—А мамка где? —Клава вела Семёна домой, удивляясь, что он опять шляется по деревне в одиночку. —Спит, что ли?
—Нету, —мальчик показал раскрытые ладони и пожал плечами.
—Как «нету»? —Клава нахмурила брови. —В магазин ушла?
глава 23
Чувствуя, как семейная жизнь рушится на корню, Аня согнулась, подперла рукой голову, помотала ею, глядя в пол, и вздохнула, не зная, как жить дальше. Ребятишки маленькие, мужик пьет, хозяйство тянет она одна, еще и на работу скоро выходить, на дойку.
—Не могу больше, — слезы брызнули крупными каплями прямо на колени, и Аня зажала рот кулаком.
Внутри все органы сжались, мышцы живота скукожились и заныли. Появилось ощущение, будто сейчас ее тело расколется на несколько кусков. В голове горело так, что в ушах зашумело.
—Не могу больше! —крикнула во всё горло Аня, и Семен вздрогнул.
Опустив голову, он увидел, как по его ногам текут теплые ручейки. Вжавшись в угол, мальчик насторожился, ожидая шлепка или подзатыльника. Но ударов не последовало. Семен обернулся и увидел, что мамы в комнате уже не было. В доме раздался оглушительный грохот захлопнувшейся двери. Семен подошел к окошку и заметил, как мама, с силой открыв калитку, выбежала на дорогу и скрылась за кустом сирени.
—Уф, —выдохнув с облегчением, мальчик быстро снял мокрые штанишки, в шкафу нашел другие и переоделся. Обмоченные спрятал под кроватью.
Аня бежала быстрее ветра. Куда? Сама не знала. Эмоции захлестнули так, что она не видела перед собой ничего. Не слышала шум мотора мимо проезжающих мотоциклов, тракторов, грузовых машин… Ноги сами привели Аню к оврагу, где она упала на траву и зарыдала навзрыд.
«Жизнь кончилась», —шелестели мысли в одурманенной голове. —«Мочи нет страдать и тянуть всё это одной».
Пока она оплакивала свою судьбу, в это время ветер, запутавшись в густой кроне зеленых берез и высоких сосен, наклонял тугие ветки к вздрагивающему телу женщины. Ее вой разлетался по пустынной округе и растворялся в воздухе, как пыль над дорогой. Аня рыдала, вспоминая свое детство, которого она сама себя и лишила. Как было здорово, когда ты не обязан воспитывать малышей, делать всю работу по дому, а только часть ее; играть, веселиться, общаться с подругами…
—Ма-а-мо-оч-ка-а-а-а! Господи-и, ма-ама-а-а! — земля наполнялась истошными криками, впитывая безутешные слезы и тяжелое отчаяние…
***
—А мамка где? —Клава вела Семёна домой, удивляясь, что он опять шляется по деревне в одиночку. —Спит, что ли?
—Нету, —мальчик показал раскрытые ладони и пожал плечами.
—Как «нету»? —Клава нахмурила брови. —В магазин ушла?
—Не знаю, —топал рядом с ней Сёма.
—И давно?
—Угу, — кивнул мальчик.
—Не пойму, куда ж она могла подеваться?
Заведя мальчонку в дом, Клава услышала кряхтение Егорки. Тот лежал в кроватке весь мокрый и голодный. Подняв его, женщина вспылила:
—Обделался-то как! Где ее черти носят? Сёмка! Ты хоть не голодный?
Сёма стоял на пороге комнаты, прижавшись к дверному косяку.
—Куфать качу, —сказал бабушке и убежал в кухню.
—Да что тут происходит?? —Клава переложила Егора на кровать, развернула его, обтерла сухим краешком пеленки и побежала греть воду, чтобы помыть мальчонку. Сёма подставил табурет к стене, залез на него и достал из верхней полки хлеб. А затем – нож из нижнего ящика стола.
—Куда ты ручонки свои суешь?? —закричала бабуля и отобрала нож. —Я тебе возьму! Я тебе так возьму, что навек запомнишь! А ну, садись и жди, пока я Егора помою.
За окном раздался рокот мотора. На обед приехал Федя. Открыв дверцу кабины трактора, парень спрыгнул с подножки и сразу наткнулся на вопль матери, выбежавшей из дома. Клава стояла на крыльце, разведя руки в стороны, и орала так, будто ее обокрали:
—Нет ну ты представь только, а! Иду от Маньки, вижу нашего шалопая! Сидит в луже, палочкой какого-то жука ковыряет! Федя! Я его за руку, тащу домой, спрашиваю, почему он тут один, а он и говорит, мол, мамки нету! Прихожу, а ее и вправду нету! Один весь обсосанный, другой по уши в грязи! И где ее носит, спрашивается?! Позорит тебя, себя, нас в конце концов! Молодая, неужели в загул пошла??
—Не ори, —Федя вошел в калитку и двинулся к матери.
—Ты бы научил ее, как надо себя вести! Мало дома, видимо, получала! А я говорила, я знала…
—Иди в дом, —Федя поднялся по ступеням, загородив собой мать. —Иди, —процедил сквозь зубы.
—А вон она!! —увидев из-за плеча сына, как невестка подходит к забору, Клава развернула Федю. —Полюбуйся!!
Федя изменился в лице, когда увидел свою женщину с растрепанными волосами и в помятом платье.
Аня шла к дому, не замечая мать Феди и самого Федю. Клавдия Степановна скривила рот, ожидая, как сын начнет ругать жену. Аня подошла к крыльцу и ступила на первую ступень.
—Где ты была? —строго спросил Федя, разглядывая ее волосы, в которых запутались зеленые травинки.
—Да, спроси у нее, сынок, пусть расскажет, как оставила детей голодными! —подначивала сына Клава противным детским голоском.
Аня молча поднялась на крыльцо и остановилась напротив Феди, который смотрел на нее, как на последнюю женщину, предавшую его несколько минут назад.
—Где была? —голос его загрубел, и мужик сжал кулаки.
—У оврага, —еле слышно ответила Аня, пытаясь пройти в дом, но Федя не впускал ее, выпятив грудь вперед.
—С кем? —он вновь задал вопрос.
—Одна, —осипшим голосом отвечала Аня.
—Я спрашиваю, с кем, —Федя напрягся.
—Я уже сказала, одна.
—Врет! Врет, бесстыжая такая!! —слова матери зазвучали в ушах Феди, подтолкнув его к жестоким действиям.