…Ехать было всего ничего, сто километров. Села на машину (водитель со стажем), и поехала. Через два часа уже была у дома бабы Пани – так мы её звали.
- Куколка моя. - Умилилась я, увидев старушку, - кровь с молоком! Ни морщинки! Годы тебя не берут!
Баба Паня порадовала меня своими кругленькими, румяными щечками и ясным взглядом серо-зеленых глаз. Сразу вспомнилось детство: её ласковый голос, пироги с грибами.
Мы обнялись, и вошли в дом. Светка кинулась обниматься. Так хорошо стало на душе, покойно.
Пирог, издающий дурманящий аромат, конечно же, ждал на столе. Мы долго чаевничали, и я поведала о своем жизненном фиаско.
- Ничего страшного не произошло. Никто не умер. Так, жизнь преподнесла тебе еще один урок, не больше! Ты сильная, справишься, - резюмировала моё откровение Светлана.
- А ведь ты, милая моя, любить-то за жизнь так и не научилась. Пока. Или не встретился никто, сумевший затронуть струнки души? – Спросила Паня.
- Возможно, - отрешенно ответила я, - не умею любить. Честолюбивая я. И черствая. На себя смотрю в зеркало – вижу нормальное отображение, и больше ничего. Я и себя-то не люблю.
- Мать ваша, Серафима Ивановна, тоже как каменная глыба была. Красивая вроде, а как робот заводной – делала все, что положено, а душу свою не вкладывала. И любить не умела. Я потому вас, маленьких, очень жалела: чувствовала, что вы родительской любовью обделены. – продолжила диалог Паня. - Знаешь, что в твоем рассказе меня покоробило? Ты о бедах рассказывала, а о самой большой беде – лишь вскользь. О сыне. Неужели в этом вопросе ты в мать?
Я растерялась. С сыном контакта не было, но потерять его я очень боялась.
- Не такая я, какая-то, - созналась я, - меня внешние атрибуты событий волновали, типа: а как увольнение отразится на моей репутации, а что люди скажут, что муж бросил. О сыне думала тоже в этом аспекте.
- Когда мы с Валентином расходились, - вмешалась со своим откровением Светлана, - думала, умру. Любила его очень! А он - предал! С Настькой, дочкой, тогда крепко сдружились, даже в одной постели спали, обнявшись. Тебе надо подружиться с сыном. Время проводите вместе, общайтесь на любые темы. Двенадцать лет – это ещё не поздно, к четырнадцати, когда подростковый нигилизм зашкалит, он и вовсе может нос от тебя отворотить.
Баба Паня в это время подперла лицо рукой и сказала мечтательно:
- А знаете, что на самом деле нам, бабам, для счастья надо? Всего-то ничего: Красивое платье и теплая мужская рука на плече. Ты красива, тебя любят – и все получается. Ты в ответ любишь всех, и всем хорошо! И саму себя любить надо, чтобы наедине с собой хорошо было! Пока не изменишься – так и будешь роботом как мать.
Я вдруг заплакала: Все правда! Робот! Хороший руководитель, четко и грамотно выполняющий свой функционал, хорошая хозяйка, у которой каждая вещь на своем месте, и всё! Мужа не любила, и даже презирала слегка, но он – то не робот: он чувствовал мою душевную пустоту и инерцию отношений. Долго терпел – сколько смог. А сын? Он-то чем виноват в том, что его маме не до его маленькой, неокрепшей души,, которая так нуждается в тепле и понимании.
- Без работы и без мужа. Данилку же, сына, я никому не отдам! – Меня будто прорвало и я истерила в голос.
Женщины принялись меня утешать, Паня достала из загашников нераспечатанную бутылку водки, мы выпили, разговор перешел на другие темы – Паня принялась вспоминать наши детские шалости, и на душе отлегло.
Утром Паня ушла – она продолжала работать няней у городских соседей, которые приезжали на лето в загородный дом.
Мы со Светланой отправились на пруд позагорать и искупаться.
- Как здесь хорошо, - восхитилась я, - такая неспешная красота, душу греющая и убаюкивающая. Так бы и валялась тут на берегу всю жизнь в сладкой полудреме, - размечталась я, вытянув руки.
- А знаешь, зачем я к Пане приехала? – спросила Светлана.
- Догадываюсь. Что-то тоже не так в жизни происходит. Я права?
- Права, - улыбнулась Светлана, - Валентин объявился. Случайно пересеклись. Зовет сойтись. Говорит: побыли в свободном плавании, почудили, хватит. Говорит, что чувства не остыли, и, может, все ещё срастется.
- Ты любила его, - задумчиво сказала я, - но ведь, поди, все давно отболело?
Светланка лежала задумчивая, с метательной улыбкой на губах.
- У меня сейчас другая любовь. Встретила, наконец-то, хорошего мужика. И тут этот… душу бередит…
- И давно у тебя любовь?
- Да с год уже. Даже Настька с ним подружилась, хотя в подростковом возрасте это архисложно.
- И что, ты готова бросить его ради бывшего?
- Валентин как танк, такой напор проявляет, что у меня раздрай душевный. Вот за этим и приехала – кто как не Паня всё по-простому разъяснит, подскажет.
- И что она тебе посоветовала?
- Сказала, что в таких вопросах надо разбираться самой, но она бы выбрала не бывшего.
- Получается, обе мы с тобой на распутье…
- Нет, - не согласилась Светланка, - На распутье я. А ты – в начале нового пути. Тебе надо, прежде всего, в себе разобраться и с сыном отношения наладить. Хочешь, денег дам, на море с ним съездишь? Отдых объединяет!
- Деньги у меня есть. Но мысль хорошая. С этого, пожалуй, и начну. В Москву съездим, или в Питер, походим по музеям, по театрам. В планетарий его свожу – он мечтал. А потом уж буду думать о работе.
- Только не о такой, которая из тебя все соки вытягивает и человеческие качества нивелирует. Найди нечто среднее, чтобы время на личную жизнь оставалось….
Сестра уехала через пару дней – разбираться со своими мужиками и с собой. Я же осталась ещё на неделю у Пани – прийти в себя и тоже – разобраться со своими тараканами. Мы много и душевно общались, Паня рассказала мне про своего мужа, которого беззаветно любила, и который утонул в тридцать два года. Когда она, погрузившись в воспоминания, мечтательно рассказывала об этом, меня тоже будто обволакивало теплом мужских рук – эфемерных, но таких желанных. За этот короткий жизненный промежуток я многое поняла в этой уютной и простой жизни, и поняла, что хочу создать такой вот уголок и в своей душе и пространстве.
…Съездили с сыном в Москву. Были и в Третьяковке, и в Оружейной палате, и много еще где. Начали общаться, теперь я совершенно другими глазами смотрела на сынулю, была с ним на одной волне и радовалась мелочам словно я не мать, а подруга - одногодка.
Вернулись домой. Я устроилась на работу. Сын бывал и у отца, но больше – дома. Созванивались с ним по нескольку раз в день, ходили вместе в бассейн и на каток. Все изменилось. Мир развернулся вокруг меня яркими, солнечными красками. Образовался круг общения – из хороших и близких людей. А недавно появилась и она… теплая мужская рука. Тьфу-тьфу-тьфу!
Советую прочитать: