Глава 29*
До середины лета жизнь протекала насыщенно, но без дерготни. Кабылины ко мне не лезли, а я не лезла к ним. Каждый из нас занимается своим делом: они - бездельем, я - работой. Последняя мне приносила настоящее удовлетворение, да и прибыль тоже. Я уже строила планы, что когда рассчитаюсь с долгами за поместье, накоплю на ещё одну лесопилку.
Доски уходили… Нет, они разлетались, как горячие пирожки. Станислав Альбертович намекал, что неплохо бы увеличить их выпуск, но, к сожалению, работать на пределе паровой двигатель долго заставлять нельзя - может рвануть так, что восстановить будет невозможно. Ещё и жертвы обеспечены.
Расследование графа, куда делось гипотетическое богатство моего отца, пока тоже не принесло плодов, несмотря на то, что Бровин “закусил удила”, поймав азарт детектива. Честно говоря, уже не надеюсь, что он что-то нароет. Скорее всего, наши подозрения беспочвенны и являются не более, чем конспирологическими домыслами в отношении Кабылиных.
Сегодня, вернувшись из очередной поездки в город, увидела во дворе усадьбы толпу народа. Все дворовые не работают, а пялятся на двух монахов с большими серебряными крестами на груди и Кабылиных, стоящих рядом с ними. А также на десяток солдат в абсолютно чёрных мундирах. От их вида у меня защемило сердце. Ох, не к добру!
- Вот она! Явилась, ведьма проклятая! - завопила Мэри, указывая на меня пальцем.
- Что здесь происходит? - поинтересовалась я.
- Елизавета Васильевна Озерская? - спросил один из монахов.
- Всё верно.
- На вас поступил донос, что творите непотребное колдовство и ведёте греховный образ жизни. Мы - дознаватели Святой Церкви, отец Серафим и отец Иннокентий должны подтвердить или опровергнуть это. Пройдёмте в дом.
Кажется, я попала. Понятно, что кляузу на меня настрочили мачеха с сыночком, но мне от этого не легче. Одно обнадёживает: у церковников на эту должность набирают адекватных людей, а не полуграмотных фанатиков. Может, ещё всё обойдётся? Вон, к бабке Кривуше тоже когда-то приезжали и отпустили её с миром.
- Приятно познакомиться, - вежливо улыбнулась я. - Прошу в столовую. Думаю, что смогу развеять все домыслы и доказать, что являюсь благочестивой христианкой.
Когда мы расселись за столом, то, отказавшись от предложенной еды, как понимаю, главный в этой группе, пожилой отец Серафим достал стопку бумаг. Быстро пробежался по ней глазами и начал.
- Елизавета Васильевна. Список ваших прегрешений длинный, поэтому давайте разбираться по пунктам. Признаёте ли вы, что получили некий Дар от крестьянки Светланы, в простонародье именуемой бабкой Кривушей?
- Всё верно, отче.
- Ничего к этому не хотите добавить?
- Только то, что Кривуша была глубоко верующим человеком. Очень добрым. К тому же ваше ведомство её проверяло и не нашло никаких доказательств, что служит тёмным силам. Поэтому я без опасений приняла Дар.
- Допустим. У меня написано, что вы проводили колдовские обряды, вспарывая людей и шепча чёрные заклинания. Это так?
- Нет. Я просто помогала людям. Да, иногда приходилось добираться до больного места с помощью инструментов, вскрывать нарывы и прочее, что требует непосредственного вмешательства в тело. Но никаких мерзких заклинаний не было, хотя у Бога и земли Русской помощь просила.
- У земли? - подал голос второй монах. - Похоже на язычество, брат Серафим
- Вполне возможно. Дальше… В непотребном виде появлялись на людях.
- Это как? - удивилась я.
- Тут написано, что в брюках мужских.
- Если имеете в виду шаровары, то надеваю их в лес. Просто в них удобнее. В остальное же время ношу платья.
- Значит, было. А что скажете на обвинение господина Кабылина Вольдемара Потаповича? Он утверждает, что неоднократно соблазняли его чарами, а когда это не вышло, то хотели отрезать ему мужской орган. Будто бы чудом спасся.
- Наоборот! Это он меня пытался изнасиловать! И резать его не собиралась, только припугнуть.
- Но раны нанесли?
- Поверхностные. Через неделю уже ходил почти нормально.
- Нормально ходил?! - воскликнула мачеха. - Да мой сыночек кровью истекал! Чуть не умер! Врёт она всё! Врёт! Я тому свидетельница! И ещё меня отравить хотела! Есть доказательства! Вот её дневник!
Чёрт… А я про него уже забывать стала. Надо было давно уничтожить, но не догадалась вовремя этого сделать, думая, что ещё может пригодиться.
- В нём сказано, что я не желала смерти мачехи. И вообще, всё в дневнике - ложь, так как знала, что Мэри Артамоновна его тайком читает и пытается использовать написанное против меня.
- Сейчас это неважно, - нахмурился монах. - Всех опросим и выводы сделаем сами. А что с некой служанкой Глафирой? Мария Артамоновна утверждает, что вы её извели. Причастны ли вы к пропаже Глафиры?
- Она сбежала, когда я раскрыла её махинации. Мачеха об этом прекрасно знает.
- Впервые слышу! - сделала удивлённый вид Кабылина. - Не надо наговаривать на Глашу! Она была кристальной души человеком!
- Не доказано, - покачал головой отец Иннокентий. - Могла и сама сбежать.
