Василий Петрович медленно пробирался по узкой тропинке, ведущей к деревенскому кладбищу. Лес вокруг стоял тёмной стеной, шептал сквозь редкие сосны ветер, еле слышно шуршала старая хвоя под ногами. Глухие звуки дикой природы, царившие вокруг, летали меж металлических оградок. Холодный осенний воздух был пропитан запахом мха, гниющих листьев и влажной земли — всё это напоминало Василию о прогулках с женой, среди старых деревьев.
Он шёл, хромая на больную ногу, время от времени тяжело опираясь на трость. Лет ему было уже за семьдесят, но спину ещё держал — жизнь в этих краях не давала стареть раньше времени. Василий шёл помянуть свою жену, Марьюшку. Она покоится здесь, под крестом, что склонился под натиском времени, шесть долгих лет. С тех пор, как её не стало, он редко выходил в люди. Лес и могильное поле были его единственным утешением.
Достигнув ограды кладбища, Василий замедлил шаг. Старые ржавые ворота скрипнули, когда он толкнул их плечом. Кладбище было запущено — могилы заросли травой, а кресты давно покосились, словно сами устали стоять. Он подошёл к могиле жены, сел на холодную скамью у её креста, налил водки в стопку и, как полагается, оставил её на холмике. Рядом поставил ломтик хлеба, как делал это всегда.
— Марьюшка... — прошептал он, не удержав дрожи в голосе. Он выпил из горла, стёр рукой слёзы с глаз и стал оглядываться. Небо к тому моменту уже начало тускнеть, затягиваясь серыми облаками. Вечер обещал быть длинным.
Его взгляд случайно упал на соседнюю могилу. Что-то там было не так. Земля выглядела взрытой, как будто недавно её кто-то трогал. Василий встал, прищурился, а затем, опираясь на палку, медленно подошёл ближе. На миг ему показалось, что это мог быть зверь — запах, исходивший от земли, был кислый и гнилой, как от дохлого животного.
Он нагнулся, чтобы лучше рассмотреть. Земля под его пальцами была влажной, рыхлой, будто её только что копали. Василий оглянулся в сторону леса и в этот момент заметил движение. У края кладбища, среди деревьев, что-то огромное шевелилось. Темная масса, словно часть ночи, вышла из тени и направилась к одной из могил.
Медведь. Огромный, лохматый, с запутавшейся в шерсти грязью и листьями. Он двигался тяжело, рыча под нос и разгребая землю огромными когтистыми лапами. Медведь явно искал что-то под землёй, его хриплый рык разнёсся эхом по пустому кладбищу.
Василий застыл на месте. Зверь не заметил его, продолжал рыть, фырчать, хватая лапами влажную землю. Старая палка дрожала в руках деда, сердце его бешено колотилось в груди, а внутри начал подниматься холодный, парализующий страх.
Василий Петрович медленно, стараясь не издавать ни звука, закрыл калитку кладбищенской ограды. Петли скрипнули, и он на мгновение замер, прислушиваясь к каждому звуку вокруг. Его старая, больная нога не позволила бы сбежать, да и он понимал, что оградка вряд ли поможет, если медведь решит напасть. "Может, и не заметит меня," — пронеслось в голове, но сердце сдавило тревогой.
Он увидел, как медведь погружался всё глубже в землю, практически по пояс скрываясь в рыхлой могильной земле. Было сумрачно, и разглядеть зверя становилось всё труднее — зрение давно подводило. Огромная туша медведя замерла на миг, а затем вытащила что-то из-под земли. Василий Петрович щурился, пытаясь понять, что это, но свет уходящего дня мешал рассмотреть детали.
Зверь, казалось, нашёл свою "добычу" — медведь начал тереться шкурой о разрытую могилу, словно играя с тем, что вытащил. Его движения были странными, почти жуткими, как будто он наслаждался процессом, потирая свои бока и голову о землю и останки.
Наконец, медведь ушёл, растворившись в сгущающихся сумерках. Василий Петрович осторожно перевёл дыхание, чувствуя, как напряжение медленно отступает. Сделав два глубоких глотка из горлышка бутылки, он поднялся с лавки, обернувшись ещё раз на разрытую могилу, которую медведь оставил после себя. Не размышляя больше ни о чём, он побрёл домой. Его шаги были неуклюжи и медленны, и каждый звук вокруг заставлял сердце Василия сжиматься. Он оглядывался, вздрагивая от каждого шороха, боясь, что зверь может вернуться.
