*НАЧАЛО ЗДЕСЬ.
Глава 14.
- Ох, Савушка, родненький, ой, да что же это! – запричитала Евдокия, едва Савелий выскочил из въехавшей во двор брички, - Ой, что они с тобой сделали! Говорила я Евлампию…
- А ну, цыть! – прикрикнул на старуху Савелий, - Чего зря блажишь?! Ничего со мной не случилось! Вели Анфиске обед подавать!
Евдокия во все глаза глядела на похудевшего и осунувшегося лицом Савушку, он стал совсем на себя не похож. Глаза его стали какими-то…суровыми, и старая нянька подумала, что стал он похож на отца, только будто злее взор…
Решив, что с устатку расспрашивать Савелия она ни о чём не станет, Евдокия метнулась в кухню, гонять Анфису, чтобы поскорее собирала на стол, да не абы что – а самое Савельево любимое! Внутри у неё всё трепетало от любопытства, что же сказала Савушке чудийка, что он там делал целую неделю, и какая она, эта самая Акчиён!
- И пирог подай, наливку достань! – указывала Анфисе старая нянька, - Не в духе Савелий вернулись!
Пока в доме царила некоторая суета, Савелий позвал в залу Евлампия и плотно закрыл за ним дверь. О чём они там имели разговор, неведомо, как ни пристраивалась Евдокия послушать у двери, как ни шикала на бегающую туда-сюда румяную Лушку, ничего не услышала. А меж тем, после того как Савелий увидел серебро, там, на выселке, понял, что копи существуют – вся злость на домочадцев у него улетучилась. Не до этого теперь!
Евлампий вышел из залы, глянул на прохаживающуюся по коридору Евдокию и усмехнулся в усы, уж очень сердито та на него глянула. Евдокия на него эту неделю, когда Савелий отсутствовал, шибко сердилась. Всеми карами грозилась за то, что не спросясь её, Евдокию, посмел Евлампий у чудийки Савушку оставить! Как там он будет, холодный да голодный, и так здоровьишком слаб, а так и вовсе сгубить парнишку можно! Потрясая над головой сухоньким кулачком, объявила Евдокия конюху, что самолично Елизару Григорьевичу отпишет, пусть знает, что евойный конюх тут учинил, сына сгубить решил! Но пока писать собиралась, тут Савелий и сам вернулся, целый и невредимый, только… какой-то странный.
Савелий уселся обедать, в своих думах, потому на вопросы Евдокии отвечал рассеяно, а после и вовсе объявил, что с дороги он устал, и у него самого дела ещё имеются, а поговорить… опосля поговорят, когда отдохнёт да всё, что ему самому надобно справит. Ел Савелий быстро, не как раньше, орудовал ложкой над тарелкой с наваристыми щами, брал большие куски Анфисиного пирога, а сам всё на дверь поглядывал.
- Что же, Савушка, может за лекарем послать? Бледный ты, худой весь! Поди заболел! Вон, и наливки не коснулся, и пирога не доел! – Евдокия промокнула платочком повлажневшие глаза.
- Не надо никакого лекаря, - сказал резко Савелий, но после чуть смягчился, - Ты, матушка, не беспокой сердечко всё, всё со мной хорошо. Дел много, в лавку вот надо сходить, а уж после, вечером, чаю наладь, тогда и расскажу тебе всё.
Савелий прилёг тут же в зале, на кушетке подле окна, немного отдохнуть после обеда. Раньше-то он спал всегда, как отобедает, но теперь… то ли отвык, то ли от внутреннего волнения не хотелось. Поднялся он, когда в двери снова показался Евлампий Фокич. На этот раз в руках он нёс небольшой деревянный сундучок, окованный железом, внутри брякал замок.
- Благодарствуй, Евлампий Фокич. На завтра готовь бричку, в Корчиновку поедем с тобой, к Парамонову Степану, - сказал Савелий конюху, - Ты сказывал, знаешь его? Как к нему подступиться, что посулить, чтоб не отказал? К ужину приходи, потолкуем, а пока у меня ещё дела есть.
Евлампий кивнул и про себя подивился – шибко серьёзным Савелий сделался, может, впрок наука пошла? После того, как Евлампий ушёл, Савелий отправился искать Евдокию, которая сама прилегла отдохнуть после обеда и пережитого волнения. Стребовав с няньки ключ от батюшкиного кабинета, который был заперт чуть не с самого отъезда Елизара Григорьевича из Петровки.
