1223 год. Весна-лето. Русские рубят концы и отбрасывают монгольские предложения о мире вместе с посольским телом. Следующий парламентер лаконичен, передавая дело на Божий Суд.
Где места человеческому не остаётся.
Продолжение. Предыдущая часть (и дипломатическая неприкосновенность) покоятся ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ. Подписка на ТЕЛЕГРАММ
Музыка на дорожку
Кому Бог не Отец, тот всегда сирота
Что это
за река? - спросили седеющего мужчину монголы, когда кони вышли к большой воде. Рыбак завертел головой, замялся и в поисках своего забегал глазами по лицам.
Так эта.. Батюшко наш, Днепр
Забывая.
Что ничто не отстоит от простоты дальше, чем попытка её показать. Субэдэй отвернулся. Труса рубанули по шее и бросили в воду. К батюшке иди, батюшка пожалеет. Разгоралась одна из войн, где пощады иные просили.
Но никто не давал.
Родные люди
Головой не думаешь, головой ответишь.
Чуть выше Варяжского Острова (Хортица), Мстислав Удатный перешел Днепр по Кичкасскому броду. Ударив с тысячью молодцев в татарский дозор. Сторожу смяли наскоком, оставив в полуденной пыли кровавую рвань. Спасавшиеся беглецы уцепились за половецкий курган, где не смогли удержаться. И сбитые натиском кольчужной рати бросились в Степь.
Унося в сердце страх, и в спине стрелы.
У подножия кургана псы зарычали, и обнаружился тайный лаз. Откуда через малый час, за уши уже вытаскивали человека. Запомнились его черная броня и бледное спокойствие привыкшего править. Наспех выяснилось, что он Гемябек. То ли тысячник, то ли воевода. Вдаваться не стали. Отдали половцам, скулившим как собаки у разделываемой туши. Князь сжалился и пленника разорвали словно гнилую тряпку.
Состоялась еще одна роковая ошибка в цепи.
До Варяжского острова Мстислав дошел левобережьем. Татары не посмели напасть, а князья-сотоварищи встретили молча. Опять ему все победы, вся слава.. Отмахнувшись от кислых улыбок, Удатный ушел отдыхать и запахло раздором. К счастью, татары не заставили себя ждать, перестреляв дозорных у ладей. С которых гридни валились за борт.
Галицкие бояре щурились, удивляясь дальности и меткости залпов. А Данила Романыч полетел отгонять стрелков. Волынцы мчались за багряным плащом, едва поспевая за юным князем. И стоило отряду утонуть в сумерках, его сверстники княжата не выдержали. Олег Курский, Святослав Шумской и Козельский Василько с прочей молодью рванули в поле.
Татар не догнали.
Те рассеялись в дымке. Оставив несколько мертвецов, копье из оглобли и хромую шевлягу. Среди ночи клячу провели по ладьям и молодежь потребовала военного совета. Перебудили всех. Больших князей, родовитых бояр и бывалых дружинников. Мужи собрались в шатре у Мстислава Удатного, где перебивая друг друга, захлебывались словами юнцы.
Софийская летопись:
Мстислав, и другой Мстислав! Не стойте, пойдем против них
И как отказать охальникам.
Да не дело зрелым мужам за скороспелой зеленью бегать. Молодость.. Хлебом не корми, дай сбросить портки. Отвагу показать миру. И среди старых (козлов) такого хватает, но молодежи простительно. Жаловал молодых боярин Юрий Домамерич, жалел дураков по-своему.
Он то слово и сказал на Совете.
Ипатьевская летопись:
Ратники они. Добрые воины.
Про татар, предостерегая относиться к ним легкомысленно.
А другие на шевлягу глядючи, называли их простецами. Хлипче половцев. Да только жизнь боярин прожил не в тереме, в поле. А в детстве Ивана застал, Берладника. Про Степь знал кое-что, кое-что видел. И то, что видел сейчас - не нравилось. Того, кто их втянул, с ними не было.
Делся куда-то Котян, стервец старый.
А вместе с им и вся знать полочанская. Ханы, аильники, кошевые исчезли бесследно, оставив несколько тысяч галдящей рвани. Полевой сволоты непонятного роду-племени, которой непонятно с чего Мстислав угождал. Глазами Юрий Домамерич похолодел, узнав как с татарским воеводой расправились. Да за его сведения казны не жалеют. Да таких как он, на пятерых своих дураков выменивают.
