Авдотья засуетилась у печи, а мы присели на широкую лавку. Я не понимала, что происходит, мне было страшно, но в голове пульсировала одна единственная мысль: «Мы обязательно выберемся отсюда. Нужно только успокоиться».
Вскоре в доме стало теплее. Хозяйка поставила на стол квашеную капусту и вареную в мундире картошку. Черный хлеб был похож на камень. Но человек делился с нами последним, а это дорого стоило.
- Скажите, а вы Барыдько знаете? – вдруг спросила Клара, жуя картофелину.
- Барыдько? – удивилась Авдотья. – А что такое? Вы-то откуда их знаете?
- Кого их? – деланно удивилась подруга. – Я о матери их говорю. Слухи ходят, что ведьма она.
- А-а-а-а… об этой заразе… - Авдотья тихо выругалась. – Тьфу! Дрянь проклятая!
- Зло делает? – я с интересом ждала продолжения рассказа.
- А что ей еще делать? Порода такая, - женщина покачала головой. – Живет с сыновьями в лесу. Нелюдимая, да ненавистная. А ребята хорошие… Даже и не скажешь, что ее сыновья.
- Хорошие… до поры до времени… - раздался скрипучий голос с печки. – Уж чего-чего, а хорошего у Барыдь никогда не было.
Я даже за сердце схватилась от испуга. Клара вытаращила глаза на шевелящуюся шторку и прошептала:
- Кто это?
- Свекровь моя, - ответила Авдотья, поднимаясь. – Мама, вы кушать хотите?
- Помоги мне… - с печи свесились ноги в теплых носках. – Хочу на людей посмотреть… Одичала на печи-то…
Женщина помогла старухе спуститься, после чего усадила на лавку.
- Галина Акимовна это. Мы с ней вдвоем остались, - представила нам старуху Авдотья. – Муж мой погиб в начале войны еще. Сыновья тоже… А сестра с племянницами в Романовке померли. Фрицы сожгли. Ну, вы знаете уже…
- А вы откель? – старуха близоруко прищурилась, разглядывая нас.
- Мы не будем говорить об этом, мама, - многозначительно произнесла Авдотья. – Хорошо?
- Поняла, поняла… - закивала Галина Акимовна. – Молчу.
Но меня очень заинтересовали ее слова о сыновьях ведьмы. Как это они были хорошими? Да не может быть такого.
- Вы говорили, что Барыдько не такие как их мать. Да разве у ведьмы могут быть хорошие дети?
- А чем они от других отличаются? Душа-то одна… - вздохнула старуха. – Да только, когда сынам ейным по двадцать лет исполниться, ведьма в их души зло впустит. Мне еще матушка рассказывала, как ихо семейство обряд этот проводят. Идут на старый погост, закапывают дитя свое на могиле предка и ждут, когда зло из преисподней внутрь проберется.
- Как это закапывают? – Клара побледнела.
- Ну, не совсем прям. Голову-то оставляют, чтобы дышать, чем было, - пояснила Галина Акимовна. – Вот и лежит там девка или парень всю ночь.
- Неужели никто против ничего не сказал? – возмутилась подруга.
- Дык их зельем опаивают. После него все ни почем, - старуха принялась медленно очищать картофелину от кожуры скрюченными пальцами. – Так что на днях и Барыдины пацаны зло примут… Станет их еще больше. Колдовского-то отродья…
Ничего себе дела! Так значит братья еще не колдуны! В моей душе что-то зашевелилось, а в голове стала зреть какая-то мысль. Но я еще не могла оформить ее логически. В этом мне помогла Гестаповна. Поздно вечером, когда Авдотья постелила нам на этих же лавках, она прошептала, придвинув свою макушку к моей:
- А что если нам нужно изменить прошлое, чтобы вернуться в будущее?
- Ты о чем? – я перевернулась на живот.
- Может нам стоит попробовать отстоять Барыдек? Останутся парни хорошими и никаких колдунов в будущем! – горячо заговорила Гестаповна. – Логично?
