла в воздухе, словно ее и не было. А я еще долго ворочалась на своей лежанке. Наверное, очень устала накануне, потому что проспала я до полудня. Окрыла глаза и первое, что увидела, — это удивленную физиономию незнакомого парня лет тридцати.
— Ты — Стас? — спросила я, мгновенно сориентировавшись в ситуации. Похоже, хозяин вернулся раньше времени.
—А я — София. Можно просто Соня. — София... — пробормотал эхом парень.
— Но так не бывает! — Чего не бывает? Ничего не ответив, парень прошел через комнату, повернул ко мне один из мольбертов и сдернул покрывало. Это был портрет девушки. Мой портрет! Она тут раньше жила. И всё еще находится тут. Очень часто снится мне. В полнолуние появляется.
—Когда мы со Стасом пили кофе с остатками моих бутербродов, он рассказал:
— В этой квартире уже многие десятки лет мастерская. Передается от одного художника к другому. Многие Софию видели и рисовать пытались — наутро картина оказывалась смазанной или порезанной. А у меня видишь — получилось. Я потом в архивах покопался, мало что удалось найти... Дом до революции принадлежал одной дворянской семье Радновых. У них было три сына и две дочери. Старшая — Вера — стала убежденной большевичкой. А младшая, София, умерла от туберкулеза совсем юной. Сыновья, похоже, все погибли в гражданскую войну...
-А почему ты решил, что призрак — это София?
-Так она мне сама сказала. И что дочку свою ждет, Милочку.
— Милочка -это, наверное, Людмила? сердце вдруг забилось чаще. В нашей семье хранится серебряное колечко с гравировкой «Людмила». Я позвонила маме:
— Мам, слушай, тебе о чем-то говорит такое имя — Людмила Раднова? Хотя... может, она и не Раднова.., А София Раднова? — Это фамилия наших предков, — после паузы ответила мама.
— До революции они были очень богаты.
Прабабушка была уже замужем, за революционером-анархистом, потому ее не расстреляли, как многих. А с Соней связана какая-то трагическая любовная история. Кажется, одна из дочек твоей прабабушки — внебрачная дочь Софии. Но кто точно, не знаю. Ей потом имя сменили. Эти семейные тайны всегда были под запретом. Стас сварил еще кофе, закурил.
— Выходит, что ты наследница этой... недвижимости? Прапрапра... Софии Радновой?
— Выходит, так. Жаль, что уже ничего не узнать точно. А призрак Софии сказала мне, что круг замкнулся и теперь она может уйти.
Источник: Мистические истории.