Какие только выкрутасы с женщинами личная жизнь не делает. Вот живет, к примеру, обычная женщина. Лет ей к полтиннику или чуть побольше. Живет спокойно, на работу ходит, с собачкой своей прогуливается дважды в сутки. И всякие страсти в этой женщине отцвели.
“А мне, - женщина скажет, - нынче важнее всего душевный покой. Всякие страсти-мордасти более ни к чему теперь. Хватит, довольно. Сама я себе принадлежу. Хочу - книгу читаю художественную, а хочу - на курорт еду. И никаких терзаний да бессмысленной возни. Вспомнишь юности пору - и вздрогнешь. То любовь безответная, то ответная, но женат он, то не женат, но ревнивец или скряга скучная. Хорошо, что сейчас мне все это безразлично. Не-не, никогда больше не ввяжусь в возню, покой душевный берегу”.
А потом раз - и какой-то кульбит происходит с этой женщиной.
Так вот и с Клавой приключилось. Клава- подружка Мани задушевная. С юности они тепло дружат. И про душевный покой Клава часто рассказывала.
А однажды звонит эта подружка. И голос у нее звенит.
- Думала, - Клава счастливо сообщает, - отцвели уж давно хризантемы в лесу. И как с Петькой развелась, так и на мужчин смотреть стала с холодным равнодушием. А тут - он явился. Он, Маня.
- Кто это, - Маня спросила - он? Петька вернулся?
- Какой еще Петька, - Клавдия обиделась, - в одну реку в третий раз я точно не войду. Река эта с Петькой - хуже Ганга по составу воды. Нет, у меня совершенно новый поклонник. И не ожидала я, что такие страсти промеж нас разгорятся. Прямо целую неделю с ним уже общаюсь. С утра до ночи пишет комплименты восхищенные. И чую, что серьезная история получится. Возможно, последняя и самая глубокая это любовь моя.
- А как выглядит, - Маня интересуется, - и лет ему сколько? Если ровесник, то не сильно радуйся. Небось, бездомный какой. Или с тяжелым характером. Может, вовсе с обострением осенним человек прибился. Если с утра до ночи восхищается. Бездельник, может, какой с печи письма пишет.
- Нет, - подружка созналась, - не ровесник, а чуть помоложе. Красивый будто Аполлон. Любуюсь на его фотографии даже в час пик, в метро. Оторваться не могу. Меня, значит, со всех сторон пассажиры зажимают, кто-то по ногам скачет и топчется. Запахи разные там, сама понимаешь, не сильно приятные. А мне - все равно. Стою и любуюсь. И все мысли об Аполлоне. То есть, о Тристане.
- О ком, - Маня переспрашивает, - о ком?
- О Тристане, - Клава улыбается, - такое уж у него имечко.
- Какое-то странное имечко, - Маня отвечает, - будто не из нашенских он. Будто из капстраны он родом.
- Именно оттуда, - Клава подтверждает, - уродился во Франции. Потом в Бельгии жил. Сейчас в Испании прописался. Такой шикарный кадр, ни разу таких у меня не было. Петька рядом с ним - крокодил нильский. Хорошо, что разбежались мы. Правильно люди говорят: закрой старую дверь, пусть новая откроется.
И фотографии Тристана Клава показывать начала. А Маня смотрит и удивляется. Судя по фото, кавалеру тридцати нет. И весь он в мускулах, весь загорелый. И зубы белозубые показывает все время. То под пальмой сидит, то в кабриолете катится. Иногда спортом занимается в одних трусах прям.
- А пишет как, - подружка хвастает, - зачитаешься! Вот, пишет, к примеру. Читай, это свежее прямо. С утра мне тут комплиментов отправил. Для настроения рабочего.
А Маня очки надела на нос и читает внимательно.
“Ты принцесса, - забугорный Тристан пишет, - ты натуральная принцесса. Увидел я твое лицо - и пропал к чертовой бабушке. Ты маленькая принцесса, Клавонька. Мне эта твоя физиономия снится все время. И на местных теток, испанок-то, вообще смотреть не могу. Ну их! Только твой образ и мерещится. Нос у тебя сильно точеный. И глазенки чего-то выражают. Трепещу всем организмом. И мечтаю об одном - трепет лично продемонстрировать. Как тебе мои фотокарточки ночные? Жду таких же от тебя с нетерпением сердца”.
И все в таком духе. Днем и ночью пишет подобное.
- Он у тебя не работает, - Маня спрашивает, - что ли? Пишет и пишет. Трепещет и трепещет. И эта “принцесса маленькая”. Ты меня извини, но девяносто три кило и год рождения семьдесят четвертый - какая уж тут маленькая принцесса? Посмотрим правде в глаза.