А они им нутряную злобу потешили.. у псов приблудных.
Над половцами, Мстислав поставил своего тысяцкого Яруна. Мужа столь справного, сколь доверчивого.
Ата! Ата (отец)!
Ластились голодранцы.
А тот и рдеется будто девка, с напускной строгостью.
Сам Юрий Домамерич отроду к безотцовщине в родственники не набивался. И к себе незваного родства не терпел. Ожигал за него и словом, и плетью. Рычал, услышав как вои-ли, смерды, промеж себя его батею величают.
Батя твой в поле сереет бочком
Говорил.
Мамка в небе чернеет. И братики костей дожидаются. Нельзя человеку в поле мякнуть, нельзя течь душой. Вышел из дому, домашнюю дурь топи в первой луже, иначе домой не придешь.
Бати, браты.. Тьфу.
Да любой батя, когда выбор встанет (а выбор встанет) меж своей головой и твоей, не твою выберет. По другому батями не становятся, и другие не становятся то же. А то наслушаются слюнявых баек, как телята ресницами хлопают. Свою душу распахивают, в чужую лезут.
Не терпит искательства поход. Не прощает поле.
Себя распустишь, к людям поползешь, об ноги начнешь тереться. Кошкой покажешься, кошкой сделают. Как шевлягу навьючат поклажей, последний кусок отберут, лягнут на отдыхе для забавы. Слова доброго не найдешь, взгляда светлого. Забьют до серого неба в погожий день. Вместо речи мычать начнешь, морщить лоб, да щекой дергать.
А сгинешь, никто и не вспомнит.
Другие люди пришли с боярами Юрием Домамеричем и Держикрай Владиславовичем. Галицкие выгонки. Полевые ежи, куда ни ткни попадешь в колючку. Сунешь кулаком, руку откусят. Разинешь пасть, без зубов останешься. Полезешь в отцы, забудешь мать.
Не нравилось боярину как всё шло. Настораживало.
Пока старики переглядывались, молодежь сызнова сунулась в Степь. Не дожидаясь рассвета, волынцы с курянами перешли Днепр. И вслед за ними черниговские полки. Татар нашли по коровьему следу, и лучники Мстислава Святославовича отогнали нестройные толпы от стад. Ответные залпы шли мимо, оказалось что и стрелки они никудышные.
Замешкавшихся посекли.
И погнали бесчисленную добычу к ладьям. Всё Заднепровье пылило стадами. Тысячи голов мычало в полях, заглушая шум стана. Вопрос с питанием войска отпал. Теперь можно было просто не думать, и просто идти.
Хватит сопли жевать.
Сказал кто-то
И действительно. С глазу на глаз, бояре Юрий Домамерич и Держикрай Владиславович сказали Мстиславу Удатному, что остаются здесь. Охранять лодьи. А плату попросили вперед. За расходы понесенные, и вообще..
На прокорм робятам.
Просимое отдали не торгуясь. Везение пёрло, отбивая охоту драться за крошки. Подмывало идти дальше, скорее. За противником, что на свою беду оказался богат и слаб. Никто не оглянулся, заметить придавленную телегой полевку. Что хромая и перекатываясь в пыли, норовила дойти до укрытия.
И к которой уже подпрыгивала ворона.
VENI, VIDI, VICI
Хочешь свободы, просто воюй. Хочешь победы, воюй просто.
Концевой русский отряд перешел Днепр, и обернувшийся поглядеть на реку ротозей, получил по морде от воеводы. Предпоследние дружины Свободной Руси шагнули в пылящую неизвестность.
Первым днём покрыли 25 верст (26-27 км). Заночевав у берегов Конки, прикрывшей южный фланг от внезапной атаки. Похлебав на рассвете, двинулись дальше. Шагая вдоль реки и балок, пока конница стерегла Север. Солнце палило по-черному, обжигая рати, непривычные к зною. Северяне, полещуки (жители Полесья), и вообще (par excellence) лесной обитатель, державший строй, плохо переносили степную жару.
