«Господи, куда катится этот мир? Срамота-то какая!» — вздохнула Ирина Николаевна, разглядывая полуобнажённую модель на обложке глянцевого журнала, небрежно брошенного невесткой на журнальный столик вчера вечером.
Шестидесятипятилетняя женщина поджала губы, мысленно возвращаясь к событиям последней недели. Переезд в квартиру сына Максима и его жены Софии дался ей нелегко. Ворох коробок, суета, бесконечные советы, куда поставить ту или иную вещь — всё это вымотало Ирину Николаевну до предела. Но больше всего её беспокоило не это.
— Максим, сынок, — позвала она, услышав шаги в коридоре.
— Да, мам? — в комнату заглянул Максим, уже одетый для работы.
— Скажи, а София... Она всегда так одевается? — Ирина Николаевна кивнула на фотографию на каминной полке, где София красовалась в коротком платье с глубоким вырезом.
Максим нахмурился:
— Мам, мы это уже обсуждали. София работает в модном журнале, ей положено следить за трендами.
— Тренды? — фыркнула Ирина Николаевна. — В моё время это называлось иначе.
— Мам, — в голосе Максима послышалось раздражение, — давай не будем начинать. София — моя жена, и я прошу тебя уважать её выбор.
Ирина Николаевна поджала губы, но промолчала. Она понимала, что сын прав, но не могла отделаться от чувства неловкости, когда видела невестку в очередном «модном» наряде. «Ничего, — подумала она, — я ещё молчу. Вот увидят её в таком виде твои тётушки на семейном ужине — вот тогда и поговорим».
Вечером, когда София вернулась с работы, Ирина Николаевна едва сдержала возглас удивления. На невестке красовалась полупрозрачная блузка и юбка, едва прикрывающая колени.
— Добрый вечер, Ирина Николаевна, — улыбнулась София, целуя свекровь в щёку. — Как прошёл ваш день?
— Спасибо, хорошо, — сухо ответила Ирина Николаевна, отстраняясь. — А ты... Ты так с работы пришла?
София удивлённо приподняла бровь:
— Да, а что такое?
— Ничего-ничего, — пробормотала Ирина Николаевна, отводя взгляд. — Просто интересуюсь.
Она поспешно ретировалась на кухню, чувствуя, как внутри закипает возмущение. «Боже мой, — думала она, нервно нарезая овощи для салата, — и это жена моего сына? Да в наше время такую особу и на порог приличного дома не пустили бы!»
Ирина Николаевна понимала, что ей придётся как-то уживаться с невесткой, но как — пока не представляла. Она лишь надеялась, что со временем сумеет повлиять на выбор Софии, вернуть её на путь «приличия и скромности».
Не подозревала Ирина Николаевна, что её благие намерения вскоре превратят их уютное семейное гнёздышко в поле настоящей битвы, где традиции схлестнутся с современностью, а материнская забота — с желанием невестки отстоять свою индивидуальность.
Дни текли, превращаясь в недели, а напряжение в доме росло, словно дрожжевое тесто в тёплой кухне. Ирина Николаевна не могла смириться с гардеробом невестки, который, казалось, становился всё более вызывающим с каждым днём.
Однажды утром, когда София собиралась на работу, Ирина Николаевна не выдержала:
— София, милая, — начала свекровь, стараясь говорить мягко, — не кажется ли тебе, что эта юбка слишком короткая для офиса?
София замерла перед зеркалом, поправляя макияж:
— Что вы, Ирина Николаевна, это последний писк моды. У нас в редакции все так ходят.
— Но ты же замужняя женщина! — воскликнула свекровь. — Подумай о репутации Максима!
София резко обернулась, в глазах её сверкнул гнев:
— Простите, но мой гардероб — это моё личное дело. И Максим никогда не жаловался.
Ирина Николаевна поджала губы, чувствуя, как внутри закипает возмущение. «Ишь ты, — подумала она, — совсем стыд потеряла!»
Вечером того же дня, когда Максим вернулся с работы, Ирина Николаевна решила поговорить с сыном.
— Сынок, — начала она, — ты не находишь, что София одевается слишком... откровенно?
Сын устало вздохнул:
— Мам, мы уже обсуждали это. София — взрослая женщина и сама решает, что ей носить.
— Но ты её муж! — не унималась Ирина Николаевна. — Неужели тебе всё равно, что о ней подумают люди?