- А ты не завидуй, - Клава возмутилась, - у них там, за бугром-то, так все время любимых женщин называют. Культура такая. А работает Тристан моделью. С показа на показ скачет. В свободное время трепещет.
- А чего вы на русском переписываетесь, - Маня сомнениями делится, - если он француз по происхождению?
- Это через переводчик, - подружка отмахивается, - Тристан по-русски ж ни бельмеса. Вот, смотри. Вчера увлекся, натрепетался и на французском накорябал. Вот: “Же тадор, бонжур, мит фрюштюк, бон вуаж, хау мач, же нэ ке мэ багаж а мэн”. С ума сойти прямо. Же тадор сплошной. Про "фрюштюк" - особенно волнующе.
- И про багаж чего-то лопочет, - Маня на переписки с сомнением смотрит.
- Небось, - Клава глазами сияет, - багаж мой жизненный не смущает его. Готов принять, выходит, багаж этот со всеми потрохами. Ни Петьке чета.
А Маня читает Тристановы лопотания через очки внимательно. Точит ее червь сомнения какой-то. Точит и точит настойчиво. Будто Маня яблоко без пестицидов. Про принцессу читает, про глазенки, про намеки на фотокарточки таинственные, про модельное ремесло. И про работу и оклад Клавины поклонник сильно интересуется. Но больше про снимки ночные лопочет. И Клава, хоть и не отличалась глупым поведением ранее, буквально плавится.
- А чего там за карточки ночные? - Маня спрашивает.
- Такие, - подружка хихикнула, - такие вот. Сама понимаешь. Интимного характера, можно сказать. Пачками шлет. Модель ведь по специальности. Чего бы и не слать, спрашивается, если есть чего людям показать? На особо выигрышные посмотришь? Но учти, там ослепляющая красота.
- Не нужно, - Маня отказалась, - а ты в ответ чего? Тоже пачками красоту отправляешь?
- Намекает, конечно, Тристан, - Клава покраснела, - тоже, мол, такие ему карточки отправлять. А я так и говорю: ни за что. Не дождетесь. Что я, с крыши падала? Не отправляю, а он умоляет. Кусочек ночнушки только вчера отправила. Есть у меня такая - красного атласа. Петька дарил на свадьбу оловянную. Спать в ней невозможно - всюду сразу чешется. А вот Тристану отправить вполне пригодилась. Подумаешь-ка, ночнушки кусок. Личности моей там не видать совершенно. А он обижается до слез. С мордашкой, мол, давай скидывай. Чего я, ночнушек не видел на жизненном пути? Изнываю, пишет, уже.
- А познакомились где, - Маня с сочувствием на подругу смотрит, - с французом данным?
- А на ресурсе одном, - Клава еще больше смутилась, - где всякие одноклассники открытки друг другу шлют. Там вот и разыскал меня Тристан. По фотографии влюбился. Судьба, пишет, может, ты моя, Клавонька.
- Не пишут чистокровные французы, - Маня возмущается, - на таких ресурсах через переводчики! Небось, аферист он, Тристан-то. Вася какой-нибудь из пригорода Саратова. Выпрашивает снимки провокационного рода. А потом обнародовать их пригрозит. И будешь ты ему оклады свои в клюве приносить. А он лапы потирать. И цену за молчание ежемесячно пересматривать с учетом текущей инфляции.
- Не верю! - Клава отвечает, - Он совсем другой человек! И я трезвая по жизни женщина. Аферюг за пять километров в плотной толпе вычисляю.
- Давай напишем Тристану, - Маня предлагает, - послание. Бонжур, мол, мосье Базиль, пишет вам принцесса маленькая. Какие погоды стоят в Саратове нынешней осенью? И скольких женщин вы уже намотали, майн цигенбок?
А Клава подумала да согласилась. Пусть-ка Маня ответ почитает от Тристана. Как удивится он таким вопросам. И поклянется, что живет не в Саратове. И ни единой женщины не околпачил за всю свою молодую жизнь. И намерения у него серьезные относительно Клавдии.
И написала она поклоннику. А тот обиделся сразу. Непечатное что-то изобразил на родном Клавдии языке. И пропал навсегда.
А Клава порасстраивалась часа два. А потом и успокоилась.
И снова про душевный покой и бессмысленность возни межполовой рассказывает Мане. И Петьку вспоминает с улыбочкой. Хорошо, мол, что он к мымре какой-то сбежал. Живу спокойно, с собачкой гуляю, на работу хожу с удовольствием. И душевный покой отличный.