К концу дня руки и лица покрылись красным, болящим загаром, который не собирался переходить в смуглоту. Тяжело сопя, дружины брели через пыльные клубы, и до привалов доходили не все. От духоты и усталости многие падали, а кто-то и не вставал. Мертвых прикапывали наскоро, без крестов. Чтобы могилы не раскопала степная падаль. Которой трусость, не дает нападать на живых
А жадность, заставляет обирать мертвых.
Обессиленных подущались тащить.
Но вскоре затею бросили, и к концу третьего дня нянчиться перестали. Упал - лежи, подыхаешь - сдохни. Сторожи не будет, нехай не князь. Клонила своя ноша, и взваливать на плечи чужую не хотел никто. Ратники подобрались, замолчали. Опасаясь остаться в поле, средь волков и людей.
Но иные все же валились, и в рядах появился просвет.
Прекратился гвалт. Болтовня не прибавляет сил, и рты попусту не раскрывали. Только на привалах белые зубы светились на черном от пыли лице. Где была вода, руки и рожу споласкивали. Где нет - жрали так, хлебая засапожными ложками. А после проваливались в сон.
Но уставали слишком, чтобы сны снились.
Многих сгубила вода. Измученные жаждой, с головою бросались к водоемам, чтобы пить.. Пить.. Пить.. Даже захлебывались, и такое было. Словно торопыга воздыхатель, обхвативший колени зазнобушки. До того, как ей захочется обхватить его. Нетерпеливых и животы подводили. Человек слабел, отбегал в овраги, и оставался там. Сколь ни бранился боярин, ни лупил сотник.
Жажда была сильней.
И не каждый мог пить как надо. С чистых мест, помалу. Шеломом, аль пригоршней. Дождавшись пока муть выйдет в осадок. Смачивая нёбо и десны глотком. Так слюны хватало надолго, чем если попросту дуть - дырявым мехом.
Войско разделилось на части. Шептались:
Промеж князею котора бе
И они не ладят.
Проворные западные полки с Галича и Волыни упорхали вперед. От них пыжились не отстать дружины Курского и Козельского уделов, каждый с молодым князем. Основная сила. Литые, напруженные рати из Чернигова и Смоленска пылили посредь. А киевляне шествовали особливо, по стороне.
Еще половцы крутились рядом.
Во главе с Яруном. В стане, где одни делают вид, что командуют. А другие, что подчиняются им. - Ата, Ата. - ластились сыроядцы. И воеводы ныряли в лесть.
К седьмому дню показались серые гряды. Гранитные зубовья, прогрызшие степь изнутри. От камней шел жар, шипели гадюки, валялись разбитые телеги и мертвецы. Враг убегал отчаянно, наспех.
Живей! Живей!
Рявкали воеводы, и войско шло.
Локализация Битвы на Калке затруднена. В наши дни, реки с таким названием нет. Но есть Кальмиус и его однокоренные притоки: Кальчик, Малый Кальчик, Калец. А также летописи, большинство из которых именует реку во множественном числе, говоря о битве на Калках (Колках). Старославянский корень кал (грязь) указывает на характер водоемов в период засухи и осеннюю межень. А изучение хроник, что речек было.. как минимум две.
Анализ местности и маршрута ЗДЕСЬ.
Разбор грамотный и подробный, но ни в коем случае не окончательный. Копий на тему сломано больше, чем в сражении. Еще больше будет сломано. И ломать еще одно, времени нет. Пора идти дальше, за десятки тысяч верст.
Где всё начиналось.
День за днем мальчик приходил к месту, куда волки выманили банхара.
Учуяв облезлого недокормыша, что ища падаль трусил за овражком, пес сорвался вперед. Волчок выждал. Метнувшись за холм, когда собака набрала скорость. Пасть уже распахнулась, как тени бросились со всех сторон.
И скулеж в сером клубке, оборвался.
Бросившись выручать, отец с сыновьями нашли обглоданный остов. С передними лапами, торчавший из оскаленной головы. Старший разгневанно отхлестал землю плетью, пообещав пустить всех волков на воротники. Мужчина вздохнул, покосившись на младшего.
Смышленого мальчика, который псом дорожил.
Мальчик остался. Не ушел пить сутэй цай с баданом. Мать хотела позвать, но отец покачал головой. - Оставь, пусть погорюет. Для мужчины, взрослеть и привыкать к потерям - одно.
