«…Волнующе пахнет жасмином плетнёвый его палисад» - наверное ни для кого не секрет, что именно «барский» дом Кулаковых послужил прообразом дома с мезонином, сыгравшим эту же роль в Есенинской «Анне Снегиной». Да и сама последняя хозяйка усадьбы легко угадывается в героини поэмы.
О земской Константиновской школе и родовом доме Есениных подробно рассказал в первой части статьи – «Я скажу: Не надо рая, дайте родину мою». О Казанской церкви, доме священника Смирнова и Окском просторе можно прочитать во второй части - «Гой ты, Русь, моя родная, хаты – в ризах образа…».
В заключительной же части «трилогии» познакомимся поближе с усадьбой последней Константиновской помещицы Л.И. Кашиной и остальными музеями заповедника.
Сегодня знаменитый дом с мезонином включает в себя как «Кашинскую» усадьбу, так и музей поэмы «Анна Снегина». Общий входной билет на территорию Константиновского музея позволит посетить и эти объекты.
Первое упоминание о господском доме относят к 18 веку, когда эти земли принадлежали сенатору А.М. Голицыну (им была построена первая каменная церковь Казанской иконы божией матери). Первоначально дом был одноэтажным, гораздо меньших размеров и отстоял несколько в стороне от того места, где находится дом современный. Князь часто в Константинове не бывал. Впрочем, как и последующие владельцы: сначала его дочь Е.А. Долгорукова, затем представители знатного рода Олсуфьевых, а затем и купцы Куприяновы. За домом присматривали управляющие сменяющихся владельцев, поддерживая усадьбу в должном виде. Примерно в конце 80-х годов 19 века последние владельцы Куприяновы сносят старый деревянный дом и строят новый, где первый этаж сделан из камня, а второй из дерева. В 1896 году в силу полосы финансовых неудач Куприяновы вынуждены продать поместье. Новым владельцем становится Иван Петрович Кулаков
Так начинается история возникновения «дома с мезонином». Немного отойдем от Константиновского поместья, дабы поближе познакомится с его новым хозяином.
Кулаков – купец и меценат, почетный гражданин Москвы, попечитель школ и училищ, председатель комитетов и прочая, прочая. Человек не бедный и в определенных кругах уважаемый. При этом свой «бизнес» Кулаков начинал служа при трактире «Каторга», что был расположен на знаменитом Московском Хитровском рынке – этаком криминальном центре старой Москвы. Название «Каторга» конечно неофициально, но на местном «диалекте» трактир знают именно под ним. И таких негласных вывесок по «Хитровке» была целая россыпь. В.А. Гиляровский в «Москва и Москвичи» подробно рассказывает о них:
– А теперь, Глеб Иванович, зайдем в «Каторгу», потом в «Пересыльный», в «Сибирь», а затем пройдем по ночлежкам.
– В какую «Каторгу»?
– Так на хитровском жаргоне называется трактир, вот этот самый!
В возрасте 27 лет Иван Петрович, «согласно его прошениям и представленным документам», будет приписан Московской купеческой управой к 2-ой гильдии, собственно, купечества, а на той же Хитровке появятся подворья доходных домов, владельцем которых и станет Кулаков. Доходные дома Кулакова вмещали в себя ночлежки, притоны, трактиры, харчевни, лавки, конторы. Контингент там обитал соответствующий и в некоторых источниках Хитровка упоминается как одно из самых страшных мест Москвы. А место метко окрестят «Кулаковкой». Впрочем, сам Иван Петрович с постояльцами своей «Кулаковки» ладил, не раз защищая от полиции.
Также, как и предыдущие владельцы, Кулаков сначала только разами наезжает в Константиновское поместье, но после ухудшения здоровья переедет в село на постоянное жительство. В 1906 году сделает в доме капитальный ремонт
Для села Кулаков фигура значимая – барин – человек богатый и уважаемый. Иван Петрович являлся попечителем Константиновской школы, на его средства для школы было построено новое здание, то, в котором учился Есенин, а в церкви Казанской Божией Матери установлен деревянный дубовый иконостас.