Максим нахмурился:
— Мам, прошу тебя, не лезь в наши отношения. София прекрасный человек и отличный профессионал. Её одежда ничего не меняет.
Ирина Николаевна почувствовала, как к горлу подступает ком обиды. Неужели сын не понимает, что она хочет как лучше? Дни шли, а ситуация только ухудшалась. София, казалось, нарочно выбирала всё более откровенные наряды, а Ирина Николаевна не могла сдержать колких замечаний.
— София, дорогая, — сказала она однажды, — может, тебе стоит надеть что-нибудь более... закрытое? Всё-таки сегодня родственники в гости приедут.
София лишь пожала плечами:
— Не волнуйтесь, Ирина Николаевна.
Вечер прошёл в напряжённой атмосфере. Ирина Николаевна то и дело ловила на себе осуждающие взгляды родственников, когда София проходила мимо в своём облегающем платье. «Господи, — думала Ирина Николаевна, — а если они считают, что это я её так одежду выбирать научила!»
Ночью, лёжа в постели, Ирина Николаевна размышляла о сложившейся ситуации. Она понимала, что нужно что-то делать, иначе отношения в семье окончательно испортятся. Но как достучаться до невестки? Как объяснить ей, что её стиль одежды неприемлем?
Решение пришло неожиданно. «Я должна показать ей на собственном примере, — подумала Ирина Николаевна. — Устрою-ка я завтра модный показ по-своему!» С этой мыслью она уснула, не подозревая, какую бурю вызовет её затея.
Утро застало Ирину Николаевну за решительными сборами. Она извлекла из шкафа свой лучший наряд: строгое платье до колен, жакет с воротником-стойкой и нитку жемчуга. «Вот это — настоящая элегантность», — подумала она, разглаживая складки на юбке.
День тянулся невыносимо долго. Ирина Николаевна то и дело поправляла причёску, проверяла, не смазалась ли помада. Наконец, около семи вечера, она услышала звук открывающейся двери — вернулись Максим и София.
— Мам, мы дома! — крикнул сын из прихожей.
Ирина Николаевна глубоко вздохнула и вышла из комнаты, гордо расправив плечи.
— Добрый вечер, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.
Максим и София застыли, глядя на неё с изумлением.
— Мам, ты... Ты куда-то собралась? — спросил Максим.
— Нет-нет, — ответила Ирина Николаевна. — Просто решила показать, как должна выглядеть настоящая леди.
София нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
Ирина Николаевна набрала в грудь воздуха:
— Я хочу сказать, что вот это, — она обвела рукой свой наряд, — пример того, как следует одеваться приличной женщине. Без всяких там... — она запнулась, подбирая слово, — излишеств.
В комнате повисла тяжёлая тишина. София побледнела, а потом вдруг вспыхнула:
— Так вот в чём дело! Вы решили преподать мне урок?
— София, милая, — начала Ирина Николаевна, но невестка не дала ей договорить.
— Нет уж, позвольте мне сказать! — в голосе Софии звенела сталь. — Вы с самого начала осуждали меня, мой стиль, мою работу. Думаете, я не замечала ваших косых взглядов, ваших замечаний?
— Я просто хотела помочь! — воскликнула Ирина Николаевна. — Ты же замужняя женщина, мать семейства!
— А вы — старомодная ханжа! — выпалила София. — Вы пытаетесь навязать мне свои устаревшие представления о приличиях!
— София! — Максим попытался вмешаться, но обе женщины его словно не слышали.
— Устаревшие? — задохнулась от возмущения Ирина Николаевна. — Скромность и достоинство никогда не устареют!
— Достоинство? — София горько рассмеялась. — А как насчёт уважения к чужому выбору? Или это понятие для вас слишком современное?
Ирина Николаевна почувствовала, как к горлу подступают слёзы:
— Я просто хотела, чтобы ты выглядела достойно. Чтобы люди уважали тебя, а не...
— А не что? — София подалась вперёд. — Договаривайте!
— А не считали легкомысленной вертихвосткой! — выпалила Ирина Николаевна и тут же прикрыла рот рукой, поражённая собственной резкостью.
В комнате повисла оглушительная тишина. София смотрела на свекровь широко раскрытыми глазами, в которых стояли слёзы. Максим переводил растерянный взгляд с матери на жену.
— Вот, значит, как вы обо мне думаете, — тихо произнесла София. — Что ж, спасибо за откровенность.