Да только мальчик, горевать и не думал.
Все следы обсмотрел. Обошел холм, не поленился спуститься в овражек. Шагал от юрты к засаде, и обратно. Вспоминал откуда дул ветер, и была ли собака сыта. Родные заволновались, что он помешался. Или слишком чуток, которому не место в Степи.
И когда отец, отведя его в сторону, развел руками
Это всего лишь собака
Мальчик отмахнулся.
Собака виновата сама. Волки, отец! Волки, ни одной ошибки не совершили! - Заставив кузнеца Джарчиудая призадуматься, а кто это у него растет.
А что из него выглядывает.
Когда киданьский Генеральный Штаб создавал Великую Монгольскую Армию. Историю из жизни тысячника услышал Елюй Ахай. Один из представителей Дома, мелькнувший с Темуджином в ту пору. Побеседовав наедине, Ахай пригласил монгола на собрание старших офицеров, а говоря проще попойку.
Предупредив гостей о занимательном варваре. Представил которого так
Господа, мы все изучали Трактат (Искусство войны) в Академии. Но это единственный человек, кто мог-бы его написать.
Если-бы он владел грамотой, нам пришлось бы дивиться написанному. Но так, нам остается только удивляться.
И каждый из затянутых в белый шелк киданей, поприветствовал Субэдэ кивком. С той поры, Темуджин его недолюбливал.
Все пять факторов успешной войны, Субэдэй-Багатур учел в битве на Калке. Используя местность, климат, согласие в стане, войсковую организацию и свою ведущую роль. Ему верили, за ним шли. Когда он пожертвовал передовую тысячу и храброго командира. Потерял скот, обеспечив противника продовольствием. День за днём отступал перед вражеским носом, лишь бы заставить того идти.
И в отсутствии равноценной фигуры, мог возникнуть ропот. А у монголов был Джэбэ, но ропот не возник.. И когда он привел их на изрезанную речушками равнину, сказав - стойте здесь. - Все встали.
Дозорные доложили о приближении передовых отрядов врага.
И началось.
Гекатомба
Увидев наконечник стрелы, появившийся из шеи Ивана Дмитриевича. Всадник за его спиной разинул очи. Вторая стрела вышла наискось, тоже из шеи. Лучник бил с рук не целясь, и не держал поводьев. Двигаясь как птица по небу, и как рыба в воде. Вместе с головой на первой речке убили еще двоих.
Идти дальше сторожа не решилась.
Взмыленный гонец доложил о стычке Мстиславу. Князь снял шапку, перекрестился. Ивана Дмитриевича он знал. И приказал не медля наводить переправу. Первыми пошли волынцы, травный (май) перевалил середину и вода прогрелась. Куряне, козельцы двигались следом. А их князья Олег и Василько скакали с Данилой Романовичем, возглавлявшим удар.
Историческая традиция выставляет Мстислава Удатного на Калке в негативном свете. Как законченного эгоиста, не желавшего разделить с остальными добро и славу. Однако ход событий, приведенный в источниках говорит о другом. Западно-русские полки с Галича и Волыни не шли отдельно. В завязавшемся сражении, вместе с ними сразу же фигурируют курские и козельские рати. Представлявшие Черниговское Княжество и его Дом.
Утверждение о намеренном нежелании Мстислава известить идущих следом князей, как минимум спорно. Даже если-бы он подобный приказ и отдал. Кто мешал удельным правителям оповестить своего сюзерена (Чернигов). И кто бы мог помешать.. Скорее всего имела место обычная неразбериха и военный туман. Всё это и сегодня (в эпоху цифровой связи) имеет место. А уж тогда..
Как по писанному:
Если вы приказываете своей армии двигаться форсированным маршем с амуницией, находящейся в обозе, перемещаться днем и ночью без отдыха, чтобы удваивать покрываемое расстояние - такой переход на марше в 100 ли закончится захватом командиров всех трех дивизий.
Самые крепкие солдаты окажутся впереди, более слабые станут отставать, и лишь десятая часть вашего личного состава действительно достигнет позиций вовремя.
Если длина марша 50 ли, лидер авангарда попадет в плен и на позиции прибудет лишь половина ваших сил.