Но при этом крестьяне нового хозяина побаивались и по их воспоминаниям «уж больно грозен он был». «Не столько бил, сколько хитростью и расчетом наказывал, — говорил местный старожил Владимир Ефремов, характеризуя Кулакова по рассказам своей бабки. — Так повернет, что и без вины виноватый должен на него за «так» работать. Иные говорили: лучше бы уж высек на конюшне».
Да, счет деньгам Кулаков знал. Знал и цену своему, добытому трудом, богатству. И даже купив сыну Борису дорогую игрушку, ружье «Монтекристо», после обеда не курил сигар, экономя потраченное на себе. Не экономил только на детях – его Лидия и Борис себе почти ни в чем не отказывали, оба получили блестящее образование: Борис окончил два факультета Московского университета – исторический и юридический, а Лидия с отличием Александровский институт благородных девиц.
Уйдя из жизни в 1911 году Иван Петрович оставил своим детям Константиновское поместье, усадьбу в деревне Белый Яр, дом в Москве. Был похоронен в своем селе, в Константиново, около Казанской церкви. Но на сегодняшний день в фондах музея остался лишь кирпич с его могилы, разрушенной вместе с колокольней церкви после революции.
Разделившись после смерти отца с братом, владельцем усадьбы становится Лидия Ивановна Кулакова, в замужестве Кашина.
Именно она станет последней Константиновской помещицей и прототипом героини поэмы «Анна Снегина».
Лидия увлекалась театром, музыкой, литературой, следила за новинками, знала французский и немецкий языки. После окончания института, несмотря на недовольство родителя, вышла замуж за учителя словесности Николая Кашина, будущего профессора и исследователя творчества Островского. Вступив в права наследства, Кашина станет прямой противоположностью отца. По воспоминаниям Анны Андреевны Ступеньковой, работавшей прислугой в барском доме, она: «Вся такая тонкая, нежная, возвышенная, неспособная обидеть человека. Бывало, упрекнет так мягко, что и не поймешь, ругает или хвалит. И при этом вся сконфузится: ты, говорит, уж прости меня, голубушка, если я не права… Подарки часто делала. Все раздавала крестьянам, деткам их маленьким. Славная, добрая и умная была барышня».
Усадьба с парком и садом занимала примерно 12 десятин земли и была огорожена высоким забором, вдоль которого росли деревья. Так описывает поместье в своих воспоминаниях Екатерина Есенина: «Барский сад с двухэтажным домом занимал у нас часть села и подгорье почти до самой реки. Вся усадьба была огорожена высоким бревенчатым забором, и ничей любопытный глаз не мог увидеть, что делается за высокой оградой. Высокие деревья, росшие по краям ограды, делали усадьбу красивой и таинственной. В годы моего детства владельцем этой усадьбы был Иван Петрович Кулаков, хозяин богатый и строгий. Ему принадлежали лес и половина наших лугов.
"Барин", "барское", "Кулаково" - то и дело склонялось мужиками и бабами. Для детей Кулаков был страшнее черта».
Напротив дома были разбиты клумбы, на которых при новой хозяйке зацвели красные и белые розы
на территории разместились многочисленные хозяйственные постройки: баня, конюшни, оранжерея, амбар, курятник.
Для воссоздания облика помещичьей усадьбы, при последующих реконструкциях, музеем были приобретены уникальные снимки, принадлежавшие потомкам семьи Кашиной, благодаря им барский дом восстановлен максимально точно к оригиналу.
Зиму Кашина проводила в Москве, в своем доме в Скатерном переулке, а в Константиново приезжала на лето вместе с детьми – Юрой и Ниной.
В 1916 году порог барского дома переступил Сергей Есенин, к тому времени успевшим издать свою первую книгу - «Радуница».
