«Наверное, просто мёртвая мышь», – подумала я, улыбнувшись про себя, зная Дину.
Но даже Игорь отступил на шаг, когда увидел, что она обнаружила. Дина открыла дверь в старую ванную – и там, в раковине, оказалось гнездо белок. Они громко фыркали на неё, словно говоря, чтобы она убиралась. Игорь быстро захлопнул дверь, чтобы белки не выбежали в основное помещение.
– Целая семейка настоящих белок. Видимо, пробрались через разбитое окно над унитазом, – объяснил Игорь, оглядывая нас.
Папа рассмеялся:
– Надо будет придумать, как переселить эту семейку самозванцев и заодно починить разбитое стекло, – он кивнул в сторону Юли и добавил: – И поскорее, если я хоть что-то понимаю в девчонках-подростках.
Юля фыркнула, но не стала возражать.
Мы направились наверх. Воздух был наполнен мельчайшими частицами пыли. Обвисшие шторы с коричнево-оранжевым узором в тюльпанах, которые, вероятно, датируются 1970-ми или 1980-ми годами, закрывали нижнюю часть окон. Когда я отдёрнула их, это мало помогло – стёкла были настолько грязными, что света почти не проникало. Я пожалела, что на стене, выходящей на озеро, нет большого ряда окон. Чтобы это пространство было хоть как-то полезным, требовалось больше света. Огромные советские ковры покрывали большую часть деревянного пола. Осматривать больше было нечего, и мы все вернулись вниз и вышли наружу.
Позади дома и гравийной стоянки стоял большой сарай. Ржавый замок не позволил нам отворить дверь из плотно пригнанных досок, но я заглянула в окно и увидела внутри садовое оборудование и другие инструменты.
Я достала телефон и начала фотографировать и снимать видео, пока мы исследовали территорию. Попросила Юлю сделать то же самое, и заметила, что Игорь делал заметки в маленьком блокноте, который он постоянно вытаскивал из куртки. Здесь было так много всего, что к вечеру я вряд ли смогла бы всё запомнить без записей.
Затем мы направились к меньшим домикам. Три из них располагались полукругом вокруг большого кострового места. Остальные стояли дальше, у кромки леса, окружавшего поляну. У папы была связка ключей с маленькими наклейками с номерами, но мы не знали, какой ключ от какого домика, так что открытие дверей заняло время.
К счастью, в этих домиках не было других зверьков. Но один оказался с серьёзными повреждениями от воды: самый дальний домик от главного здания имел следы протечек по углам задней спальни. Игорь указал на место, где дерево тёрлось о крышу и со временем проделало небольшую дырку в крыше, из-за чего вода начала просачиваться внутрь.
Три домика у кострового места имели одинаковую планировку. Сначала небольшая кухня с деревянным столом и четырьмя стульями. Далее шла гостиная с простым каменным камином в углу. Диван с зелёной обивкой – из тех, которые словно сделаны из стали, – кресло и деревянное кресло-качалка дополняли меблировку. Тяжёлые лампы на тумбочках завершали картину. Спальни располагались в задних углах домиков, между ними находилась небольшая ванная комната. В двух домиках были застеклённые веранды, которые могли бы стать хорошим убежищем от комаров летом. Потолочные вентиляторы должны были обеспечивать прохладу, так как кондиционеров не было. На стенах висели электрические обогреватели, чтобы прогонять холод.
«Если они ещё работают, – подумала я. – А лучше всего здесь провести настоящее отопление, чтобы можно было задействовать базу круглый год».
Домик с повреждениями от воды был меньше остальных, с одной спальней. Кухня там оказалась такой крохотной, что в неё помещался только узкий стол. Другой домик на краю леса оказался гораздо больше. У него было две спальни, как у первых трёх домиков, но вместо застеклённой веранды там нашлась третья небольшая спальня.
Все кровати были заправлены, но в воздухе стоял запах плесени. Мы с Диной осмотрели постельное бельё и согласились, что его придётся заменить. Вероятно, матрасы тоже придётся выбросить. Я начала немного нервничать. Домики не были в ужасном состоянии, но всё выглядело старым и уставшим. Неизвестно, что ещё придётся чинить, когда мы включим электричество и воду. Сейчас было слишком холодно, чтобы проверять насосы, и мы не хотели включать электричество в домиках, пока не осмотрим их более тщательно.
Посчитав, что осмотрели всё возможное, я направилась обратно к главному зданию. Все последовали за мной, но, когда я подошла к машине, папа продолжил двигаться в другую сторону, оглядываясь на меня с недоумением.
– Не хочешь взглянуть на дуплекс? – спросил папа.
– Какой дуплекс? – удивилась я. – Мы, кажется, все здания осмотрели. Не помню, чтобы был дуплекс.
