«— Санок мой! Феденька! — Варя крепко обняла парня и зарыдала громко, протяжно, приговаривая: — Да иде жа ты был так долго? Санок? Усе глазья я проплакала о тебе, усе молитвы мои к Богу токма о тебе были! Милай ты мой, соколенок.
Варвара быстро-быстро целовала сына в щеки, в нос, в волосы…
Глаша не таясь утирала слезы, Палаша еле сдерживалась. Все взрослые больные облепили окна медпункта. Бабы плакали, мужики, поняв в чем дело, качали головами и лезли в карманы за папиросами».
Часть 45
— Мать твоя у медпункте, с Пелагеей местя людей принимають. Айда! Покажу тебе! — предложила Глафира.
— Спасибо вам, — поблагодарил Федор.
Баба не таясь рассматривала его и прикидывала, сколько же может быть лет сыну Варвары? Сгодится ли он ей в качестве мужа? Но, мысленно махнув рукой, решила не забивать себе голову ненужными размышлениями. Какая разница, сколько лет!
— Женат? — спросила она напрямую, без предисловий.
Федор покачал головой, Глафира обрадовалась.
— Была невеста, но она погибла в сорок втором. Здешняя, — добавил Федор. — Из Волчьего Лога.
— Да чавой-та? Я из Волчьего Лога, сюды замуж вышла у тридцать девятом! Да кто жа енто будять? Девок-то вродя ня так много погибло. Больша мужаков, канешна.
— Лиза Пустошникова, — ответил Федор.
— Так енто штож, ты жених яе был? — обомлела Глаша, сделав упор на слове «ты».
— Я! — кивнул Федор.
— И Варварин сын, стало быть!
— Ну да! — парень был в недоумении.
— От тебе и на! — покачала Глаша головой. — А я и ня думала, что Лизин жених и Варваркин сын — един и тот жа мужик.
— Да в чем дело-то? — заволновался Федя.
— Так енто… Как казать-то, ня знай! В обшем… енто… мил человек… сын у тебе есть! От так! А у Вари внук, стало быть. Ой Господя, дык я токма чичас поняла, што енто внук Вари. Сестра я Лизина двоюродная, — пояснила Глафира. — Мамки наши родныя быля. Моя-то померла, а тетка Нюра живая. Оне усе болтали про Федьку какова-то… да откуда жа мене знать, што енто Варькин…
— Подождите! — обомлел Федя. — Как сын? У меня есть сын? Вы ничего не путаете? Лиза родила? И моя мама ничего не знает? Но как же так? Сколько ему лет?
Вопросы сыпались из Федора, Глаша пыталась ответить, но не могла и слова вставить.
— Да ты погодь! — наконец-то остановила она парня. — Я и сама ничавой ня знай толком. Лизина мать, тетка Нюра, ня с кем ня знаетси нынче, как Лиза погибла. Малец, пять годов, вродя… Ты, енто, обожди… Давай до мамки твоей сперва у медпункт сходим. А потома ужо самя решитя, куды бежать! Дорогу знашь, хата та жа. Согласный?
Федя кивнул, едва сдерживая волнение, и они быстрым шагом направились к медпункту.
…Варвара и Пелагея в тот день с самого утра работали не поднимая головы: больных было очень много, и все больше дети. Кто с загноившейся раной от занозы, кто-то с вывихнутой рукой или ногой, кто с больным ухом.
Федор и Глафира просто влетели во двор медпункта. А буквально за минуту до их прихода сердце у Вари заколотилось сильно-сильно, стало трудно дышать, она даже побоялась упасть и присела на лавку, прислонилась к стене.
— Варя, что с тобой? — забеспокоилась Палаша, увидев белое как полотно лицо Варвары.
— Ня знай! — прошептала бедная женщина. — Жметь от тута!
Варвара прижала руку к левой груди.
— А ну-ка! — Пелагея взяла запястье Вари и через несколько секунд обеспокоенно спросила: — Варька, что с тобой?! Сердце стучит так, что вылетит вот-вот. А ну приляг! Сейчас я тебе водички студеной дам, и травку вчера завари…
Но не успела Пелагея договорить, в медпункт вбежал Федор и с криком «мама» бросился к Варваре.
— Санок мой, — прошептала Варечка и отключилась.
— Мама, мамочка! Мама! — парень беспокойно тряс Варвару. — Да что же это. Помогите… воды дайте…
— А ну обожди-ка, Федор! — Пелагея отстранила парня, схватила кружку, зачерпнула воды и брызнула на Варю.