Есенина в дом пригласил его друг, Тимоша Данилин, занимавшийся латинским языком с детьми Кашиной. С тех пор Сергей стал частым гостем усадьбы. Матери, Татьяне Федоровне, такая дружба не нравилась – барыня все же, какая она ему пара? Однако встречи продолжались, а однажды Сергей и Лидия уехали в Белый Яр. Мать поездку не одобряла, тем более к вечеру погода испортилась и началась гроза. Сергея все не было. Мать нарочно ходила к Кашинской усадьбе, но не было и барыни. Более того, вернулся кучер Кашиной, а Лидия и Сергей поехали дальше вдвоем.
Сергей вернулся поздно ночью, мать от расспросов, где пропадал, воздержалась, а он не рассказывал. А в 1917 году, Есенин напишет стихотворение:
«Не напрасно дули ветры,
Не напрасно шла гроза.
Кто-то тайный тихим светом
напоил мои глаза»
Наверняка под впечатлением той поездки. Что там было? Наверное, ничего такого, но все же глаза поэта загорелись тайным тихим светом. Посвящено Кашиной и еще одно его стихотворение, знаменитое «Зеленая прическа…», автограф которого сегодня можно увидеть в музее Кашинского дома
Что ж, зайдем в музей и мы.
Цокольный этаж представлен предметами быта, использовавшемся в хозяйстве, здесь же жила прислуга. Весьма недурно жила
На первом этаже расположились жилые комнаты с обстановкой, воссоздающей жилое время усадьбы, время Кашиной, время гостей, время, когда в этих стенах звучали стихи Есенина, устраивались своеобразные представления:
«…Садитесь…
Я очень рад…
Я вам прочитаю немного
Стихи
Про кабацкую Русь…
Отделано четко и строго.
По чувству — цыганская грусть».
Это из Снегиной. Конечно тогда, в 1916, про кабацкую Русь он еще не читал, до нее еще надо было дойти. А вот из Радуницы вполне.
Экспозиции представлены многими личными вещами Кашиной: мебелью, сервизом, предметами интерьера
Сохранившимися письмами
На стенах висят фотографии
Кстати, дети Кашиной позировали художнику Л.О. Пастернаку. Картину «Приготовление к танцу» впоследствии художник передал в дар Третьяковской галерее
Есть в музее и личные вещи С.А. Есенина, автографы стихов
И конечно в интерьер включены отсылки к героям поэмы. Естественно есть здесь и автограф
И мельник: «Ох, этот мельник! С ума меня сводит он. Устроил волынку, бездельник. И бегает, как почтальон.»
И иные образы, и отсылки
Как напоминание о времени поэмы, есть и такой уголок
Музей хорош, все в нем к месту и дух «того времени» еще ощущается в его стенах. Веет прохладой в открытое окно второго этажа, а за окном разбегается в стороны Окский простор с синей лентой реки, уходящей в горизонт. Из сада доносится запах цветов и тихо шелестят листвой деревья. Все, как и раньше. Есть что-то прекрасное в лете, а с летом прекрасное в нас
«Эй, вы Тараканье отродье! Все к Снегиной…Р-раз — и квас. Даешь, мол, твои угодья. Без всякого выкупа с нас!» - кричит в «Анне Снегиной» Оглоблин Прон. В поэме рядом с Проном стоит Сергей, главный герой, поэт. И в первую поездку к Снегиной из затеи Прона ничего не выходит: «Сегодня они не в духе…Поедем-ка, Прон, в кабак…»
И примерно такие же слова кричал в 1918 году, стоя около Кашинского дома, Оглоблин Прон, т.е. нет, Петр Яковлевич Мочалин, большевистский агитатор, сколотивший в Константиново комсомольскую организацию и послуживший прообразом Прона. Рядом стоял Сергей Есенин, поэт.
Так вспоминала об этом случае Екатерина Есенина:
«В 1918 году Сергей часто приезжал в деревню. Настроение у него было такое же, как и у всех,- приподнятое. Он ходил на все собрания, подолгу беседовал с мужиками.
