Мишина мама сама нашла этого специалиста. Много читала про речь у детей. А эта женщина была иппотерапевт. Занималась с детьми, знакомила их с лошадьми. Таких маленьких, как Мишку, даже на лошадей-то не сажали. Так, больше знакомили с антуражем конюшни. Играли в какие-то особые игры… И дети начинали говорить. Чудо.
***
Она сказала, что ее зовут Мара. Потом я узнал, что это специальное имя для меня, потому что остальные в конюшне называют ее Мария Анатольевна.
Тут сильный запах: сено, земля, трава, лошадиные тела с блестящими боками. Лошадь зовут Нана. У нее большие мягкие губы. Зубы совсем как у человека, когда Нана улыбается! Уши черные и блестят. Нана и Мара пахнут поти одинаково. Мне нравится этот новый запах.
Мара хорошая. Хоть она и взрослая, она не стала садиться на корточки, заглядывать мне в глаза и требовать: «Скажи», «повтори», «назови». Она сразу показала мне конюшню, рассказала, что едят лошади, как они живут и как работают — у них нет выходных, и распорядок дня у них каждый день почти одинаковый. Я сразу понял, что Мара не боится со мной играть, она не будет искать другого Мишу, который умеет говорить, что я вполне ей подхожу и смогу всегда играть с ней и с лошадьми.
Мара спросила только, знаю ли я, где у Наны уши. Я показал. Сказала: подними руки! Я поднял. Сказала: возьми кусочек яблока, сейчас мы угостим Нану! Я взял яблоко, но лошади дать его не смог, испугался. Мара взяла мою ладонь в свою и медленно поднесла к лошадиному лицу угощение. Нана съела яблоко, а меня совсем не укусила.
Лошади очень красивые. Они все понимают, но не говорят словами. Только фыркают и делают разные штуки, и тогда сразу понятно, какое у них настроение. Если Нана хочет пить, она начинает ходить взад-вперед. А когда ей смешно, она встряхивает головой. И еще она умеет улыбаться. Я люблю чистить лошадиный бок щеткой. Мара говорит, что когда я подрасту немного, то смогу кататься верхом.
А пока мы просто играем и разговариваем. Клетка в моем горле постепенно исчезает, и слова-птицы потихоньку вылетают на волю. Я говорю Нане: «Стой!» и потом еще: «Но!» Я говорю Маре: «Дай мне!» и она всегда меня понимает.
Ночью мне снится, что я взбираюсь на спину Наны. Она терпеливо ждет, пока я устроюсь поудобнее и ухвачусь за гриву, а потом мы скачем среди звезд. Мне не нужно говорить, чтобы лошадь меня понимала. Достаточно просто подумать, и она как будто слышит.
Я не могу рассказать Маре про свой сон, но рисую Нану, себя и звездное небо. Мара говорит: «Лошади понимают нас без слов, правда, Мишка?» Я киваю. Мара тоже как будто понимает меня без слов.
***
В семь лет Миша пошел в первый класс обычной школы. Он любит машины и лошадей. Мечтает стать ветеринаром, когда вырастет. Миша пишет левой рукой.
Никто, разумеется, его не переучивал. Невролог и логопед сошлись во мнении, что леворукость у него генетическая, как и моторная алалия, когда ребенок неплохо понимает окружающих, но сам говорить не может. Нарушено тонкое формирование речевых центров, и изменения не всегда видны на обследованиях, потому что зачастую это уровень отдельных нервных клеток и их связей. Современный уровень диагностики помогает видеть лишь косвенные признаки нарушенного развития речевых центров — то самое, что невролог на ЭЭГ назвала «беспорядком».
При моторной алалии интеллектуальное развитие не страдает, и нарушение речи вначале является изолированной проблемой. Впрочем, если с этим не начать работать вовремя, алалия потянет за собой проблемы памяти и интеллекта, ведь речь — один из важных инструментов познания мира.
Иппотерапевт Мария Анатольевна сдержала слово. Миша уже умеет кататься верхом. Лошадь Нутелла, или Нана, как представляют ее детям с задержкой речевого развития, соблюдая правило упрощения имен, до сих пор его любимица.
Анималотерапия, в том числе иппотерапия (лечение общением с лошадьми) успешно используется в комплексном лечении неврологических заболеваний. Лошади понимают нас без слов. Возможно, они еще и неплохие диагносты. Вот только коробки конфет в качестве подношения не принимают, но яблоку или морковке от человека всегда будут рады.
Значит ли это, что неговорящего ребенка непременно нужно вести в конюшню? Конечно же, нет! Невролог и логопед, ЛОР-врач, нейропсихолог и возможно, психиатр — первый шаг в ситуации, когда ребенок не говорит. Обследования — шаг второй. И третий шаг — подбор программы лечения и реабилитации.
Дети с моторной алалией часто диспраксики, у них есть моторная неловкость, неуклюжесть. В такой ситуации сенсорная интеграция и игротерапия оказываются вполне эффективными. Просто моментального результата ждать не стоит, но он будет, обязательно будет.
Занятия с логопедом также обязательны. У маленьких детей они также проходят в формате игротерапии, а не за столом.
Анималотерапия — лишь одна из составляющих помощи таким детям. Мозг Миши был готов к тому, чтобы ребенок начал говорить. Были все предпосылки. Лошади стали ярким впечатлением, которое стимулировало положительные эмоции, заставило Мишу мобилизовать свои навыки коммуникации, плюс новые тактильные ощущения и даже запахи — все это и дало необходимый толчок к положительным переменам.