Знаете, иногда жизнь подкидывает такие сюрпризы, что хочется ущипнуть себя и проснуться. Вот и я, Марина, думала, что моя жизнь уже устаканилась, вошла в какое-никакое русло после трёх лет... А, ладно, давайте по порядку.
Три года назад мой муж Борис... исчез. Просто взял и растворился, как сахар в кипятке. Уехал в командировку на Байкал и — пф-ф-ф! — нет человека.
Сначала я злилась. Ух, как я злилась! Думала — загулял, подлец. С какой-нибудь молоденькой секретуткой закрутил. А потом... Потом пришло известие, что Борис погиб. Провалился под лёд.
Знаете, как это бывает? Вроде и ненавидишь человека всей душой, а как узнаёшь, что его больше нет — и сердце щемит так, что дышать больно. Вот и я... Рыдала, заливала слезами подушку, вспоминала все хорошие моменты. А их, чёрт возьми, было немало.
Борька-то у меня... был... настоящим романтиком. Умел удивить, порадовать. То цветы без повода подарит, то на выходные в Питер сорвёмся — просто погулять по набережной. Эх...
А сынишка наш, Данька, всё спрашивал: "Мам, а где папа? Когда он вернётся?" Я и сама не знала, что ответить. Как объяснить шестилетке, что папа уже не вернётся? Вот и крутилась как белка в колесе — и за маму, и за папу.
Три года пролетели как один миг. Работа-дом-садик-школа... Замкнутый круг какой-то. И вот, в один прекрасный день, я решила: "Всё! Хватит! Пора начинать жить заново!"
Взяла отпуск, купила путёвки в Сочи. Почему в Сочи? Да просто в молодости часто туда ездили, ещё студентами. Море, солнце, пляж — что ещё нужно для перезагрузки?
И вот мы с Данькой в аэропорту. Суета, шум, объявления о посадке... Данька возбуждённо подпрыгивает на месте: — Мам, а мы на море поедем? А дельфинов увидим? А...
— Данечка, — улыбаюсь я, — конечно, увидим. И на море поедем, и...
И тут я замираю. В толпе мелькает знакомый силуэт. Высокий, плечистый мужчина. Походка... Эту походку я узнаю из тысячи.
— Мама, смотри, там папа!
Я чувствую, как земля уходит из-под ног. В глазах темнеет. Нет, не может быть. Это просто похожий человек. Мало ли на свете высоких мужчин?
Но Данька уже рвётся из рук: — Папа! Папочка!
Я хватаю сына за руку, крепко прижимаю к себе. Сердце колотится как бешеное.
— Тише, малыш. Это не папа. Папа... папа далеко.
Мужчина оборачивается. И я понимаю — это он. Борис. Живой и невредимый. Наши глаза встречаются. Секунда, две... Он отворачивается и быстро уходит.
Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на ближайшее кресло. В голове вихрем проносятся мысли. Как? Почему? Зачем?!
— Мамочка, тебе плохо? — испуганно спрашивает Данька.
Я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. — Нет, солнышко. Всё хорошо. Просто... устала немного.
Объявляют посадку на наш рейс. Я механически встаю, беру сумки. Мы идём к выходу на посадку. Каждый шаг даётся с трудом.
В самолёте я не могу сосредоточиться ни на чём. Данька что-то щебечет рядом, а я... я словно в тумане. Перед глазами стоит лицо Бориса. Такое знакомое и такое чужое одновременно.
Турбулентность. Самолёт трясёт. Данька вцепляется в мою руку: — Мам, мне страшно!
Я обнимаю сына, шепчу какие-то успокаивающие слова. А в голове бьётся одна мысль: "Что теперь делать? Что теперь делать?!"
Море встречает нас шумом прибоя и криками чаек. Данька в восторге. Он бегает по пляжу, собирает ракушки, плещется в воде. А я... я не могу расслабиться. Всё время оглядываюсь, ищу в толпе знакомое лицо.
Вечером, уложив сына спать, выхожу на балкон. Звёздное небо, шум моря... Всё как тогда, в нашу первую поездку сюда. Мы с Борисом, молодые, влюблённые...
И тут я слышу голоса из соседнего номера. Громкий мужской голос. ЗНАКОМЫЙ мужской голос.
— Да пойми ты! Я не могу всё бросить и уехать! У меня работа, обязательства!
Женский голос, капризный: — Ты обещал! Ты говорил, что мы будем вместе!
— Лена, милая... — И тут я слышу его любимую фразу: — Давай подумаем, что останется, когда эмоции утихнут?
Меня как молнией пронзает. Это ОН. Борис. Живой. Здоровый. С другой женщиной.