Наутро пришла ко мне Нюшка:
- Эх ты, чего вчера на собрание не пошла? Интересно было. - И Нюшка, волнуясь, с удовольствием продолжала: - Знаешь, Мочалин говорит: надо буржуйское гнездо разорить так, чтобы духу его не было, а ваш Сергей взял слово и давай его крыть. Это, говорит, неправильно, у нас нет школы, нет больницы, к врачу за восемь верст ездим. Нельзя нам громить это помещение. Оно нам и самим нужно! Ну и пошло».
Через год в доме Кашиной была открыта амбулатория, а барскую конюшню переделали в клуб. Вот так вот, Есенин отстоял усадьбу, тогда в первый раз дом с мезонином остался цел – Розу белую с черною жабой я хотел на земле повенчать
Второй раз его спасли уже сестры поэта – от реконструкции усадьбы в молокозавод власти отказались и в 1969 году в ее стенах открылся литературный музей Сергея Есенина. Музей поэмы появится позже – к 100-летию поэта.
Сама Лидия Ивановна Кашина с 1919 г. связывает свою жизнь с Москвой. Она работает переводчицей в Управлении связи Красной Армии, а с 1927 г.— машинисткой в объединении «Союзстанкоинструмент». Успела поработать и в газете «Труд», где в 1922 являлась корректором и литературным редактором. Переводила исторические книги с немецкого языка. Общение с Есениным продолжилось и в Москве, и поэт, не имевший собственного угла, даже жил некоторое время в ее квартире. Скончалась Лидия в августе 1937 года, от рака, хотя на просторах интернета можно найти немало и иных версий отождествленных, как правило, и с «благородным» прошлым Кашиной и конечно с датой смерти – все-таки «на картах тройка и семерка» - год, когда молодую страну сжало в «Ежовых рукавицах». Не будем разбирать сплетни, оставим и персонажей несомненно прекрасной поэмы, и их прототипов, оставим и дом последней помещицы Константинова:
Когда-то у той вон калитки, мне было шестнадцать лет. И девушка в белой накидке сказала мне ласково: «Нет!»
Чуть в стороне от усадьбы разместился каретный двор
При Кашиной в нем располагались конюшня, сараи, погреб и коровник. Здание полностью воссоздано в 2020 году по диапозитивам семьи Кулаковых. Воссоздано максимально близко к оригиналу, в том числе и цвет стен, размеры окон и дверей. Сегодня в стенах каретного двора действуют временные экспозиции, но каждая из них так или иначе связана с творчеством Есенина.
На наш визит пришлась выставка, посвященная Толстому и Есенину – фамилиям, связанным не только мастерством слова, но и, в определенной степени, родством.
Представлен здесь и макет Константинова, конечно же с домом поэта
Картины
И крестьянское прошлое
Мир вам грабли, коса и соха!
Музей небольшой, но дополняющий общую картину «Есенинского мира» и, если вы идете по общему билету, его посещение уже включено в стоимость. Впрочем, следующий, где расположилась литературная экспозиция, также входит в этот список.
Само здание Литературного музея не принадлежит к ансамблю дома Кашиной и ранее не выполняло никаких функций. Это обособленное помещение в котором, по представленным вещам, можно проследить весь сложный жизненный и творческий путь Есенина. Тем музей и интересен: в нем действительно шаг за шагом словно идешь рядом с поэтом от самого рождения в простой крестьянской семье
до становления поэтом – «сын ваш в России самый лучший поэт!»
