Автор Эльмира Ибрагимова
19 глава
Антонина Сергеевна вдруг остановилась и серьезно обратилась к Марату и Фатиме:
– Это хорошо, что Муслишка убежал вперед, я вам сказать кое-что хочу. Больше вроде и некому мне это сказать. Пообещайте, прошу вас: если со мной что случится, не оставляйте мальчика без внимания, хотя бы первое время, пока у него все не определится. У него есть родители, но их вроде как и нет. Я не прошу, чтобы вы мальчишку к себе взяли. Пусть его в детдом определят, пусть там подрастает, в крайнем случае. Он у меня мальчик самостоятельный, не по годам взрослый, не пропадет. Но все равно хочу, чтобы у него были на этом свете родные люди. Те, что по крови родные ему и самые близкие, предали его, но говорить об этом не хочется.
Глаза пожилой женщины наполнились слезами, и она усилием воли сдержала себя, чтобы не заплакать. Фатима обняла ее за плечи, сказала ласково и спокойно:
– Не надо вам о грустном думать, Антонина Сергеевна. Все будет хорошо – и у вас, и у Муслима нашего. Только поберечь себя надо, продолжайте лечение, отдыхайте побольше. Мы к вам часто будем наведываться, особенно я. Мне ведь и девать себя порой некуда, я не работаю, классическая домохозяйка. Учусь только, да и то на заочном. Буду теперь к вам на чай приходить. Я уже и варенье ваше чудное попробовала – Муслим угостил вчера, когда квартиру прибирали. И вы к нам приходите. О Муслиме можете не беспокоиться. Ваш внук за это время и для нас родным стал. Мы его не оставим, ни при вас, ни потом. Только никто мальчику вас не заменит, как ни старайся. Берегите себя…
Фатима не преувеличивала, она видела настроение мальчика все дни, которые он прожил у них. Болезнь бабушки очень огорчала его, делала тревожным и невеселым. Единственным утешением стало для него общение с новыми друзьями.
Марат и Фатима продолжали опекать Антонину Сергеевну с внуком и после выписки старушки из больницы. В один из дней Марат неожиданно привез им обои, краску, белила для побелки потолка и сказал:
– Поживите несколько дней у нас, Антонина Сергеевна. А я пришлю одного умелого парня с нашей фирмы, который быстро приведет вашу комнату и общую с соседкой территорию в полный порядок.
Пожилая женщина с радостью согласилась, планируя отдавать Марату деньги небольшими частями с каждой пенсии. Но, как оказалось, ее молодые соседи не собирались брать с нее денег, чем вызвали полное смятение женщины.
– Этот всего лишь косметический и совсем недорогой ремонт, Антонина Сергеевна, – мой вам подарок. Потому что вы молодец! Палатный врач так и сказал: «Более исполнительной и аккуратно выполняющей все назначения и рекомендации пациентки я еще не видел», – Марат сказал эти слова, приведя через десять дней изумленную соседку в их преобразившуюся квартиру. Желая снять с пожилой женщины проблемы послеремонтной уборки, Марат прислал к соседям уборщицу их офиса, заплатил ей, и она вычистила квартиру до блеска. Антонина Сергеевна растрогалась: она не узнала свою квартиру, все вокруг блестело чистотой и дышало свежестью.
– Марат, сынок, знаю, ты большие деньги заплатил за материал и за мастера. И уборку организовал, словно я барыня какая. Пойми, не могу я так.
– Не такие большие деньги ушли на все это, Антонина Сергеевна, чтобы о них говорить. Мы ведь не евроремонт сделали, а так, легкую косметику, чтобы вам с Муслимом веселее жилось. А вообще, это идея Фатимы: она после уборки у вас покой потеряла, вспоминала и испорченный кран, и треснувший унитаз, и стертые обои, и залитый потолок. Даже белить и красить сама собиралась, просила меня материал привезти.
– Ничего себе, косметика! – заметил молчавший до сих пор Муслим. – Вы же нам в ванной и кухне краны поменяли, и унитаз другой поставили. А это, между прочим, не только наша территория, но и общая с соседкой. Пусть и Дина свою часть денег отдает, да, бабуля?