Ноги сами несут меня к двери. Я выхожу в коридор, прячусь за углом. Вот открывается дверь соседнего номера. Выходит ОН. Всё такой же красивый, подтянутый. Только в волосах серебрятся седые нити.
Борис идёт к лифту. Я, как в дурном детективе, крадусь за ним. Вот он спускается в бар. Заказывает виски. Я сажусь за соседний столик, натягиваю на глаза шляпу.
— Проблемы с женщинами? — спрашиваю я, стараясь изменить голос.
Он вздрагивает, поворачивается ко мне: — Вы... мы знакомы?
Я чувствую, как к горлу подкатывает ком. Хочется кричать, плакать, бить его по лицу. Но я сдерживаюсь.
— Нет, — отвечаю спокойно. — Просто... у вас такой вид, будто вы только что поругались с любимой женщиной.
Он усмехается: — Любимой... Да уж. Сложно всё это.
— А как же жена? — вырывается у меня. — Дети?
Борис мрачнеет: — Жена... Её больше нет. А сын... он лучше без меня.
Я чувствую, как к глазам подступают слёзы. Встаю, чуть не опрокинув стул: — Простите. Мне пора.
Бегу к лифту, залетаю в кабину. Слёзы текут по щекам. Боже, за что? За что мне это?
В номере Данька спит спокойным сном. Я сажусь рядом, глажу его по голове. Мой мальчик. НАШ мальчик. Которому он сказал "лучше без меня".
Утро встречает меня головной болью и тяжестью в сердце. Данька уже прыгает по номеру: — Мам, пойдём на море! Ну пойдём!
Мы выходим на пляж. Я в огромных солнечных очках — чтобы скрыть заплаканные глаза. И тут...
— Мама! Мама, смотри! Там папа!
Я вздрагиваю. В нескольких метрах от нас — Борис. С молодой блондинкой. Они о чём-то спорят.
— Ты обещал, что мы будем только вдвоём! — капризничает она. — А тут толпа народу!
— Лена, солнышко, — устало говорит Борис. — Давай не будем...
И тут он замолкает на полуслове. Наши глаза встречаются. Я вижу, как он бледнеет.
— Марина? — шепчет он. — Ты?..
Я молча киваю. А потом... потом случается то, чего я никак не ожидала.
Борис вдруг хватается за сердце и начинает оседать на песок. Его спутница визжит: — Помогите! Кто-нибудь! Ему плохо!
Я бросаюсь к нему, забыв обо всём. Проверяю пульс, дыхание. Слава богу, жив. Просто обморок.
— Вызовите врача! — кричу я блондинке. — Быстро!
Она убегает. Я остаюсь с Борисом. Глажу его по щеке, шепчу: — Держись, родной. Держись.
Приезжает врач. Делает укол. Борис приходит в себя. Смотрит на меня мутным взглядом: — Мариночка... Прости меня. Прости, если сможешь.
Я молчу. А что тут скажешь?
Вечером он находит меня в баре. Садится рядом: — Нам надо поговорить.
Я киваю. Что ж, давно пора.
— Я не погиб тогда, — начинает он. — Я... я попал в очень нехорошую историю. Долги, угрозы... Я решил, что лучше исчезнуть. Для вашей же безопасности.
— А сейчас? — спрашиваю я. — Сейчас-то что?
Он вздыхает: — Всё разрешилось. Я хотел вернуться, но... боялся. Думал, вы уже забыли меня, живёте своей жизнью.
— А Данька? — мой голос дрожит. — Ты о сыне подумал?
Борис опускает голову: — Я трус, Марина. Я просто трус.
Мы молчим. Потом я спрашиваю: — Что теперь?
Он поднимает на меня глаза: — А что ты хочешь?
Я задумываюсь. Что я хочу? Вернуть всё как было? Или...
— Я хочу, чтобы ты поговорил с сыном, — наконец говорю я. — Объяснил ему всё. А потом... потом посмотрим.
Борис кивает: — Хорошо. Завтра?
— Завтра.
...Мы сидим в кафе. Я, Борис и Данька. Сын во все глаза смотрит на отца.
— Пап, а ты правда был на Байкале? — спрашивает он. — А льдины там большие?
Борис улыбается: — Большие, сынок. Очень большие.
Я смотрю на них и понимаю: что бы ни случилось дальше, этот момент я буду помнить всегда. Момент, когда моя семья снова стала целой.
Пусть ненадолго. Пусть не навсегда. Но сейчас, в эту минуту, мы вместе. И, может быть... может быть, у нас ещё есть шанс.
Я улыбаюсь и заказываю ещё мороженого.