Начала Галина встречаться с мужчиной. И ничего он у нее не вызывает приятного. Только раздражение небывалое. Спрашивается, а зачем он ей тогда нужен? Если от него чуть не насморк аллергический из носу льет? А затем, что надеялась Галина на исправление поведения. Перестанет мужчина этот маяться глупостями. И поведет себя взрослым и хозяйственным человеком.
Но пока ее надежды не сильно оправдывались. Все мужчина ваньку валял.
Вот позвонит Василий Гале. И зовет ее прогуляться в сумерках. Такое он чуть не каждый вечер вытворяет. То прогулку лодочную выдумает. То в поле с ромашками валяться. Порой - на лавке под Луной повздыхать. Или закат встречать обнявшись. Непременно на краю романтичного оврага. Еще в гости к товарищам сходить приглашает - под гитару там петь про солнышко лесное.
- Романтично, - скажет он, - так на улице сейчас. Туманы стоят. Осень чувствуется. Идемте, Галя, пройдемтесь до реченьки нашей Морзянки. Только потеплее одевайтесь. Сыренько немного. И комары еще спать не устроились, еще пищат, кровушки требуют. Иначе обкусают ваши прелестные ручки с ножками. Накиньте жакет. Я цветов вам прихватил. И конфет ваших любимых.
- Чего там делать, - Галя ему ответит, - на улице-то? Умоталась за день. И Егорчик уроков не сделал. Как те комары себя ведет. Пищит и кровушку пьет. У нас, Вася, падежи не изучены с Егорчиком. И по туманам слоняться времени не имеется совершенно.
"Лучше бы с буром пришел, - сама с досадой подумает, - или молотком! Забор завалился, а я в жакете комаров у Морзянки кормить стану. Нашел гимназистку!".
В гости Вася Галю позовет. С цветами и конфетами встретит. Иногда и зверушку плюшевую всучит. Морда у зверушки наивная. А в лапах ее какое-нибудь сердечко ватное зажато. И вместо помощи хозяйственной - дров бы лучше ей нарубил! - за руку Галю тискает. В любви признается на ушко. А она изнывает. Кажется Гале, что время без пользы тратится.
- Вы, - Вася прошепчет, - пробуждаете во мне феерические желания! А на ваше ушко я готов любоваться всю жизнь. Оно, ушко-то, произведение искусств. И вся вы нежненькая, вся вы мягонькая такая. Хочется в вас раствориться. И по вашим капиллярикам заструиться. Чтобы стали мы единым целым. И шли бы мы по жизни сочлененным организмом. Вот моя мечта. И кушайте ж конфетки.
А Галя улыбается кривенько на признания. А сама про уши думает. Помыл ли Егорчик свои ушные раковины и чего делать с ушами свиными. Свиные давненько в морозильном ларе лежат. И надо их уже в дело пускать, однако.
А Вася продолжает свою пластинку крутить. Ни тяти, ни мамы, как говорится.
И глаза у него с поволокой. А сам чуть не плавится. Как невкусная шоколадка на жаре. И все про любовные страдания несет.
- Впервые, - в ухо шипит Гале, - я так влюбился. Будто мальчишка себя веду. Вот скажи мне: отдай за Галочку жизнь. И отдам я. Без единого сомнения. Думать ни о чем не могу. Только о вас, Галочка, брежу. Будто шарахнуло меня чувство в самое темя. Вздыхаю, места не нахожу. И так хочется нежности и романтики. Чудачеств, милых глупостей. Лодочных прогулок, валяний в поле ромашковом! Закатов и рассветов. Теплой руки рядышком.
“Второй час, - Галина думает, - мелодраму рассказывает. За это время можно бы и морковь из гряды выдернуть. И сарай куриный почистить. Шарахнуло его чувство, надо же. В поле ромашковом кувыркаться! А у меня георгины не выкопаны. У меня гладиолусы в земле сидят! И икра из баклажанов не варена”.
И начинает нос чесать. И глаза кулаком тереть. Аллергия на Васю так проявляется.
- Давайте, - не выдержит, - уж как-нибудь скоренько управимся нынче. И домой побегу. Там у меня дел достаточно. И Егорчик ждет.
- Ох, Галочка, - Вася вздохнет, - так уж не хочется все делать на скорую руку. Хочется с вами побольше времени провести. Насладиться обществом. Понежничать. У меня ведь, знаете, с первой женой романтика испарилась слишком поспешно. Вчера еще по туманам гуляли, а сегодня морковь копаем. Или картофель. Я в сапогах резиновых. Она в душегрейке бабкиной. И нет романтики. Будто мы просто товарищи по хозяйству. С вами, Галочка, пусть все будет по-иному.
- У меня, - строго Галя тогда уведомит, - ровно двадцать минут свободных осталось. Давайте уж убыстримся. И побегу. А коли вы языком еще чесать желаете, то завтра уж договорим как-нибудь. Девятнадцать минут, Василий. И время пошло.
И Вася вздохнет грустно. И “убыстрится”. И потом еще долго будет Галю не отпускать. А ныть будет, про любовь зудеть, на закат тащить ее любоваться. Или в поле с ромашками.
“Для чего, - Галя размышляет, - люди эти конфетно-букетные периоды выдумали? К чему время бестолково взрослым терять? Картофель еще не выкопан. И мужские руки бы мне пригодились на огороде. Забор, опять же, завалился. А этот только и знает: стишата читать, букеты таскать, на прогулки приглашать, зверушек с глупыми мордами преподносить. Сил уж нет совершенно! Коли бы он перестал ереси свои нести, а взял в руку молоток или лопату, то тут бы я, пожалуй, и ответила взаимностью полной. Тут бы у меня раздражение моментально прошло”.