- Хорошо, но ты не забывай, что вокруг фрицы. Как с этим быть? Еще и полицаи! – я вспомнила красномордого «хера» и скривилась от отвращения. – Представляешь, что с нами будет, если они нас в чем-то заподозрят?
- Если мы будем просто сидеть здесь, то может случиться что-нибудь похуже! – парировала Клара и тут я не могла с ней не согласиться.
- Ладно, попробуем завтра разведать, что да как, - шепнула я, вертясь на твердой лавке. – Черт… завтра меня скрючит…
Но утро принесло нам новые приключения, которые начались так стремительно, что мы только и успевали подстраиваться под происходящее…
Хозяйка встала еще до рассвета. Она принялась чистить печь, на которой закряхтела старуха и нам ничего не оставалось делать, как тоже подняться.
Авдотья взяла корзину, чтобы набрать дров и вышла, а когда вернулась, удивленно сказала:
- Вот так дела. Зима пришла рано… А я еще вчера смотрю, закат красный…
- Зима? – мы переглянулись. – Что, похолодало?
- Мороз ударил. Снега навалило, еле до дровника добралась, - женщина растопила печь и поставила чайник на огонь. – Рано, рано зимушка пожаловала… Придется вам что-то подыскать. В таких-то пиджачках по морозу не набегаешься…
Но как оказалось, теплая одежда нужна была не только нам. Как только за окном посветлело, в дверь кто-то громко забарабанил.
- Господи… кого это принесло? – настороженно произнесла Авдотья, направляясь к двери. Она повернулась к нам и приказала: - С комнаты не выходите.
Через минуту мы услышали неприятный визгливый голос, что-то требующий от хозяйки дома. Осторожно выглянув из-за шторки, я увидела вчерашнего фрица. Он стоял посреди комнаты с печью, одетый в старый тулуп и валенки. Его и без того красная морда горела от мороза.
- Бистро дай мюце! Мюце… Шяпка! Носок! – немец схватил Авдотью за грудки и сильно встряхнул. – Альте… Старый дура!
А потом он отвесил ей пощечину.
- Ах, ты тварина… - прошептала Клара и выскочила из-за шторки. – Сюда иди! Немец, перец, колбаса, кислая капуста!
Я рванула следом.
Фриц явно не ожидал нашего появления. Вернее нападения… Он таращил на Гестаповну свои бесцветные глаза, пытаясь достать оружие из кобуры. Ага, щас…
Клара, словно женщина-кошка растопырилась в прыжке и вцепилась «херу» в красную морду. Она драла ее с таким остервенением, что я на секунду оторопела, но потом, придя в себя, огрела немца ухватом по башке, на которую он нацепил женский фетровый берет.
Он рухнул на пол, увлекая Клару за собой. Подруга сползла с него, а потом пощупала пульс.
- Хана. Сдох немчура. Гитлер капут.
- Господи… что же мы делать будем? – всхлипнула Авдотья, опускаясь на лавку. – Нас же расстреляют за этого…
Мы тоже испугались, но я не собиралась умирать из-за какого-то проклятого оккупанта.
- Закройте двери!
Клара задвинула засов, а я выглянула в окно.
- Похоже, он был один. Погреб есть?
- Да… здесь. Под столом, - хозяйка дома вскочила на ноги. – Но если искать станут, то ведь туда в первую очередь полезут!
И тут меня чуть Кондратий не хватил. В дверь постучали.
- Ма-ама-а-а… - тихо завыла Клара, хватая фрица за ноги. – Потащили его в комнату!
Мы заволокли немца в спальню, и только после этого Авдотья открыла дверь.
- Доброе утро, хозяйка, - раздался мужской голос с легким немецким акцентом. – Вы позволите?
Мы стояли спинами к дверному проему, прикрытому шторками, и с ужасом наблюдали, как из сеней появляются двое высоких мужчин в немецкой офицерской форме. Но почему они говорят по-русски?
Нежданные визитеры повернули головы в нашу сторону, и Гестаповна тоненько, с присвистом выдохнула. Перед нами стояли Петров и Леонтьев собственной персоной.