Если вы маршируете по 30 ли, то две трети солдат прибудет в нужное время.
Сунь Цзы. Трактат: Искусство войны. Маневрирование.
И субъективным фактором объективные обстоятельства не закрыть. Просто кто писал летописи, не воевал. А кто воевал, не писал летописей.
Речушка не дала разогнаться.
Ко второй, куда отступили погубившие Ивана Дмитриевича стрелки. Естественные препятствия не позволяли русским использовать главные преимущества. Численное превосходство и ударную мощь. Приходилось вступать в бой частями и брать в навал.
Выйдя из воды ратники напирали на таурменов. Никто из которых не собирался бежать. Даниле сразу же пробили в грудь. Спас венгерский доспех - подарок Андраша. Броня удержала удар, наконечник чиркнул не сильно. И казалось, что липкая рубаха - всего лишь пот.
Меньше повезло Василько Козельскому. Сыну Мстислава Черниговского и аланской княжны Марфы Шварновны, одной из двух ясских сестер (старшая Мария, супруга Всеволода Большое Гнездо, канонизирована) родивших русским Домам прославленное потомство. Породистого юношу пронзили копьем насквозь. Он завалился набок и пропал под копытами.
Всё равно дружины ломили.
Южнее, речку одолел Мстислав с галичанами. А севернее её с гиканьем пересек половецкий корпус. В центре русские продвигались вперед, а Олег Курский разил мечом влево, и вправо. Не отставали волынцы и луцкие рати во главе с еще одним, четвертым по счету (был еще пятый! из Рыльска) Мстиславом, по прозвищу Немой. Двоюродным дядей, слабеющего от потери крови Данилы.
Казалось приходит конец. Он и пришел.
На северном фланге, в беспорядочную толпу кипчаков, врезался свежий тумен Джэбэ-нойона. На полном скаку, тысяча за другой. Конюхов сдуло как сухую солому, а русские части отсекли от своих. Обезумевшие от страха, половцы понеслись к переправам. Прямо на смоленские и черниговские полки, идущие походным, а не боевым строем.
И только киевляне, которым (в том сражении) принадлежит самая спорная роль, остались в стороне от удара. Оседлав каменный кряж, откуда всё открывалось, но не на всё хотелось смотреть.
Мстислав Старый увидел монгольский прорыв, в самой уязвимой части русского войска. Вместе с половцами, опрокинувший строй. Также советские части под Сталинградом, ударят по румынским частям. И англичане в Северной Африке, воюя с немцами, не упустят возможности ударить по итальянцам.
Половцы откатились на переправу.
Кони сшибали пешцев, копыта пробивали виски. Дружинники падали вниз и захлебывались в болоте. Ревущие бояре свирепели, свистели плети, и наконец степняков стали встречать в ножи и кистени. Но ряды уже смешались, и было поздно. А после посыпался черный, выкашивающий живое дождь.
Половцы проминались, бреши росли. И когда подоспели татары, строй рухнул. Поняв, что положение не спасти, люди бросились спасать жизни. Разливаясь сотнями дорог, пеше и конно. По оврагам и кочкам. Степи оказались в полном монгольском владении, и загонная охота началась.
Киевляне еще могли ударить. Взяться за железо и сойти с кряжа. Не спасти сражение, нет. Превратить его в темную, вязкую свалку. Откуда выходят выплевывая зубы и держа стон. С болью, но с честью.
Киевский князь остался на месте. А отсеченное острие русского войска спаслось. С Мстиславом Удатным, Данилой Волынским, Олегом Курским и другими предводителями. Мстислав принял единственно верное (в тот миг) решение. Дружины рванули не назад, а вперед. Пока татары добивали главные силы, беглецы развернулись громадной дугой и помчались на Днепр.
Теряя людей и коней по дороге.
Девятидневный путь одолели в три. И лишних вопросов, бояре на переправе не задавали. Начав жечь и рубить ставшие лишними ладьи. Не всегда победители наводят мосты. Но всегда жгут проигравшие.
Но там же наши остались.. Наши пацаны!
Заскулила какая-то кулёма кисельная.
А там их жёны, да матери. Выбирай..