– Я не возьму никаких денег, так что и у этой самой Дины их брать не надо. Краны обычные, унитаз недорогой, так что пользуйтесь на здоровье. И ваша Дина тоже пусть жизни радуется.
Фатима была счастлива, глядя на своего любимого: совсем еще недавно, разрываясь одна на двух и более работах и считая каждую копейку, она и думать не могла, что все в их жизни так изменится. Что Марат станет хорошо зарабатывать, обеспечивать их и даже помогать другим. Но ремонтом опека Марата над соседями не ограничилась: иногда он завозил им продукты и, несмотря на протесты пожилой женщины, не брал у нее денег.
– Что вы из-за денег так переживаете? Найдете куда их потратить, Антонина Сергеевна! Вам нельзя сумки таскать тяжелые, – сказал Марат и, воспользовавшись отсутствием мальчика рядом, спросил: – Не знаю, удобно ли поинтересоваться у вас об этом, но спрошу: родители его вам совсем не помогают материально, не посылают деньги на сына?
Антонина Сергеевна, не ожидавшая такого вопроса, растерялась, опустила голову. Марат все понял сам. Тем более, кое-что знал и от самого Муслима. Значит, эти горе-родители совсем не заботятся о сыне, ничего для него не делают. И везет же таким уродам! Мальчик удивительно хороший, о таком ребенке любая семья может только мечтать.
Марат близко подружился со своим юным соседом, бегал с ним по утрам, ходил в тренажерный зал. Договорился со знакомым тренером о записи его в секцию карате: как оказалось, мальчишка давно мечтал об этом. Купил мальчику джинсы, курточку, кроссовки, несколько футболок, спортивный костюм, модный свитер. Мальчик был на седьмом небе от счастья, представляя себе лица одноклассников которые завтра увидят его совсем другим. Бабушка изо всех сил старалась одевать и кормить его получше, но что она могла купить ему особенного с мизерной пенсии? Таких обновок, которые купил ему Марат, у Муслима никогда не было, да и в классе мало кто так одевался.
– Господи, как же мне быть? – опять расстроилась Антонина Сергеевна. – И обидеть мне их не хочется, они такие славные, эти наши соседи! И принимать от них все даром я тоже не могу. Марат и Фатима – совсем чужие нам люди!
– Да не чужие они бабуля, а самые родные. Ты же сама как-то говорила, люди родными не только по крови бывают. Вот и они нам родные, хотя и не по крови. Не переживай ты так. Я вырасту и буду помогать им во всем. И сейчас тоже, если им понадобится моя помощь, все для них сделаю. Я их полюбил, бабуля, особенно Фатиму, она такая хорошая! Завидую ее будущим детям. Какая у них будет мама – добрая, мягкая, с ней обо всем можно поговорить. И Марат классный! Когда мы с ним в спортзал пошли, ты бы видела, как он со всем справляется, какой он сильный. И меня учил на тренажерах заниматься, обещал записать в секцию карате.
Антонина Сергеевна посмотрела на мальчика, и ее сердце в очередной раз защемило от боли за внука: как бы она ни старалась, никакая ее ласка и забота не заменят Муслиму материнского тепла, любви и так необходимого ему сейчас отцовского крепкого плеча. Она помнила, как Муслим рассказывал ей, как вкусно угощала весь класс мама одного из одноклассников в день его рождения. Какой добрый отец у его друга Кирилла. О том, как отец другого одноклассника Мусы пригласил его пятерых друзей на рыбалку, причем отвез их на своей крутой машине. Вот и сейчас, говоря о Фатиме и Марате, Муслим опять выразил свою тоску по родителям, какими они должны быть для своих детей.
Как-то Антонина Сергеевна решила серьезно поговорить с Маратом по поводу его безвозмездной помощи.
– Не привыкла я к такому иждивенчеству. За всю свою долгую жизнь ни у кого ничего даром не брала. Не нищие мы с Муслимом, хотя и не богатые. Но есть много людей, которые хуже нас живут, нуждаются. Не надо, чтобы мы с Муслимом обузой для вас стали. Не должно так быть, и без того вы нам много помогаете. Привозите все с доставкой на дом, и мне не приходится тягать тяжелые сумки. Такую помощь я еще могу принять. Но почему вы не берете деньги ни за ремонт, ни за продукты, ни за лекарства – они ведь у вас на грядке не растут. Я решила взять парочку учеников на домашнее обучение, и тогда смогу выплачивать вам долги частями.
