Адам находит меня на полу ванной. Мне никак не удается остановить льющиеся потоком слезы. Я бесформенное ничто. У меня не осталось ни сил, ни эмоций. Осознание всего, что произошло, прожигает насквозь. Он поставил на мне клеймо. Я монстр. И я его монстр. Я могу только представить, какое наслаждение он сейчас испытывает от всего, что он со мной сделал, во что он меня превратил.
- Эй, эй. - Адам тянется ко мне, пытаясь успокоить. - Он что-то с тобой сделал? Он причинил тебе боль? Ты в порядке?
И я ненавижу Адама прямо сейчас за эту нелепую и совершенно неуместную заботу обо мне.
- Не прикасайся ко мне, пожалуйста, не прикасайся ко мне. - Говорю я сквозь сдерживаемые рыдания.
Адам слушается меня, он не прикасается ко мне, но смотрит с беспокойством, с заботой.
- Что произошло? Ты в порядке?
- Ты не представляешь, ты не представляешь, Адам, ты даже представить себе не можешь.
Я вижу, как сильно напуган Адам. Его глаза полны страха. Это пятый солдат на сегодня, чьи глаза полны страха из-за меня. Восьмой за два дня, девятый с тех пор, как я здесь. Я больше не хочу это видеть, я не хочу, я больше не могу.
- Оставь меня, пожалуйста, уходи.
- Джульетта.
- Адам, я прошу тебя.
Но он не уходит. Он хватает мои руки, и я выдергиваю их, ударяя его по пальцам.
- Не смей прикасаться ко мне! Никогда!
Адаму, наверное, следовало бы разозлиться, но он этого не делает.
- Джульетта. Хей. Все хорошо, помнишь? Ты не причинишь мне вреда. Расскажи мне, что случилось.
Все, что мне удается изобразить - это новый поток слез и рыданий.
Я не могу сказать ему всей правды. Я не могу сказать ему и ожидать, что его лицо не будет искажено маской отвращения ко мне. Он никогда не должен узнать, что произошло там, в той камере пыток. Как я потеряла контроль над собой, как Уорнеру удалось контролировать меня, управлять мной, манипулировать. Он не должен знать, что я радовалась словно безумная, как никогда прежде в своей жизни. Сразу после того, как я подорвала здоровье четырех человек, лиц которых я даже не запомнила, а имена не удосужилась узнать. Эти лица должны бы преследовать меня, стать надгробиями в моем сознании, напоминанием обо всех ужасных вещах, которые я совершила. Но я их не помню. Совсем. Только безумие в глазах и перекошенные рты. И мне было все равно. Адам не должен знать, что я хотела обнять Уорнера, и что я позволила ему обнимать меня. И я хотела этого, и мне нравилось это.
Он никогда не простит меня, никогда не поймет, если только он узнает…
Мои рыдания становятся лишь сильнее, и Адам притягивает меня к себе. Его руки гладят мою спину, затылок. Нежно, утешающе. Он шепчет что-то, но я не могу разобрать слов из-за шума в ушах. Он не понимает. Он не знает. И я говорю ему это, потому что это правда.
- Ты не понимаешь, ты не можешь понять, ты даже представить себе не можешь.
- Я понимаю, я...
- Я больше не могу, я больше так не могу. Я не хочу. Я больше так не могу, Адам. - Я не могу справиться с этой истерикой, потому что это сильнее меня.
- Как мне помочь тебе?
Я поднимаю на него заплаканные глаза, смотрю с отчаянием.
- Я хочу убраться отсюда. Мне нужно выбраться отсюда, как-то спастись, пока не слишком поздно... пока...
Я не могу продолжить ему эту фразу. Он не должен знать. Что я начинаю все больше и больше походить на Уорнера. Что я начинаю получать удовольствие от происходящего. Мой собственный успех затмевает то, какой ценой он достигается. Четыре человека пострадали, чтобы я могла потешить свое самолюбие.
- Джульетта.
- Я монстр, Адам. Ты еще этого не понимаешь, потому что ты...
Он внезапно снимает свою футболку. Быстро, резко.
- Что ты делаешь? - Резко говорю я, взволнованная, испуганная.
- Доказываю тебе обратное.
Его сильные руки хватают меня и в одно мгновение прижимают к своей груди. Этот жар плавит меня, я сгораю, но это не приятные ощущения. Я словно в лаве и мне нечем дышать. Моя щека на его коже. Мои пальцы на его коже.
- Не надо, пожалуйста...
- Я могу прикасаться к тебе, Джульетта, ты можешь прикасаться ко мне. Ты не монстр, слышишь? Ты нормальная девушка.