Кивнув на другую сторону
Ответил Держикрай Владиславович. И для острастки засветил слюнявому в ухо. Разрушенный мост Мстиславу Удатному принято ставить в упрек. Но как к военному вождю к нему были-бы вопросы, если-бы он его оставил. А наших рубили и растаптывали по всей степи. Загоняли в овраги, расстреливали как куропаток. Погибло несколько князей во главе с Мстиславом Черниговским, много бояр и ратное поколение нескольких княжеств.
Немногих выживших, беспощадно раздели и обобрали убежавшие половцы. Ради спасения которых (собственно) и затевался поход. Прежде чем отказать, подумай дважды. А прежде чем помочь - трижды.
На чужом пиру
Отдай оружие - ничего не будет! Отдашь оружие - будет всё.
Каким же омерзением дышало сальное мурло этого рыжебородого хряка. Где только таурмены такого негодяя нашли. Харкнуть бы в скабрезную рожу, да нечем. Нет во рту слюны, третий день не пили. Киевский стан жался на каменном кряже. Тесном холме среди бескрайней степи, на скорую руку огороженным перевернутыми телегами. До реки было рукой подать, и вид серебристой воды очаровывал, да поди возьми.
Некоторые срывались.
Перемахивали ограду, неслись к берегу. Падали с разрубленным черепом или подстреленные на спор. Окруженных стерегли тысячи Чегира и Теши, и едва кто мог проскочить меж дозоров. Стан не штурмовали. Оставив на откуп солнцу, жажде, скученности и ранам. К возвращению главных сил, кряж превратился в загаженный клочок, от которого исходил смрад и кружили мухи.
Возникший из ниоткуда Плоскиня, сморщил нос. От запаха ли, от стонов
Как же жалко вас. Бедненькие.. Исстрадалися..
Затянул подлец.
И Александр Глебович - Дубровицкий князь, от отвращения дернулся. - С кем говорим.. Бродници. Стервь. Подонки. Изгои племен, отребье народов. Сыроядцы и те брезгуют има. Гонят с кочевий как паршивых псов. И вот с ними то начинать беседу
И вот с их то вожаком договариваться.
Князь!
Обратился Александр Дубровицкий к Мстиславу, - Что смотреть на этого стервеца. Вышвырнуть ногами кверху, и конец делу. К реке пойдем, один да напьется. Умирать всё одно, когда-то придется.
А души-то наши, небось помянут в церквах..
Мстислав Старый склонил голову, огладил щеку. Посмотрел на зятя Андрея Ивановича, Турово-Пинского князя. Зять молчал, оставляя решение тестю. Эх, передать-бы кому-нибудь верховодство. Хотя бы и дураку Галицкому, что втравил в дело. Вспомнился киевский терем. Беременная кошка, что терлась о сапоги и мурлыкала. Котята-то уродились поди. Посмотреть бы..
Поживём еще, нет?
Люди говорят, людей слушай
Склабился Плоскиня, угадав мысль
И, положа руку на сердце. Разве мы не слушаем посыльного своих страхов. Часто-ли мы не слушаемся их. Предлагающих прогнуться, промолчать, стерпеть, согласиться, закрыть глаза, пройти мимо. Отречься от своего, принять чужое. Разменять здесь на потом. Отказаться от борьбы и поплыть по течению.
Сколько этих Плоскинь присылает сердце. Сколько шлет мир. Лицемерный паршивец. Строгий, объяснить жертве в чем она неправа. И заискивающе ласковый с преступниками. Сколько же им (плоскиням) поверило. Сколько поверит еще. Чтобы убедиться, насколько мир лжив.
Насколько мир жалок.
Отдадите оружье. Выйдите прочь. Заплатите откуп. Всё.
Уверял бродник, и его спутники
Одноглазый половец, колючий старик и юнец с печатью распущенности. Для пущей убедительности, Плоскиня полез за пазуху
Ничего не будет. Клянусь. Крест истинный.
Приложившись к Распятию иудиным поцелуем.
Тяжко выдохнув, Мстислав Киевский согласился. И его обманули сразу. Справедливости ради.. Не то, чтобы князя взял испуг, расчет скорее. В степных войнах пленных князей не убивали, ханов редко. Отпуская по политическим соображениям и за выкуп. История Игоря Святославовича была свежа. Да и массовые забои Мономаховых времен забылись.
Это когда было. Сейчас-то такого нет..