– Этого ни в коем случае делать нельзя. Антонина Сергеевна. Вам после болезни нельзя переутомляться, надо отдыхать, а вы о работе заговорили. Мне совсем не трудно помогать вам в этих мелочах. К тому же, у меня сейчас все неплохо складывается с работой. Почему же я не могу помочь совсем не чужим мне людям? – говорил Марат и, увидев удивление на лице Антонины Сергеевны, добавил:
– Да, я так считаю, вы нам с Фатимой не чужие – и так, оказывается, бывает. А ведь люди должны помогать даже чужим, если у них есть такая возможность, разве вы этого не знаете?
– Да, Маратик, если есть такая возможность. Я очень хочу, чтобы и ты стал со временем таким бизнесменом, который сможет взять на себя проблемы других. Но пока вы с Фатимой даже квартиры своей не имеете, жилье снимаете. Молодая семья у вас, столько проблем и хлопот впереди.
– Вы правы, я пока не стал таким бизнесменом, о котором вы говорите, – улыбнулся Марат, – но уже и сейчас могу немного помочь другим без ущерба для себя. А насчет квартиры вы не беспокойтесь, на среднюю квартиру я деньги уже заработал. Просто хочется сразу хорошую купить, и в самом центре, потому мы и решили повременить.
Марат ушел, а Антонина Сергеевна еще долго думала, какие они с Фатимой милые, добрые. Дай им Бог счастья и удачи в жизни. Хорошая пара!
Антонина Сергеевна полюбила своих молодых соседей всей душой, уже скучала по ним, если день-другой не видела, приглашала на ужин, приготовив что-нибудь вкусненькое. Марат и Фатима были теперь самыми близкими для них людьми в этом большом и почти чужом для них городе. Их с Муслимом родственники, от близких до самых дальних, несколько лет назад спешно продали свои дома и уехали в Россию, испугавшись последних событий на Кавказе. Не все они прижились в новых для них местах, но возвращаться им теперь было некуда.
Антонина Сергеевна полюбила Дагестан с тех самых пор, как еще девушкой приехала в него учительствовать по распределению вуза. И всем сердцем проросла в горном краю в своих учениках, их судьбах, она не видела теперь для себя другой родины. Многие ученики Антонины Сергеевны стали известными в республике людьми, и, видя их порой по телевидению, она радовалась и гордилась ими. Как ни странно, она помнила почти каждого своего ученика и по имени, и как он учился, каким был. Не забывали о ней и они, теперь уже взрослые люди, отцы и матери своих семейств, руководители разных уровней, просто хорошие специалисты, а для нее по-прежнему и неизменно – ее мальчики и девочки. Ей писали, звонили, спрашивали, чем помочь. Вот и недавно, перед тем, как она попала в больницу, в День учителя к ней пришли два ее ученика – известные бизнесмены. Предлагали деньги, уходя, даже оставили на тумбочке внушительную стопку купюр, Антонине Сергеевне пришлось догонять их уже в подъезде. Она вернула им деньги и еще раз повторила, что ни в чем не нуждается. Никогда в жизни она не рассчитывала ни на кого. Ее знакомые и бывшие коллеги удивлялись:
– И чего ты своему сыну и его бывшей такую сладкую жизнь устроила, сняв с них все заботы о мальчике? Подай на алименты, пусть деньги тебе на Муслима присылают, раз не воспитывают ребенка сами.
– Муслим мне не чужой, – коротко отвечала она всем. – Если бы не он, может быть, и меня давно бы не было на свете. При всех своих болезнях я все-таки карабкаюсь ради него и продолжаю жить. Знаю, что я нужна внуку. Мы оба друг другу в этом сложном мире помогаем выжить.
Фатима, переделав с утра все свои домашние дела, собралась в гости к пригласившей ее на обед Антонине Сергеевне. Девушка любила проводить с ней время, рядом с этой женщиной ей всегда было интересно, тепло и уютно.
– Как хорошо было бы иметь такую маму или бабушку, как вы, – как-то сказала Фатима.