– Наверное, когда ты была маленькой, у тебя не было причины туда заходить, – предположил он. – Управляющие базой всегда жили в восточной половине, а на западной стороне размещались разные сотрудники. Понятия не имею, в каком он состоянии, но раз уж мы здесь, подумал, что тебе будет интересно посмотреть.
Я всё ещё не видела загадочного здания, пока не обошли дом сзади. Мы с остальными последовали за папой по асфальтированной дорожке, и я попросила его идти аккуратнее – из-за наледи она стала скользкой. Тропа сначала уходила направо вокруг большого дерева, затем влево – и дом, наконец, показался. В отличие от других построек, это строение не было отделано брёвнами. Перед нами стоял дом с бледно-жёлтым сайдингом, синими ставнями и двумя розовыми дверьми. Небольшая веранда тянулась вдоль фасада. Двери, вероятно, когда-то были красными, но со временем выцвели, это оказался единственный признак, что дом делится на две части.
На веранде стояли две шаткие кресла-качалки, между ними деревянный ящик. В дальнем углу нашёлся старый ржавый велосипед. Папа поднялся по ступенькам и открыл дверь на восточной стороне – на этот раз ключи от дуплекса легко отличались друг от друга. Как и в других зданиях, нас встретил холодный, застоявшийся воздух. Полукруг выцветшего линолеума переходил в золотистый ковёр с длинным ворсом. Тяжёлые шторы закрывали большое окно.
Я вошла вслед за папой, за мной шли Юля, Игорь и Дина. Папа провёл нас по дому, как арендодатель новых жильцов.
– Лестница, – он указал на ступеньки, ведущие в темноту, – ведёт наверх. – Показал на заднюю часть первого этажа. – Кухня там, но в каком она состоянии – не знаю.
Мебель была такой же, как и в остальных зданиях. Стены передней комнаты украшали обои в золотисто-оранжевую полоску. На кухне царила темнота. Почти чёрные шкафчики поглощали тусклый свет из окна над раковиной. Бытовая техника, цвета авокадо, добавляла ретро-настроения в стиле 1980-х.
– Да, – согласилась я с первым предположением папы. – Вряд ли она ещё работает.
Игорь указал на другую дверь на кухне:
– А эта куда ведёт?
Папа почесал затылок, пытаясь вспомнить:
– Кажется, в подвал.
Мы с Игорем и папой спустились вниз – Дина с Юлей куда-то ушли осматривать другие комнаты. Игорь осветил путь фонариком. Пол и стены оказались из неокрашенного бетона. В углу стояли стиральная машина и сушилка, приподнятые на деревянной платформе, видимо, чтобы защитить их от возможной влаги.
– Эти малыши выглядят на пару десятков лет новее, чем техника наверху, – заметил папа.
Я кивнула:
– К счастью, сейчас подвал совершенно сухой.
Убедившись, что подвал в порядке, мы вернулись на кухню.
Звук шагов сверху говорил о том, что Юля с Диной осматривали второй этаж, и мы решили присоединиться к ним. Наверху оказалось три маленькие спальни и вызывающе розовая ванная. Нижняя половина стен была покрыта розовой плиткой с узкими рядами чёрной, верхнюю часть стен покрывала бледно-розовая краска. Чёрный унитаз и раковина резко контрастировали с розовой ванной. Большое зеркало на стене над раковиной окружали чёрные фонари, подвешенные на цепях. Спальни были застелены тем же ковром, что и внизу.
Юля начала чихать от поднявшейся пыли, и мы все вернулись на веранду. Быстро осмотрели западную часть дома, пока дочь ждала нас на свежем воздухе. Эта половина была зеркальным отражением первой, но она выглядела более изношенной. Я вспомнила, что папа говорил, будто управляющие базой жили в восточной половине. Естественно, они лучше следили за своим жильём, чем временные сотрудники, которые годами сменялись в западной части дома.
Наше исследование базы отдыха длилось несколько часов, но холод начал давить. Зима ещё не совсем захватила своё господство, но хотелось поскорее оказаться в тепле. Я была в растерянности от всего, что обнаружила за этот первый визит. В старом доме и на территории было что-то знакомое. Конечно, грязь и частичное снежное покрытие делали всё ещё более мрачным. Но природа, без сомнения, сделает это место ярче в ближайшие месяцы. Тем не менее, повреждения зданий были очевидны.
Я боялась, что более тщательный осмотр выявит ещё больше проблем. Интерьеры нуждались в срочном обновлении. И я всё ещё не понимала, почему тётя Тая выбрала именно меня в качестве нового владельца. Почему не Игоря с его навыками плотника? Почему тётя вообще держала всё это все эти годы? Насколько мне известно, сама давно не приезжала сюда.
«Наверное, сентиментальность», – подумала я с горечью.
