Только несколько историй Сапожковской воеводской канцелярии сохранились в таком большом объеме. Поэтому я решила переписать историю канцеляриста Турбинова. И теперь нам предстоит понять, кем на самом деле являлся нотариус и канцелярист Турбинов: борцом за справедливость или...
О его жизни нам известно только после 1760 года, когда он был принят в Сапожковскую ратушу писщиком, на самую низшую должность. Затем последовал быстрый рост по служебной лестнице, и, уже к 1764 году он достиг вершины канцелярской карьеры, стал канцеляристом. Что говорит о нем, как о человеке, по крайне мере, способном. Более того, в 1765 году он стал выполнять еще и обязанности нотариуса.
Могу только предположить, что к этому времени ему было чуть больше 20 лет.
Ну а дальше, в жизни нотариуса и канцеляриста начались неприятности, о которых мы узнаем из многочисленных челобитных, посылаемых им прямиком губернатору в Московскую канцелярию.
Первыми были жалобы Московскому губернатору Юшкову на злодейские действия местного воеводы Юдицкого (1769-1770 гг.), который устроил в его доме «озорничество».
Но широким потоком челобитные и доношения пошли уже при воеводе Лукьяне Халкидонском в 1771-1772 годах.
В феврале в Москву полетела жалоба на злоупотребления воеводы в отношении подрядчика Никифорова, которого 25 февраля солдаты штатной команды арестовали прямо на базаре. Привели в канцелярию, заковали в «железы» и потом 9 дней держали под караулом. Потом его отдали на поруки Ивану Турбинову. Но через несколько дней снова арестовали, били палками и батогами, снова заковали в колоду и держали еще две недели в тюремной избе. В конце жалобы сообщалось, что воевода послал подканцеляриста Ивана Викулина к подрядчику и потребовал 5 рублей за освобождение колодника. После взятки Никифоров оказался на свободе.
10 апреля 1771 года нотариус отправил новое доношение на воеводу, где обвинил Халкидонского в попытке арестовать его ни где-нибудь, а в церкви во время службы. По словам нотариуса, воевода пришел в Успенский собор города Сапожка в окружении целый роты штатных солдат с ружьями, сам со шпагой. Окружил церковь, закрыл двери, и хотел взять его, "по неизвестно какой причине". Прихожане стали свидетелями этого беззакония, только действия протопопа храма Романа Афанасьева с иереем и причетником не дали совершить "злодейство".
7 апреля жалоба была повторена. Турбинов слезно просил губернатора защитить его от действий воеводы.
10 мая его все-таки арестовали и, по его словам канцеляриста, безжалостно мучили. Более того, солдаты забрали и не вернули новые суконный коричневый кафтан и малиновый камзол, еще избили батогами, украли ценные вещи из дома, в том числе часовую доску (часы). И что особенно обидно, забрали из его дома людей, работавших на него, которым впоследствии вообще запретили работать на Турбинова.
10 июля он снова посылает челобитную в Москву губернатору Юшкову, в ней он напоминает о подрядчике Никифорове, просит защитить его от постоянных угроз и нападений со стороны воеводы, пишет об аресте, о том, что был закован железы и сидел в тюремной избе, не знаемо за что, что мучили его жену….
В августовской жалобе сообщает, что в ночь с 6-7 августа 1771 года, когда подрядчик соляной конторы Игнат Таболаев был в отъезде, под его дом был совершен подкоп. Из горницы, где хранилась денежная казна Главной соляной конторы для покупки соли в разные города, были украдены деньги. Таболаев подал челобитную воеводе, который, вместо того, чтобы оказать помощь и найти воров, стал посылать каждую ночь к дому Таболаева по 15-20 человек вооруженных людей штатных и просто пашенных солдат. Они снова ломали двери горницы, врывались в дом, говоря, что пришли для грабежа, грозили Таболаева убить.
16 сентября 1771 года примерно в пятом часу солдаты штатной команды Лука Пронкин, Михайло Курлаев, Федор Зверев, Иван Акиншин и другие пашенные солдаты, всего человек 30, вооруженные влезли в дом Ивана Таболаева и стали ломать садовые и смородиновые деревья, потом хотели сжечь дом и баню, убить хозяина.
28 декабря нотариус Иван Таболаев жаловался, что послал своего работника Акимова в питейный дом, а солдаты штатной команды задержали его и отвели в канцелярию.
12 января 1772 года Турбинов описывал действия воеводы в отношении пашенных солдат Корнея и Андрея Нестеровых, Аввакума Аржевитинова. Все они незаконно сидели в тюремной избе, закованные в "железы". Андрея били батогами, Аббакума тоже хотели, но он умер. После его смерти арестовали его мать. Пустой дом разграбили, а работников заставили покинуть дом, даже купец Подшивалин взял себе со двора лошадь. Под караулом содержалась и жена Аббакума Аржевитинова Анна Ивановна.
26 января 1772 года его, Ивана Турбинова, солдаты штатной команды Михайла Матвеев, Лука Пронкин, Иван Акиншин в ночи взяли еле живым, привели в канцелярию, «наложили на шею превеликую цепь», а на ноги «железы». А потом еще пошли в его дом и «разорили» его.
Следующая череда жалоб относится уже к 1776 и 1777 годам. Только теперь в незаконных действиях обвиняются новый воевода Данила Яковлевич Кузьмин и сапожковский бургомистр Иван Подшивалин. Именно по их приказу в августе 1776 года он был арестован и доставлен в канцелярию. А во время ареста избили его жену и полугодовалую дочь Евдокию, в очередной раз разграбили дом. Большая часть жалобы было посвящена бургомистру Подшивалину. Однажды канцелярист уже обвинял его в том, что тот, по собственной «злобе», вычеркнул Турбинова из третей ревизии (1763-1764 гг.), куда он был внесен вначале как канцелярист, а потом еще и как нотариус. Подшивалин же оставил только канцеляриста. И пока шло разбирательство, продолжал брать подушные платежи, хотя это нарушало закон. Но здесь нотариус вспомнил Подшивалину историю 1753 года. Хотя в это время сам Турбинов, скорее всего, еще бегал босиком по улицам, но «дело 1753 г.» знал в подробностях. Замечу, в документах Сапожковской канцелярии о нем нет никаких упоминаний. Тогда, в 1753 году, Подшивалин вместе со своим братом Герасимом купили у московского купца большую бочку вина и ночью отвезли ее в подвал питейного дома города Сапожка, где вино потом было реализовано, а доход поделен.
Следует добавить, что тогда еще Подшивалин не был бургомистром. А имел статус местного купца и подрядчика.
Были другие жалобы, но..., пожалуй, хватит. Скажем ему спасибо, что оставил нам такие картинки городской жизни Сапожка, где кипели такие страсти.
Что думали о Турбинове другие, читайте дальше...