– А ты считай, что у тебя такая бабушка уже есть, и для меня это настоящий подарок судьбы – нежданно-негаданно такую внучку милую обрести, – улыбнулась в ответ Антонина Сергеевна.
Фатима положила в пакет купленные для Муслима и его бабушки коробку конфет и фрукты и, позвонив соседям, сказала, что будет у них с минуты на минуту.
– Мы тебя ждем. Я уже накрываю на стол, – ответила Антонина Сергеевна.
Но прошло более получаса, а Фатимы все не было. Антонина Сергеевна тревожно выглядывала из окна. Телефон не отвечал.
– Сбегай-ка к ним, Муслим. Может быть, у них телефон не работает, а она предупредить не смогла, что задерживается.
Муслим несколько раз настойчиво нажимал кнопку звонка, стучал в дверь, звал Фатиму, но дверь не открывали. Он собрался уже уходить, как вдруг услышал какой-то приглушенный шум за дверью – там, в прихожей, явно кто-то был.
– Что это может быть? – удивился мальчик. – Может, к ним залезли воры? – Не задумываясь о том, что это опасно, он пробрался в квартиру Марата и Фатимы через соседский балкон. Соседи уже знали общительного мальчика и вполне доверяли ему. Увидев балконную дверь открытой, Муслим окончательно убедился в своих предположениях.
– Кто здесь? – громко позвал мальчик, войдя в комнату, и только теперь испугался, подумал: надо было позвать с собой и взрослых, хотя бы соседей, через квартиру которых он сюда прошел. Ответа на его зов не последовало. Мальчик заглянул во все комнаты, на кухню, в ванную и направился к двери. В прихожей было полутемно, и Муслим, только что вошедший в нее из залитой солнцем комнаты, не сразу заметил лежавшую на полу Фатиму, но наткнулся на нее. Лицо девушки было мертвенно бледным, а губы казались сиреневыми.
– Что с тобой, Фатима? – пытался он докричаться до потерявшей сознание девушки. – Скажи, ты ранена? На тебя напали?
Девушка пыталась что-то ответить Муслиму, поднять руку, привстать, но было видно: у нее совсем нет сил. Неотложка, вызванная соседями, пришла только через сорок минут.
– Что за люди! По любому пустяку вызывают скорую помощь. А в результате мы не можем помочь тем, кто действительно в неотложной помощи нуждается, – недовольно выговаривала врач, поглядывая на уже пришедшую в себя Фатиму.
– Все очень просто, – скрывая раздражение, сказал сосед. – Из тех критических состояний, по поводу которых вас вызывают, только два пути – умереть или прийти в себя без вашей помощи. Некоторым, к счастью, везет, с ними случается второе.
Врач, смерив остроумного соседа негодующим взглядом, обратился к Фатиме:
– На что жалуетесь, девушка? Что произошло?
– Не знаю, мне вдруг стало плохо, все перед глазами поплыло, затошнило. А потом я уже ничего не помню, говорят, какое-то время была без сознания.
Врач осмотрела Фатиму, измерила температуру, давление, справилась о том, что она ела накануне. Внимательно посмотрев на девушку, она спросила:
– Вы замужем?
– Да, замужем, – несмело ответила Фатима и тут же поправилась. – Мы собираемся расписаться в ближайшее время.
– Да зачем мне это? Я не полиция нравов, меня ваше замужество интересует в другом плане. Часто ли вас тошнит?
– Не часто. Было еще вчера и, кажется, позавчера по утрам, но быстро проходило.
– А беременность вы не исключаете?
– Нет, то есть, да, – опять растерялась Фатима, вспомнив день, когда забыла принять таблетки. Неужели все тогда и случилось?
Они с Маратом очень хотели иметь детей, обговорили между собой все подробности – сколько их будет и какими именами они нарекут своих сыновей и дочерей. Но решили вернуться к этому разговору после свадьбы, которая тоже, по их представлениям, была не за горами. Деньги на квартиру Марат заработал, недостающую часть ему обещал одолжить Исмаил. Но последние месяца два Марата так закрутили дела, что заняться вплотную поисками и приобретением квартиры, а также подготовкой к свадьбе он просто не мог.