Понимая, что все замёрзли и голодны, я поторопила дочь и сестру обратно к машине, пока папа и Игорь проверяли, всё ли закрыто. Я увидела, как мой брат и отец указывают на различные здания, пока мы возвращались к моей машине.
В дороге обратно группа была более угрюмая. Папа бросил мне ободряющую улыбку и похлопал по ноге, но ничего не сказал. Я включила радио, когда мы поехали, моя голова прыгала от одного потенциального проекта к другому.
Проезжая мимо обветшавшего указателя, я подумала: «Что, ёлки зелёные, я буду делать Сосновым бором»?
***
– Итак, Кира Романовна, расскажите немного о себе, – начала Екатерина Алексеевна. – Опыт работы, управление командой, проекты... что-то в этом роде.
Я изучала молодую девушку-рекрутёра, сидящую напротив. Маленькая комната, в которой мы находились, казалась... тесной. Душной. «Если бы она потратила больше времени на изучение моего резюме, ей бы уже многое стало ясно», – подумала я с горечью. Наверное, она ещё в памперсах была, когда я начала работать, а теперь мне нужно её впечатлить. Я глубоко вздохнула и мысленно скорректировала своё ехидное настроение.
– На предыдущем месте работы я занимала различные должности с возрастающей ответственностью, – начала я. – Я управляла коллективами от трёх до десяти человек и курировала множество сложных проектов.
– Приведите пример одного из таких проектов, – поторопила меня рекрутёр.
Я кивнула и начала рассказывать ответ, который репетировала накануне.
– Один из моих более сложных проектов заключался в обновлении серверов в нашей сети, охватывающей филиалы от Петербурга до Новосибирска. Моя команда из восьми техников путешествовала между нашими локациями, а я координировала их работу с независимыми подрядчиками. Мы завершили работу в установленный срок и превысили бюджет всего на два процента из-за увеличения затрат на оборудование. Мне удалось найти экономию в других местах, чтобы компенсировать большие перерасходы.
В течение следующих тридцати минут Екатерина Алексеевна продолжала расспрашивать о моём рабочем опыте. Вскоре я почувствовала, что дала рекрутёру достаточно вдумчивых ответов, и начала осторожно смещать разговор, задавая свои вопросы. Интервьюер превратился в интервьюируемого.
– Теперь, когда вы позволили мне поделиться примерами моего опыта, Екатерина Алексеевна, не могли бы вы уделить несколько минут, чтобы рассказать больше о данной вакансии? Вы, очевидно, занимаетесь этим каждый день, поэтому я хочу перейти к сути. У меня есть большой опыт работы в корпоративной среде. Я знаю, что некоторые люди лучше подходят для определённых ролей, чем другие. В каждой работе есть уступки, конечно, но я планирую быть избирательной в своём следующем карьерном шаге. Не хочу тратить ваше время, если эта позиция не подходит мне.
Екатерина Алексеевна сделала паузу перед тем, как ответить, встретив мой пристальный взгляд.
– Знаете, Кира Романовна, я ценю вашу откровенность. Вы были откровенны со мной, делясь своей историей и не добавляя никаких украшений, чтобы произвести впечатление. Я должна сказать... разговор с вами – как глоток свежего воздуха. Так что... давайте я расскажу вам больше о вакансии.
Когда она начала описывать ключевые аспекты, я добавила несколько записей в свой список вопросов, который подготовила заранее.
– Будет много командировок? – спросила я.
Когда Екатерина Алексеевна подтвердила это, я уточнила детали по продолжительности. Продолжала задавать вопросы из своего списка, интересуясь должностными обязанностями и тем, сколько отпуска компания предлагает в рамках своего пакета льгот.
– Поверьте мне, – сказала я, – понимаю, что большинство людей не задают так много вопросов на ранних этапах интервью. Прошу прощения, если выгляжу слишком настойчиво. Просто не хочу играть в игры.
Екатерина Алексеевна рассмеялась, отмахнувшись от моих волнений.
– Вы заслужили право задавать эти вопросы. Вы бы не поверили, каких детей я тут вижу, только что окончивших университет... без опыта, требующих определённый уровень зарплаты, больше отпуска... список можно продолжать и продолжать.
Я кивнула в знак солидарности. Она продолжила.
– Вы не создаёте впечатление человека, который чувствует себя вправе что-то требовать. Просто хотите понять, что из себя представляет эта работа и есть ли у вас интерес к ней, – она встала, сигнализируя, что интервью завершилось. – Мне было приятно с вами пообщаться, и я ненавижу прерывать разговор, но у меня уже назначена другая встреча.
– Не заставляйте себя оставаться дольше, – я встала, протягивая ей руку. – Вы меня не испугали, так что надеюсь, что меня пригласят на собеседование с вашей комиссией.