- Лукерья! А ну поди, прибери там немедля! – заругался Савелий, сунув пальцы в карманы нарядной своей жилетки, - Пошто там грязь развели, не прибираете? А ежели батюшка нагрянет нежданно? Вот я вас, распустились тут, ни дела, ни работы, привыкли у Анфисы в кухне чаи гонять!
Все забегали испуганно, потому что и в самом деле привыкли отдыхать после обеда, ведь сам хозяин, Савелий Елизарович, ранее в это время изволили почивать и по дому ранее не бродили. А теперь что с ним такое сделалось – всем покоя не даёт! Кабинет Лукерья прибрала, с любопытством поглядывая на сундук, который конюх принёс.
Сундук теперь стоял на столе, за которым раньше работал сам Елизар Григорьевич, а возле сундука лежали два свёртка.
- Ну, поди! Чего встала? – сердито сказал Савелий Лукерье, - Поди прибери везде, обленились тут!
Выгнав Лушку из кабинета, Савелий запер дверь изнутри, проверил, не бродит ли кто под окнами… Как-то жутко было на душе, потому что понимал он – делает сейчас то, что не должен делать, но… Шибко узнать хотелось, что же Акчиён дала повитухе передать? Ведь сама же сказала – худого тебе не будет, так почему же и не полюбопытствовать.
Сундук он приготовил для своего подарка, положит пока под замок куколку, что Акчиён дала, да и серебро туда же, потому как проходной двор, а не дом здесь! И ключ от кабинета только у себя станет хранить! После Савелий намеревался пойти в лавку к Антипу Никитину, и заказать ему немецкий ящик, который запирается на хитрый замок и просто так его не откроешь. Говорят, что есть даже такие, что не горят, если случится пожар, но поди ж это шибко дорого. Вот такой и хотел себе приобрести, пусть лавочник привезёт, всё одно за товаром в уезд мотается. Туда и приберёт Савелий и куколку свою, и серебро… почему-то именно эти слитки ему не хотелось продавать.
Ну а перед тем, как к лавочнику отправляться, Савелий глянет, что послано повитухе… Всё одно мимо идти, вот поглядит, обратно завернёт и по пути к старой повитухе Прасковье Васильевой. Та уж стара была, редко её на роды теперь звали, может потому, что возраст уж, а может и потому, что молва о ней шла дурная… Теперь больше фельдшера местного звали, при родах подсобить.
Савелий развернул вышитый рушник, в который была завёрнута его куколка, «Помощница», как сказал тогда Наксай… Её личико из белого полотна даже без глаз и рта казалось милым, добрым, а вышитый простой венок напоминал о той, что эту куколку сделала. Савелий завистливо вздохнул – не по нему такая девица, правильно Наксай сказал, а всё же… Теперь Савелию о Лизоньке Михайлиной и вспоминать не хотелось! Больше душа горела – поскорее бы копи те найти, с серебром!
Приготовленное для повитухи подношение было обёрнуто простым сероватым сукном и крепко перевязано верёвкой, какими-то чудными узлами навязано всё! Ну и что? Пусть так, развяжет Савелий, поглядит, да и обратно завяжет, поди повитуха не приметит – откуда ей знать, как было завязано?
Развязав все узлы, Савелий развернул сукно, перед ним лежала куколка… Но какая! Личико было вышито – и рот, и нос, глазки и бровки выведены черной ниткой! Кукольный сарафан был вышит по подолу золотой нитью, широко, богато, а венок на тряпичной головке больше походил на корону, серебром и золотом вышит, камешками украшен диковинными.
«Это что же?! – сердито подумал Савелий и даже по столу ладошкой хлопнул, - Старой карге, и такая красота, а мне – по-простому сойдёт?! Ну Акчиён… не думал я, что так будет!»
Обидно стало Савелию за такое к себе отношение! Сразу вспомнились все его мытарства там, на выселке… и пчелиные укусы, и как его чуть медведь не задрал, и как чуть деревом его не привалило, когда по дрова ездили!
Поразмыслил Савелий, и пришло ему на ум… для чего старой повитухе этакая куколка? Для какой помощи, коли она уж одной ногой считай в могиле? Ему нужнее! Правду или нет сказала Акчиён, а вдруг, да и правда какая-то помощь от этого будет? Тогда лучше две помощницы у него пусть будут, чем одна! А старая карга-повитуха обойдётся, ей всё одно скоро помирать!
Савелий завернул повитухину куколку в сукно, кое как перевязал той же верёвкой и положил в сундук, где лежали уже и слитки, и его первая куколка. А после оделся и довольно насвистывая зашагал в лавку Антипа Никитина, помахивая солидно тростью.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.