– Я никогда не соглашусь на то, чтобы ты сделала аборт. Никогда, даже если это будет пятнадцатый ребенок. Я презираю женщин, таким образом убивающих своих детей. Сейчас не Средневековье, можно избежать нежелательной беременности, – совсем недавно говорил с Фатимой на эту тему Марат.
К вечеру Фатима уже знала причину своего внезапного недомогания: Антонина Сергеевна позвонила одной из своих учениц, работавшей в женской консультации, и отвезла девушку к ней на прием.
– Могу поздравить вас, Фатима, вы беременны, – улыбнулась врач после осмотра. – Надеюсь, я вас обрадовала, ведь это ваш первый ребенок?
– Да, первый, – сказала Фатима и растерянно посмотрела на Антонину Сергеевну. Лицо той расплылось в улыбке:
– Значит, пришло и мое время отдавать долги. Скоро смогу выполнить свое обещание и стать хорошей няней для вашего малыша. О чем ты задумалась, Фатима? Что случилось?
Фатима молчала, и было видно – девушка с трудом сдерживает слезы.
– Что с ней, Лялечка? – забеспокоилась Антонина Сергеевна.
Елена Владимировна, заведующая отделением женской консультации и вполне солидная женщина, и сейчас оставшаяся Лялечкой для своей учительницы, ответила так:
– Не волнуйтесь Антонина Сергеевна, это нормально. У первородящих бывает иногда такая реакция на эту новость: растерянность, удивление, шок. Словно мамочки забывают, что от любви порой еще и дети рождаются.
Но удивилась и растерялась от этой новости не только Фатима – Марат, узнав обо всем вечером, не сразу нашел слова.
– Ты не рад этой новости, Марат, – опустила голову Фатима, – я понимаю тебя. Мы ведь договаривались, что подумаем об этом после свадьбы. Выходит, я подвела тебя.
– Глупая, я совсем не огорчен, – улыбнулся Марат и прижал любимую к груди. – Просто ты говорила о таблетках, и я думал… Я очень рад, Фатимка. Этот ребенок, еще не появившись, сделает большое дело – сдвинет, наконец, с мертвой точки приготовления к нашей свадьбе, ускорит ее. Мне надо срочно поговорить с родителями, купить квартиру и переделать множество самых разных дел. На это, конечно, уйдет некоторое время, но я собираюсь одеть тебя в венчальное платье до тех пор, пока твоя фигурка не начнет портиться. А ты в это время будешь тоннами есть фрукты и всякие другие витамины, гулять на воздухе и набираться сил. Мне нужен здоровый малыш и здоровая мама для него. Тебе это понятно, Фантик?
– Понятно, – счастливо улыбнулась Фатима и благодарно уткнулась в грудь любимого.
Девушка со страхом ждала разговора Марата с матерью, которая и без того была настроена негативно по отношению к ней.
Калимат Расуловна очень расстроилась, узнав от сына новость. При Марате она изо всех сил держалась, а после его ухода дала волю своим эмоциям, расплакалась, рассказывая обо всем мужу:
– Боже мой, Омар, какой ужас! Я не смогу этого пережить! Не допущу, не будет этого позора на мою голову, не будет! Я тоже, как и другие, хочу привести в свой дом чистую и достойную девушку, а не эту с ее внебрачным ребенком.
Муж не оправдал ожиданий Калимат Расуловны, не поддержал ее в обвинениях Фатимы и не стал жалеть жену.
– Ты просто любишь все драматизировать! Ну и что такого страшного случилось? Любит наш сын эту девушку, любит! Неужели ты до сих пор этого не поняла? Мы эту Фатиму на руках носить должны, из какого страшного омута она нашего парня вытащила! Зная Марата, я уверен: не женился бы он никогда на девушке сомнительной репутации. Значит, он уверен в ней и все о ней знает. А все остальное – мелочи! Слава Богу, ушли в прошлое времена, когда у молодоженов родня под дверью в брачную ночь стояла. Зачем тебе переживать по этому поводу?
Калимат посмотрела на мужа так яростно, что он невольно отвел глаза.
– Ты забыл о главном: о ребенке, который у них должен родиться!