- Только с тобой.
- А нам больше никто и не нужен.
И я отрываюсь от его груди, смотрю в его синие глаза.
- Никто не нужен… - Повторяю я тихо.
В этом есть какая-то абсолютная истина. Для меня нет других вариантов. Все, что я могу себе позволить - это быть в полном одиночестве, отшельницей. Только так я смогу обезопасить мир от самой себя.
"Никто". Но он говорит "мы". Он готов быть там вместе со мной. И в это так сложно поверить.
- Ты бы пошел на это?
- Это моя мечта. Этот мир...
- Ты бы хотел сбежать? - Я не говорю ему: "Ты бы хотел сбежать со мной?"
- Да, я всегда этого хотел. Если бы только это было возможно.
Это просто мечта. Адам и раньше говорил мне о побеге, что он мечтал об этом. Очевидно, что он давным-давно понял: не все мечты осуществимы. И я снова теряю надежду, сжимаю губы, опускаю глаза.
Его руки снова притягивают меня к нему. Двигаются вверх по бокам моего тела. Это маленькие лапки насекомых, карабкающихся по мне.
Я испытываю острое желание вырваться из этих оков, оттолкнуть Адама, заставить его перестать касаться меня. Мы могли бы просто сидеть и, может быть, даже разговаривать, выплакать друг другу всю нашу боль и страдания. Это не то, к чему я привыкла. Но я могла бы постараться. Но ему нужно прикасаться ко мне. И он такой горячий.
И волна стыда снова накатывает на меня, захлестывает меня с головой. Я не понимаю, как я могу быть такой неблагодарной. Как я могу хотеть обнять Уорнера, и при этом избегать прикосновений единственного человека, который действительно заботится обо мне. Который действительно хочет мне помочь, пытается утешить меня. Адам. Как я могу избегать того, о чем мечтала всю свою жизнь?
Может, Уорнер и не касался меня своей кожей, но он самый низменный человек в этом мире, безумец, без жалости и сострадания. Как, как я могла даже думать, что смогу найти утешение в его объятиях? И сейчас рядом со мной другой человек. Он искренне сочувствует мне, он утешает меня, он возится со мной, несмотря на всю мою грубость. И я не верю самой себе, своему безумию.
Энергия все еще бушует во мне, жизни других людей дышат в моих венах. Жизненные силы, которые я бесстыдно украла по приказу кровожадной змеи с зелеными глазами. Этой энергии достаточно, чтобы моей силы воли хватало оставаться на месте. И я позволяю рукам Адама касаться меня, гладить меня, забираться под края моей одежды, лишь слегка.
Я рада, что Адам, кажется, не замечает этой моей неловкости, дискомфорта. Это счастье, что я могу скрывать от него что-то подобное, иначе он бы уже давно разочаровался во мне. Только не Адам, пожалуйста, небо, только не Адам.
- Фух, здесь так жарко и душно, - говорит Адам через несколько минут и встает, чтобы умыться.
Я уже успела немного успокоиться.
- Да, ты всегда такой горячий.
- Ну, что сказать, я горячий парень.
Он смеется, и я улыбаюсь через силу, поднимаюсь на ноги рядом с ним.
Его руки вновь на мне, теперь они на моей талии. Он прижимается своей щекой к моей. И я могу терпеть это. Я правда могу. В этом есть что-то необычное. Это должны быть приятно, наверное, но я пока не распробовала эти ощущения. Что мне нравится, так это радость Адама. Если это дарит ему радость, то это хорошо и для меня.
Пока Адам не кричит, и не убегает, и не умирает от моих прикосновений, я в полном порядке.
Я вглядываюсь в его черты, в кривую усмешку, которую я хочу смаковать, в цвет его глаз, который я бы использовала, чтобы нарисовать миллион картин.
- Адам.
- Да?
-Ты знаешь что-то о тех солдатах, которых я... ну, ты знаешь.
Он вдруг опускает глаза, убирает руки с моей талии. Он ненавидит меня. Он презирает меня за то, что я сделала.
- Адам? - Уорнер солгал, Уорнер солгал, Уорнер солгал. - С ними все в порядке?
Он сказал, что они в порядке.
- Один еще восстанавливается, двое других уже вернулись в казармы.
Я вздыхаю с облегчением, но тревога в глазах Адама не позволяет этому чувству полностью захватить меня.
- Они в порядке? - И он молчит. - Скажи мне правду.
- "В порядке" - это относительное понятие в нашем мире, Джульетта. Если ты не в состоянии преодолеть слабость, болезнь… Тебя списывают.