Она развернулась и быстро вышла из комнаты. Хлопнула входная дверь.
— София! — Максим бросился следом.
Ирина Николаевна осталась одна, ошеломлённая произошедшим. Она медленно опустилась в кресло, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. «Боже мой, что я наделала?» — думала она, глядя на свой «образцовый» наряд, который теперь казался нелепым маскарадным костюмом. В этот момент Ирина Николаевна впервые задумалась: а может быть, она действительно ошибалась?
Ирина Николаевна провела бессонную ночь, ворочаясь в постели и прокручивая в голове события вечера. Каждое сказанное слово, каждый взгляд теперь виделись ей в ином свете. «Неужели я действительно была так несправедлива?» — эта мысль не давала ей покоя.
Утром, с красными от недосыпа глазами, она вышла на кухню. Максим уже сидел там, хмуро глядя в чашку с кофе.
— Доброе утро, сынок, — тихо произнесла Ирина Николаевна.
Максим поднял взгляд:
— Привет, мам.
— София... Она вернулась? — осторожно спросила Ирина Николаевна.
Максим кивнул:
— Да, поздно ночью. Сейчас спит.
Повисло тягостное молчание. Ирина Николаевна теребила край фартука, не зная, как начать разговор.
— Мам, — вдруг заговорил Максим, — так больше не может продолжаться. Нам нужно что-то решать.
Ирина Николаевна почувствовала, как к горлу подступил ком:
— Сынок, я... Я не хотела, чтобы всё так вышло.
— Я знаю, — вздохнул Максим. — Но ты должна понять: София — моя жена. Я люблю её такой, какая она есть.
— Но её одежда... — начала было Ирина Николаевна, но осеклась под тяжёлым взглядом сына.
— Мам, — твёрдо сказал Максим, — её одежда — это её выбор. И мой тоже. Мы живём в другом мире, с другими ценностями. Ты должна это принять.
Ирина Николаевна молчала, чувствуя, как внутри что-то ломается. Всё её мировоззрение, все представления о «правильном» и «неправильном» вдруг пошатнулись. В этот момент на кухню вошла София. Она выглядела уставшей, но решительной. На ней было простое домашнее платье — ни откровенное, ни слишком закрытое.
— Доброе утро, — сказала она, глядя прямо на Ирину Николаевну.
— София, я... — начала Ирина Николаевна, но невестка жестом остановила её.
— Подождите, — сказала София. — Я всю ночь думала и поняла кое-что. Мы обе были неправы.
Ирина Николаевна удивлённо подняла брови.
— Я понимаю, что мой стиль может казаться вам слишком смелым, — продолжила София. — Но это часть меня, моей работы, моей жизни. Я не могу и не хочу это менять.
— Но... — попыталась вставить Ирина Николаевна.
— Однако, — София подняла руку, — я также понимаю, что в некоторых ситуациях мой выбор одежды мог быть... неуместным. Особенно на семейных мероприятиях.
Ирина Николаевна почувствовала, как в груди разливается тепло. Неужели невестка её поняла?
— Я предлагаю компромисс, — сказала София. — Я буду учитывать ваше мнение при выборе одежды для семейных встреч. А вы... — она сделала паузу, — вы попробуете принять меня такой, какая я есть, в остальное время.
Ирина Николаевна молчала, обдумывая услышанное. Потом медленно кивнула:
— Я... я постараюсь, — тихо сказала она.
— И ещё кое-что, — добавила София с лёгкой улыбкой. — Может быть, вы позволите мне помочь вам немного обновить ваш гардероб? Ничего экстремального, просто... чтобы вы чувствовали себя более комфортно в нашем современном мире.
Ирина Николаевна почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Она посмотрела на сына, который улыбался, глядя на них, потом снова на Софию.
— Знаешь, — сказала она, — пожалуй, я согласна.
— Ну вот и славно, — сказал Максим, обнимая обеих женщин.
Вечером того же дня Ирина Николаевна сидела в своей комнате, разглядывая старые фотографии. На одной из них она, совсем молодая, была в довольно смелом по тем временам платье. «Надо же, — подумала она с улыбкой, — а ведь когда-то и я шокировала старшее поколение». Она поняла, что мир действительно изменился, и ей нужно многому научиться.
Уважаемые читатели, каждый ваш лайк, комментарий или подписка — это не просто клик. Это ваш отзыв о моем творчестве, и он очень важен для меня!