– Не забыл! И очень этому рад, нам уже и по возрасту внук положен. Ты будешь его бабушкой, а я, такой еще молодой, буду мужем его бабушки! – Омар пытался шутить с женой, отвлечь ее от невеселых мыслей, но это было нелегко.
– Ты и есть муж бабушки! – обиженно сказала ему она. – Ты не отец Марату, и не раз это доказал, хотя убеждал меня, что любишь его как родного сына. Не стал ты ему отцом, не стал родным, а потому тебе плевать на судьбу моего мальчика! Но это мой сын, единственный мой ребенок. И потому я не могу смириться с тем, чтобы рушилась его жизнь. Я не допущу этого брака, чего бы мне это ни стоило!
Омар уже и не обижался на жену в таких случаях, хотя мог бы. Калимат была несправедлива к нему: он с самого начала считал Марата своим сыном и относился к нему соответственно. Он устал решать бесконечные проблемы, которые Марат создавал им все годы, пока в его жизни не появилась Фатима. Эта девушка полностью изменила их сына, ее любовь сделала парня другим человеком. И потому Омар никак не мог понять отношения к ней своей жены.
– Делай, что хочешь! – устало сказал Омар жене, махнув от отчаяния рукой. Он хорошо знал – никто никогда и ни в чем не сумеет переубедить Калимат, если она что-то для себя решила. Остается лишь пожалеть эту бедную девочку, против которой жена готовит план широкомасштабной войны.
– Иди, Калимат, ругайся, устраивай истерики, оскорбляй эту девушку и тем самым отталкивай от себя сына, если ты так хочешь.
Калимат промолчала, подумав про себя: «Нет, я не дура, чтобы так себя повести! Плохо же ты меня знаешь, Омар, прожив со мной более двадцати лет. «Мы пойдем другим путем!» – кажется, так говорил вождь мирового пролетариата? Вот и я пойду совсем другим путем».
На следующий день, успокоившись и взяв себя в руки, она отправилась к Фатиме. Время для посещения выбрала вечернее, чтобы наверняка Марат был дома. По дороге к ним она купила фрукты и сладости, в душе с отвращением думая о роли счастливой свекрови и будущей бабушки, которую ей придется играть еще некоторое время, пока цель не будет достигнута. А цель была только одна – избавиться поочередно от ребенка и от самой Фатимы.
Марат не мог скрыть своей радости, увидев на пороге мать с большим пакетом фруктов. Он благодарно обнял ее и сказал:
– Зачем тебе понадобилось тащить все это, мама? Я Фатиму без фруктов не оставляю, вот и сейчас привез ей три пакета, в холодильнике места нет.
Марат даже не представлял себе, какую боль вызвали у матери эти слова: сын носится с этой приблудной, как с королевой. Можно подумать, она сделает для него большое дело – родит ему незаконно зачатого ребенка. Да и не факт, что это его ребенок. Вот только опасно, что ребенок может окончательно привязать Марата к этой Фатиме. Поэтому он не должен родиться!
С трудом надев на свое каменное лицо доброжелательную улыбку, Калимат Расуловна вошла в комнату. Фатима, лежавшая на диване, тут же встала, испуганно оглянувшись на Марата. А тот радостно улыбнулся и подмигнул ей:
– Мама пришла проведать тебя, принесла тебе фрукты.
Два дня назад Фатима опять потеряла сознание, и врач после обследования строго рекомендовала ей на несколько дней постельный режим, внутривенные уколы, усиленное питание.
– У вашей жены низкий гемоглобин. Надо срочно поднимать его, иначе это может повлиять на развитие плода и плохо сказаться в родах, – сказала она Марату. И он теперь звонил с работы через каждый час, чтобы узнать о состоянии Фатимы. Дважды в день соседка-медсестра делала ей уколы. А Антонина Сергеевна почти целый день была у них: готовила, прибиралась, заставляла Фатиму поесть.
– Не люблю я печень, Антонина Сергеевна, ну как я буду ее есть? – чуть не плача от отвращения, говорила соседке Фатима. А та ласково улыбалась:
– Я тебе ее так приготовлю, что ты печень в ней и не почувствуешь. Будешь есть и думать, что это экзотическое блюдо из курицы.