- Значит, они не в порядке...
- Они будут. Правда. Я обещаю. Но... конечно, им еще нужно больше времени. Никто не будет тратить ресурсы, чтобы держать их в медицинском крыле. Туда мало кто попадает, тем более надолго.
- Да,… я понимаю.... Сегодня к этим несчастным прибавятся еще четверо.
Он смотрит на меня с тревогой. Он жалеет меня, понимаю я. Но жалеть нужно не меня, потому что это не я сейчас страдаю, а другие люди. И я могу только предполагать, как же сильно пострадал третий, если он до сих пор не в казарме.
- Это правда, что они добровольно на это подписались? Это не был приказ?
Конечно, это ничего не меняет. Это не сделало бы меня лучшим человеком. Но я хочу знать, что из того что я знаю правда, а что нет. Я хочу знать, о чем Уорнер мне солгал.
- Правда. Беспрецедентный случай. По казармам объявили, что если кто-то хочет лично узнать, что из себя представляет новое оружие Уорнера и при этом получить дополнительную выплату…
- И он нашел только тринадцать человек, верно?
Адам внезапно смотрит на меня почти удивленно.
- Нет, что ты. Их были десятки, если не сотни.
- Что? Сотни? - Я не понимаю этого. Наверняка, их ввели в заблуждение. Не рассказали об истинных намерениях. - Они думали, что им просто устроят экскурсию, позволят посмотреть на меня вблизи?
И снова этот взгляд. Будто я из другого мира, будто я свалилась с луны. "Да нет, Джульетта. Все прекрасно понимали, что означает испытание оружия.
Испытание оружия… Испытание меня… И они добровольно шли на это. Сотнями.
- Кандидатов пришлось отбирать, лучших из лучших.
Я не могу поверить, что был какой-то конкурс, что люди могли сражаться за это место на электрическом стуле.
- Он сам?
- Нет, конечно, нет. Главнокомандующему не пристало заниматься такими вещами. Его личные солдаты и его личный офицер.
- То есть ты? - Эта мысль почти пугает меня.
- У меня другое задание, - мягко говорит мне Адам.
- Какое?
- Ты.
И я не могу скрыть улыбку. Его пальцы тут же находят мой подбородок, он приподнимает мою голову и смотрит на меня так пристально, словно пытается прочесть что-то в моих глазах.
- Все будет хорошо. - Шепчет он. - Все будет хорошо.
И я не верю ему, но с удовольствием погружаюсь в эту сладкую ложь. Это намного лучше, чем любая ложь Уорнера.
1 глава | предыдущая глава | следующая глава
Заметки к главе для тех, кто знаком с оригинальной серией книг (могут содержать спойлеры)
Мне вновь хочется вернуться к одной теме. Если вы заметили, Джульетта в книге сразу же начинает испытывать желание поцеловать Адама и прикоснуться к нему. Ей действительно нравится все это взаимодействие между ними. Конечно, ей семнадцать лет, ее гормоны бушуют, и у нее никогда не было возможности быть с кем-либо…Но я уверена, что реальность была бы несколько иной. Я не думаю, что она сразу набросилась бы на Адама. Ее кожа похожа на шрамы Уорнера. Дело не только в физической красоте. Если копнуть глубже, чем на уровень внешности и физической привлекательности, это его раны, его боль, его уязвимость. Моменты, когда он не мог противостоять своему отцу, когда он был слаб. А для Джульетты ее кожа - источник боли и страданий для других людей. Никто не прикасался к ней семнадцать лет (ну, по крайней мере, она так думает). Она видела, как это делали другие, но не она сама. И она просто не может испытывать те же эмоции, что и другие люди. Она не воспринимает мир через тактильный контакт. Для нее важнее эмоции, настроение и человеческий разум. Это объединяет ее с Уорнером, который чувствует людей на эмоциональном уровне. Если человек не привык, чтобы его обнимали и целовали, он не жаждет этого, более того, он будет избегать этого. Дети, которых не укачивали на руках, учатся делать это сами. В то же время они избегают контактов с другими. Если вы не привыкли к шуму, то шумная вечеринка, даже с самыми близкими людьми, утомит вас. Вы будете жаждать тишины. И Джульетта испытывает то же самое. Она только учится принимать это маленькими порциями. Даже простое объятие для нее уже целое событие. Но Адам не дает ей времени привыкнуть к этому. Как только она начинает расслабляться, он немедленно делает что-то еще, более резкое и грубое. Я уверена, что еще вернемся к этому позже, так как в книге подобные моменты встречаются снова и снова.