Та мгновенно пришла в себя, Федя наклонился к ней.
— Санок мой! Феденька! — Варя крепко обняла парня и зарыдала громко, протяжно, приговаривая: — Да иде жа ты был так долго? Санок? Усе глазья я проплакала о тебе, усе молитвы мои к Богу токма о тебе были! Милай ты мой, соколенок.
Варвара быстро-быстро целовала сына в щеки, в нос, в волосы…
Глаша не таясь утирала слезы, Палаша еле сдерживалась. Все взрослые больные облепили окна медпункта. Бабы плакали, мужики, поняв в чем дело, качали головами и лезли в карманы за папиросами.
— Варя, как ты? — спросила Пелагея. — Лучше тебе?
— Ох как мене лучша, Палашенька! Лучше усех мене чичас! Санок Феденька… Милай ты мой…
— Здравствуй, Федор! — поздоровалась Пелагея.
— Здравствуй, Пелагея! — ответил Федя.
— Варя, вы идите домой. Я без тебя сегодня справлюсь.
— Я Марфу тебе подсобить пригоню, — откликнулась Варя. — Завтре выйду и…
— Не торопись, — перебила ее Палаша. — Наговоритесь с сыном как следует. Я справлюсь сама, Марфа подсобит если что. А может, завтра поменьше народа будет. Хотя…
— Благодарствую тебе, Палашенька.
— Спасибо! — кивнул и Федор, сердце его забилось часто-часто.
Мать оперлась о сына, и, когда они выходили из медпункта, Глаша успела шепнуть Феде:
— Ты ужо севодни-та ничавой про внучка-та ня говори ей.
Федя кивнул: понял, мол, не дурак.
Сердце Федора разрывалось от такого количества эмоций, навеянных долгожданной встречей с матерью; новостью о том, что у него есть сын. Да и что греха таить: увидев Пелагею, он понял, что все еще любит ее! А то, что она без ноги — так это вообще не имеет никакого значения. Она все та же красивая Палаша, самая желанная для него.
…Во дворе встречал дед Тимоха:
— Варька, а ты чавой енто? Работу бросила либошто? Кавой-то домой ведешь?
— Тимоша, енто санок мой! Федя пришел…
— Ах ты жа, ядрить твою через коромысло! От енто встреча так встреча!
Дед Тимоха словно давний друг или даже отец раскрыл свои объятия парню, и тот, будто тоже давно зная старика, горячо обнял его.
— От енто хорошо, Федька! От енто радость нама какая, старикам! Варвара, чавой ты сопли-то развесила? А ну давай на стол собирай, а я пока баньку парню истоплю.
— Батя, — вдруг неожиданно для самого себя обратился Федор к Тимохе, тот только крякнул от удовольствия, — да мне вчера тетка Василиса топила.
— Василиса? — переспросил Тимофей. — Баню? Да рази ж она можать баню-то топить как я? Да рази ж она с тобою зашла у няе, да пропарила тебе как следовает веничком? Да рази ж есть у яе такия венички, как у твово батьки?
Дед лукаво подмигнул Феде, тот широко улыбнулся. Варя кинулась к Тимофею обниматься:
— А я усе думаю, пока иду, чавой чичас мой мужик кажеть? А тута и ня мужик вовся-то.
— А кто ж я? — растерялся Тимофей. — А! Понямши! Дед жа я, растудыт твою чрез коромысла. А енто ужо ня мужик канешна…
— Не! — покачала головой счастливая Варвара. — Батька ты моему соколенку! От так! Благодарствую тебе, Тимоша!
Варя поклонилась в пояс.
— Ну чавой? Чавой? — засмущался Тимоха. — Чавой поклоны бьешь? Ты знашь? Ты нама сразу налей-ка, мы выпьем, а потома ужо разговоры будям говорить да баню топить.
Варя засуетилась:
— Чичас, чичас!
На столе вмиг появилась самогонка, огурцы, сало, хлеб, яйца.
— Ну ты погодь, погодь! Казал жа выпить нама, а ня обожратьси! Погодь. У баню мы сперва зайдем. Опосля уж как следоват закусим.
Дед разлил всем самогонки, выпили, закусили.
— Ну а таперича за всех, кто так и не дошел домой. Можат, дойдет ишшо кто? А? Многа вас, таких, как ты, Федька?
— Много, батя! Да не все дойдут, я думаю…
Татьяна Алимова
все части повести здесь⬇️⬇️⬇️