Вот и сейчас Антонина Сергеевна, только что покормившая Фатиму, выносила из комнаты поднос и столкнулась в дверях с незнакомой женщиной.
– Познакомься, мама, это Антонина Сергеевна, – представил матери соседку Марат, но Калимат Расуловна, словно и не желая знать, с кем ее знакомит сын, безадресно кивнув, прошла в комнату. Мысли роем кружились в ее воспаленном сознании: «Неужели мой олух Фатиме еще и прислугу нанял? А иначе кто им эта женщина в переднике, в домашнем халате? У этой сироты никого из родни нет. Точно, домработницу взяли».
– Фатима болеет, ей десять дней сказали соблюдать постельный режим. Гемоглобин у нее низкий и давление, сознание дважды теряла. Но все равно объявила голодовку и ничего не ест. Что бы я делал без Антонины Сергеевны. На ней и дом, и кухня, и Фатима. Я все время на работе.
– Не бесплатно же она у вас крутится, наверное, все эти услуги входят в ее обязанности, – сказала Калимат Расуловна, едва скрывая раздражение.
– Ты ошибаешься, мама, – поспешил объяснить Марат, заметив, как напряглась пожилая женщина. – Антонина Сергеевна – очень близкий друг нашей семьи, она нам как родная.
– Тогда, тем более, я уверена, что в долгу ты перед ней не остаешься, я тебя знаю, – сказала Калимат Расуловна и, желая прекратить разговор, стала выкладывать из сумки пакеты.
– Зачем ты так, мама? – сказал Марат, заметив, что явно расстроенная ее словами Антонина Сергеевна опустила голову и ушла в кухню. – Ты не то говоришь! И не надо было тебе обижать хорошего человека!
«Да, раньше Марат был совсем другим в отношениях с людьми, – подумала Калимат Расуловна. – Надо же так – из одной крайности в другую! Разве стал бы он раньше так нежно благодарить обслугу? И отчитывать из-за посторонней женщины родную мать? Стал бы церемониться с больными, пусть даже самыми родными, как он сейчас делает это с Фатимой? Нет, Марат стал другим человеком».
Жаль, что она не могла просто открыть дверь и вышвырнуть эту наглую девчонку из жизни сына – Марат слишком привык к ней. И особенно сейчас, видя в ней мать своего будущего ребенка. Глупый он мальчишка, как будто бы другая девушка, из хорошей семьи, та же дочь Гульнары, не родила бы ему детей. А что даст ему супружество с этой сиротой ростовской? Сумела же эта аферистка войти к Марату в доверие, изобразить спасительницу, пожертвовавшую ради него собственным жильем. И какой теперь смысл в смаковании страданий по этому поводу, надо действовать. Пришла пора, а значит, она пойдет на все, и если надо, на пути к цели изобразит из себя счастливую бабушку, с нетерпением ожидающую пополнения в семье сына. Она будет играть роль заботливой мамы, которая теперь думает еще и о здоровье невестки и будущего ребенка. А тем из своего окружения, кто будет удивлен переменами в ней, Калимат скажет, что делает это ради сына и счастья его семьи. Сейчас она усмехнулась про себя своим последним мыслям: бред какой-то, «счастье семьи сына»… Не дай Бог этому «счастью» случиться, не допустит она, пока жива, чтобы Фатима и ее выродок стали семьей ее Марата. Не дай Бог!
Но вслух Калимат Расуловна сказала другое. Обняв Фатиму, она справилась о ее здоровье, сказала, что рада была узнать об их будущем ребенке и хочет помочь молодой паре на первых порах в новых для них хлопотах.
Фатима посмотрела на Марата, в ее глазах была радость. Девушка не верила своим ушам: неужели все эти добрые и ласковые слова говорит сейчас Калимат Расуловна, всегда враждебно к ней относившаяся?! Был удивлен, но еще больше обрадован и сам Марат: неужели мать оттаяла и поняла свои ошибки, увидела, наконец, какая чудная и редкая девушка его Фатима?
– Может быть, я приготовлю что-нибудь для тебя, деточка? – спросила у Фатимы Калимат Расуловна. – Чего бы тебе хотелось?