Нет, он не боялся смерти — с возрастом страх перед неизбежным притупился. Но страх перед тем, чтобы погибнуть в лапах этого жуткого зверя, перед зверством, перед ужасающей и бессмысленной смертью, стал пронизывать его до костей.
Внезапно где-то поблизости послышался треск крупной ветки, и Василий Петрович замер. Холодок страха проник в его сердце, ноги будто приросли к земле. Он напряжённо всматривался в темноту леса, и в голове мелькнула мысль о том, чтобы достать телефон и подсветить им. Но рациональное внутри подсказывало не делать этого.
Прошло несколько мгновений, которые показались вечностью, когда из леса выскочил крупный пес. Это был тот самый деревенский пёс, что часто шатался у магазина, выпрашивая еду у мальчишек. Зверь был исхудавший, но по его виду было ясно, что он в целом радовался что встретил живого человека.
Василий Петрович хромал по заросшей тропе, когда краем глаза заметил нечто странное. В ста метрах от него двигались три тени, медленно исчезая в тёмной чащобе леса. Медведи. Он невольно остановился, прищурился, пытаясь рассмотреть их получше. Сердце снова заколотилось быстрее, а нога стала ныть сильнее.
— Чёрт, семейка косолапых... и все к кладбищу, — подумал он. Сжав трость чуть крепче, Василий стоял, прислушиваясь к звукам леса. Было тихо, если не считать лёгкого дождя, который начал накрапывать. Капли падали на ветви сосен, добавляя звуку тревожное мерцание. Они катились по стволам, сливаясь в одну серую завесу, превращая лес в ещё более пугающее место.
«Нельзя их трогать, нельзя стрелять... закон, значит. А они тут по могилам шарят, будто им принадлежит всё. Вандалы проклятые», — ворчал Василий про себя, пытаясь нащупать тропинку под ногами.
Дождь усилился, и Василий почувствовал, как капли ударяют по плечам, земля стала скользить замедляя его шаги.
Василий Петрович проводил пса взглядом, пока тот решительно бросился в тень, откуда послышался глухой рык медведя. На мгновение дед замер, сжимая трость в руках, ожидая самого худшего, но, к его удивлению, пес вернулся целым и невредимым. Не было ни ран, ни следов борьбы. Лишь недовольный рык медведя утих вдали, словно зверь сам испугался неожиданной атаки.
«Что ж это за пес такой?» — подумал Василий Петрович, оглядывая вновь обретённого друга. Пес, словно победитель, прижал уши и слегка вильнул хвостом, явно довольный собой. Медведь, который только что рычал и рыл могилы, убежал в темноту леса, не решившись на сражение с худым деревенским псом.
Лёгкий дождь, начавший накрапывать с того момента, когда они покидали кладбище, стал усиливаться. Василий Петрович, хоть и подгоняемый страхом, теперь двигался спокойнее, но всё же продолжал вздрагивать от каждого звука. К счастью, они благополучно добрались до поселка, и дед на последнем вздохе ввалился в свой дом, где топилась печь.
Спустя три месяца пес стал Василию Петровичу верным спутником. Он называл его Смельчаком — за тот день, когда пес, невзирая на свою худобу, отпугнул медведя. Дед, который не раз за это время вспоминал, что ему, вероятно, осталось недолго, обещал ухаживать за псом, откормить его и подарить достойный уход.
А приехавшие сотрудники службы отлова, отметили что это уже скорей не пес, а волк, столько в нем смешалось дикой породы.
На следующий день сотрудники службы отлова диких зверей вместе с местным егерем пришли на кладбище. Картина была ужасающей: множество старых могил оказалось разрыто. Оказалось, что медведи выбирали именно старые захоронения, где грунт весной поднимал останки ближе к поверхности из-за особенностей почвы и леса, который рос неподалёку.
Теперь Василий Петрович знал одно: пока рядом с ним этот верный пес, никакой медведь не страшен.