За своих людей князь нес ответственность. И пытался их сохранить. Людей посекли. Всех. Сразу. Едва последний ратник отбросил последний меч. Настало хриплое, кровавое избиение. И разрубленные тела еще долго усеивали округу.
Никогда ни перед кем не заискивай. Никогда никому не сдавайся.
Князей, Мстислава Романовича (Киевского), Андрея Ивановича (Турово-Пинского) и Александра Глебовича (Дубровинского) связали сами же бродники. Отдав татарам. Как часто вяжут и выдают доброхоты. Посыльные лживого мира. Его двоемыслие, мелкий шрифт, трубчатый хвост и серая шерстка. Мошенники на доверии, провокаторы, доносчики, стукачи. Довожу до Вашего сведения. Умею жить (с). Умеешь, умеешь и учителей своих там найдешь.
Мы не знаем что стало с Плоскиней. Много ли выгадал. Много ли прожил. Руководился корыстью, злобою, страхом. Был-ли счастлив.. Стал-ли.
Бог знает. Бог ему и Судья.
Окаянные запировали.
Задымили костры, забулькало варево, залились песни. Оглушенных, раздавленных увиденным князей, связанными бросили оземь. Накидали сверху телег, уселись сами. Впервые с убийства посла, Джэбэ хохотал
А Субэдэ улыбался.
Князья прожили еще.. сколько-то. Запахло мышами, еще чем-то затхлым. Ордынским выходом, наездами баскаков. Раболепством бояр и князей. Продажей всего и вся за честь облизнуть ханское стремя. Поборами. Свирепостью. Черствостью. Пляской опричников. Александровой слободой. Кровавой прихотью остервенелых царей, распустивших себя до садизма. Юрьевым днем с бабушкой. Всешутейшим и Всепьянейшим Собором. Пыточными избами Ромодановского и Ушакова. Барщиной. Крепостным правом. Троекуровским гаремом из дворовых девок. Трудоднями. Колхозами. Раскулачиванием. Расказачиванием. Доносом. Гулагом. Крысиной подклетью. Трюмиловом. Пресс-хатой. Всем, что под доской вызрело.
Всем, что под ней прело.
Повеяло и другое. Свежее. Несломленность. Вольность. Благородство. Самопожертвование. Честь. В одиночку на дракона. Меркурий Смоленский. Василько Ростовский. Михаил Тверской, Анна Кашинская. Шишевский лес. Синие воды. Куликово поле. Монахи. Казаки. Свобода. Заволжские старцы. С Дона выдачи нет. Троица Рублева и Доски Дионисия. Неукротимый творческий дух. Отчаянные головушки. Изобретатели. Чудаки. Скоморохи. Юродивые. Лагерное отрицалово. Диссиденты. Узники совести. Самиздат.
Кого только не было на земле. В чем только не проявится воля. Или доска ломится или кость хрустит. Третьего не дано. Так уж пошло с черного дня.
Так уж повелось с 31 мая в 1223 год.
Глаголють бо тако, яко Кыян одиних изгыбло на полку том 10.000. И бысть плачь и туга в Руси и по всей земли слышавшим сию беду. Се же ся зло сключи месяца мая в 31, на память святаго мученика Еремиа
Кто только (и как только) русской свободы с тех пор не давил. И никто не смог.
И не сможет.
Жизнь продолжается
Водопоя не получилось. Под берегом бултыхался мертвец с рубленой раной в шее. Конь фыркнул, моложавый всадник огладил его по морде
Ну-ну. Тихо.
И далече отойдя, принялся за яму.
Земля подавалась, добрая земля. Запахло сыростью, корнями и жизнью. Руки и шелом покрылись глиной. Давно он ничего не копал. Хватит. Обвязав ногу мертвеца веревкой, всадник легонько хлопнул Гнедого
Трогай
И срезав две ветки в конце, поставил крест над могилою.
На! Заработал.
Сжевав яблоко, Гнедой ткнулся в плечи.
Нельзя так оставлять. Пока есть кому хоронить, и жить кому будет. Раздался звон колокола. Роман перекрестился, и зашагал в Киев.
Жизнь продолжалась.
Подписывайтесь на канал (и ТЕЛЕГРАММ!). Продолжение ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (СБЕР, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u