– Спасибо вам, – благодарно улыбнулась ей девушка, – но я совсем недавно поела – Антонина Сергеевна приготовила очень вкусный обед. Заставила съесть целый кусок печени, фрукты. Может, и вы пообедаете у нас?
«Надо же, «у нас», – едва скрывая ненависть к Фатиме, подумала про себя Калимат Расуловна, а вслух сказала:
– Нет, милочка. Знаешь, я никогда не ем еду, приготовленную неизвестно кем, и тебе не советую. Еда передает энергетику, а кто знает, какая она – энергетика этой женщины, вашей Антонины Сергеевны. Сама она мне очень не понравилась.
– Ой, что вы! Она – прелесть, чудесная во всех отношениях. И готовит она классно, я даже беру у нее уроки кулинарии. Все знает, все умеет, может дать единственно правильный совет.
«Видимо, она и посоветовала Фатиме залететь от моего дурака, хотя не факт, что это его ребенок», – подумала про себя Калимат Расуловна. С каждым разом ей было труднее сдерживать внутреннее раздражение, но она взяла себя в руки и как можно спокойнее сказала:
– Такие уроки дают девушкам матери, Фатима, а молодым женщинам – свекрови. Я вообще не понимаю, почему вы с Маратом пускаете в свой дом кого попало?
– У меня не было матери, – грустно ответила Фатима, – и свекрови пока нет. А я еще многого не умею, и мне хотелось бы научиться. Антонина Сергеевна – не кто попало, она нам как родная, и прекрасный человек.
– Что поделаешь, если вы, молодые, теперь начинаете все с конца, а не с начала. Не по-людски у вас с Маратом получилось – сначала ребенок, потом свадьба, а потом уже и свекровь. По нашим дагестанским традициям все в жизни молодой семьи должно быть иначе. Но что теперь об этом говорить.
Увидев, что Фатима покраснела и опустила голову, Калимат Расуловна злорадно подумала: «Надо же, и краснеть умеешь? Значит, я все-таки задела тебя? Но это еще цветочки, ягодки будут впереди. И очень скоро, уж я постараюсь».
Довольная собой, Калимат Расуловна опять надела на лицо маску радушия и сказала Фатиме, что, несмотря на все это, она была рада узнать их последнюю новость. И теперь ждет с нетерпением момента, когда возьмет внука на руки.
– Надеюсь, хотя бы эту радость вы не отнимете у меня в угоду вашей соседке.
– Мама, – теряя терпение, сказал Марат, – Фатима уже сказала тебе: Антонина Сергеевна – очень хороший человек. Таких порядочных и добрых людей, как она, мало! Почувствовав сегодня твое отношение, она даже не показала своей обиды. Очень тебя прошу, будь с ней вежливее, мы с Фатимой любим эту женщину. И она нас тоже. Она нам не просто соседка, а родной и близкий человек.
Если бы Марат лучше знал свою мать, то никогда не сказал бы последней фразы. Для ревнивой Калимат Расуловны, всегда чувствовавшей дефицит любви сына, его любовь к другому человеку была невыносима. Любой человек, ставший сыну близким, становился для нее соперником и врагом.
Калимат Расуловна проигнорировала просьбу сына относительно соседки, и уже через несколько дней между женщинами состоялся разговор на кухне. Никто его не слышал, но после него Антонина Сергеевна, спешно попрощавшись с Фатимой, ушла, хотя собиралась побыть с девушкой дольше.
– Что не так, Антонина Сергеевна? – забеспокоилась Фатима, когда соседка пришла в ее комнату попрощаться. – Это мать Марата вас обидела?
– Ну что ты, девочка моя! Все хорошо, мы с ней нормально пообщались, – отведя глаза, ответила Антонина Сергеевна. – Мне просто надо домой. Ходить к вам я пока не буду – дел и забот в эти дни много и чувствую себя неважно. К тому же, я спокойна, свекровь о тебе позаботится. А если что, ты звони. И начинай приходить в себя, тебе нужно полноценно питаться. Тогда не будешь падать с ног от бессилия.
Прошла неделя, другая, а Антонина Сергеевна так и не появилась в их доме. Зато Калимат Расуловна продолжала ежедневно приходить к ним даже после того, как Фатима, почувствовав себя лучше, отказалась от предписанного ей постельного режима.
Продолжение следует...