- Верно, - согласился с ним старший. - Но есть ещё некая паровая машина в лесу. Работники не раз жаловались хозяйке, что вы, Елизавета Васильевна, постоянно разгуливали около них голой, призывали чёрта и мазали себя кровью животных.
- Бред!
- Позвольте! - вмешался Вольдемарчик. - Я сам неоднократно слышал жалобы крестьян. Думал, что просто от работы отлынивают, но на всякий случай тайком проследил за этим непотребным местом. Истина всё! Голую и в крови лично видел! Все работники сейчас на лесопилке. Дорога к ней уже накатанная, так что можем сами съездить и спросить у них. Заодно увидите, в каких нечеловеческих условиях держит Елизавета людей!
- Прекрасно! - обратилась я к монахам. - А давайте действительно съездим, чтобы не осталось сомнений, что на меня наглым образом клевещут. Мне бы только переодеться во что-то попроще. У меня единственное приличное платье, и не хочется его испортить. Пусть служанка поможет, чтобы задержки не было.
- Можно и посмотреть, - согласился главный. - Дело сложное, и растягивать его не в наших интересах.
Пройдя к себе, я начала с колотящимся от волнения сердцем напяливать на себя старую одежду.
- Как это, Лизавета Васильевна?! - влетела в комнату Стеша. - Тож не взаправду всё! Никакая вы не ведьма! Я попам всю правду про вас расскажу, и они…
- Остановись, - тихо сказала я. - Слушай меня внимательно. Помнишь, что делать, если со мной несчастье какое случится? Брать деньги из тайника и улепётывать вместе с сестрой.
- И Макаркой.
- Верно. Церковным дознавателям про меня не болтай, если дорожишь и своей жизнью, и Марфушиной. Ещё и денег лишишься. Прикинься дурой. Ничего не знаешь и всё тут. Да, Марфу я вылечила, но как то было, никто тебе не рассказывал. Сестру тотчас, как мы уедем, отошли в деревню к Прохору. Пусть у него пока прячется.
Сама не дёргайся. Подожди, чем дело закончится. Не нравится мне Мэри с Вольдемаром. Очень уж уверенно держатся. Выйдет у них меня упечь в монастырь, то?.. - вопросительно посмотрела я на девушку, прервав фразу.
- Бежим отсендова с деньжищами.
- Умница! Далеко бегите! Всё… Мне пора!
- Да храни вас Господь, - перекрестила меня Стеша со слезами на глазах.
Дорогу до лесопилки провела за занимательным чтением доноса, который по моей просьбе предоставил отец Серафим. Больше сорока пунктов “преступлений”! Кабылины на славу постарались, обвинив даже в сильном ливне с грозой, что был около двух недель назад. На такую солидную бумагу Церковь не могла не отреагировать.
Честно говоря, пребываю в шоке от подобных событий. Ох, не зря столько времени мачеха с Вольдемарчиком тихарились! Думала, что успокоились немного, а они ловушку готовили, не мытьём, так катаньем, решив меня удалить из поместья. Мой просчёт. Сильно недооценила эту парочку.
Наконец мы доехали до места. Лесопилка не работает, котёл холодный, а вокруг него, прикованные длинными цепями к столбам, сидят восемь незнакомых мужиков со следами побоев на лицах.
- Госпожа! Родненькая! - увидев меня, встал на колени один из них. - Помилуй! Не трави волками! Токмо-токмо передохнуть сели! Тяжко второй день без еды работать!
- А вы кто? - удивлённо спросила я у мужчин.
- Это наши крестьяне, Елизавета. Ты совсем больной стала, что не помнишь их? Сама же сюда пригнала, как скотину, - за них ответила Мэри.
- Это не мои работники, - повернувшись, пояснила я монахам. - Впервые вижу эти лица.
- Как это не твои? - перебил меня Вольдемар. - Даже я их всех знаю. Да сами, отче, у них спросите.
- Озерския мы, - вразнобой загомонили прикованные крестьяне. - Доски делаем.
- Чада мои, - обратился к ним отец Иннокентий. - Мы приехали сюда, чтобы понять, колдунья или иная дьяволопоклонница Елизавета Васильевна Озерская. Если вам есть что сказать, то говорите сейчас.
- Господи! - крестясь, заорал мужик, что до этого стоял на коленях. - Не оставил детей своих! Принёс избавление! Ведьма она! Как есть ведьма злая! Страху такого с ней натерпелися, что и не передать, батюшка! Мучает, голодом морит! А после её сатанинских плясок при луне хоть в монастырь подавайси душу отмаливать!
- Ещё раз повторяю, что эти люди мне незнакомы! - попыталась я прервать этот спектакль. - Можете в деревне узнать!
- А я как хозяйка Озерского, - встряла Мэри, - подтверждаю, что они живут на моей земле. Могу поимённо всех назвать.
- Освободить и опросить каждого! - приказал отец Серафим одному из солдат.
Почти час длился этот кошмар. Наслушалась о себе такого, что будь здесь младенцы, то и их живьём жрала. Несколько раз хотела вмешаться в это неприкрытое враньё, но меня быстро заткнули, потребовав не препятствовать дознанию.
После допросов монахи совещались между собой недолго.
- Поручик! - приказал отец Иннокентий. - Мы с братом Серафимом остаёмся здесь для выяснения всех деталей. Вам же предписывается немедленно сопроводить подозреваемую в узилище.
- В кандалах? - поинтересовался офицер.
- Никуда от вас и так не убежит.
- Слушаюсь, отче! - щёлкнул тот каблуками и отдал честь.
Тотчас меня запихнули в карету с решётками, что приехала сюда вместе с нами…