Фотографии, первые издания, его и современников, поэтов Серебряного века
Конечно «имажинизм»
Афиши первых выступлений (да в какой компании)
Автографы стихотворений с волнующими, знакомыми каждому строчками
Знаменитое «Стойло Пегаса»
И не менее знаменитый «суд»
И кому только не досталось на том «суде», кроме имажинистов конечно, ведь: «В небе - сплошная рвань, облаки – ряд котлет, все футуристы – дрянь, имажинисты нет». И лозунги то все какие: «Суд над современной поэзий», «Митинг искусств» - чудили имажинисты, молодость, свобода, кровь бурлит. А там и до раскрашивания стен Страстного монастыря антирелигиозными стихами дело дошло, что поделать - годы молодые с забубенной славой…
Есть в музее и плакаты совсем позднего периода, отражающие значимость Есенинского творчества. И посмотрите, кто в ролях
Да, Владимир Семенович в той постановке играл Хлопушу - любимого Есениным персонажа. И так живо представляется его рокочущий голос в замершей тишине темного зала: «Пррроведите, прроведите меня к нему, я хочу видеть этого человека…»
Да, ушло время великих…
Такими нехитрыми набросками музей плотно погружает в прошлый век, в мир окружавший Есенина, где каждый шаг – веха его короткой, но яркой жизни, наполненной событиями, историями, людьми, чувствами.
Плакаты и книги сменяет следующий период: Дункан и с плечей ее льющийся шелк, заграница, особняк на Пречистинке и роскошные интерьеры с пышными диванами.
Но, близок декабрь 1925-го и на стенах небольшого музея, откинув небрежно сюртук появляется «чорный» человек
Финал неизбежен и последней экспозицией на ярко-красном фоне белеет посмертная маска поэта
«Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли, были синие глаза, да теперь поблекли».
Смешанные чувства оставляет музей и, покидая его стены, как бы заново переосмысливаешь весь путь поэта от сохи. Ну, что ж: «В этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней». А он эту жизнь сделал. Определенно.
За Литературным музеем, около сцены, где проходят концерты по памятным датам, стоит большая Есенинская фотография
А за спиной поэта все также, как и при нем, разбегается в стороны Окский простор
Здесь же, круто обрываясь вниз, уводит к причалу лестница
Августовский зной пахнет луговым разнотравьем, чуть колышутся метелки ив и тянет прохладой от Оки
На высоком бугре, каланчой, с березовую вышкой, взметнулась колокольня…нет, сейчас крест колокольни ярко блестит в синеве неба,
а за колокольней, стоит небольшой дом, к дверям которого никогда не зарастет народная тропа.
Таким нас встретило и показало себя Константиново – родина великого поэта – Сергея Александровича Есенина, родина того, кто схлестнувшись с рифмой сполна выплескал в слова всю душу. И, наверное, от этого лирика Есенина жива по сей день и, уверен, будет жить еще долго. Богатое наследие поэта до сих пор актуально, его стихи перекладывают на песни, и песни становятся хитами, снимаются фильмы и сериалы (о качестве и содержании я не рассуждаю) и даже живопись не обходит стороной Есенина. Совсем недавно довелось побывать на встрече с современным художником «наивистом» (да, есть такое направление – наивное искусство) Альфридом Шаймардановым
И, в числе прочих, на встрече были представлены вот такие работы:
Картины слева направо называются: Маяковский, Пушкин, Есенин. Этакие три столпа, великие каждый по-своему. Так художник видит Есенина:
И ведь что-то в этом есть. По крайней мере личность поэта определенно занимает и современных людей искусства.
Подводя итог, добавлю: Константиново точно заслуживает посещения и интересно здесь будет не только поклонникам творчества поэта. Окский простор, заливные луга и очарование села с историей не оставят равнодушными и простых путешественников.
Немного технической информации: парковка, при условии посещения не в приуроченный к памятным датам день, вполне объемная и позволит без проблем найти место для автомобиля, дорога до села отличного качества, сувенирная продукция имеется на кассе музея в широком ассортименте, на любой вкус и цвет. Что же касается вкуса: на территории возле кассы есть три заведения общепита, с традиционно задранным для туристических мест ценником. Качество еды и сервиса лично пробовать не стали, т.к. обед (кстати вполне вкусный и бюджетный) был запланирован в соседнем от Константинова Пощупове. Там тоже история. И о ней, в следующей статье.
За сим раскланиваюсь. Всем ровных дорог и ярких впечатлений. Приезжайте в Константинову – Есенин здесь еще ближе.