В контексте войны на море в ходе ВМВ иногда приходится сталкиваться с темой одного полузабытого немецкого "вундерваффе" - электролодках XXI серии. Наиболее распространённая позиция, касательно этих субмарин, звучит следующим образом: "это была инновационная, для своего времени, разработка, которая лишь чуть-чуть не успела на войну, и которую потом все начали копировать." Как нетрудно догадаться, такой вывод ложен абсолютно во всём: в лодках XXI серии не было вообще ничего революционного, никакого реального влияния на ход войны они не оказали и оказать в принципе не могли, и после войны копировали их лишь те страны, чей технологический уровень в подводном кораблестроении был весьма и весьма низок. Собственно, настоящий цикл статей целиком посвящен этой теме: я подробно разберу, что это конкретно представляли собой эти субмарины, какие задачи они могли решать, какие не могли, и почему они вообще появились на свет. Начну издалека, с не самого очевидного вопроса: почему из всех стран-участников ВМВ, только немецкий Рейх, и больше никто, сделал ставку на подводную войну? Ответ здесь будет весьма и весьма непростым.
Введение
Пожалуй, в исторических кругах невозможно найти человека, который ни разу не слышал выражение: «сумрачный тевтонский гений». Это фраза, как правило, употребляется в контексте внедрения каких-либо инноваций, которые при этом излишне усложнены и имеют весьма ограниченную сферу практического применения. Появилось это выражение благодаря гению А.А. Блока, а распространилось, как нетрудно догадаться, благодаря Второй Мировой Войне, в которой немецкие инженеры под самый конец отметились рядом очень специфических (если не сказать больше) проектов. В этом контексте также иногда используется термин «Вундерваффе» - буквально, чудо-оружие. Немцы называли так ряд перспективных, как им тогда казалось, военных разработок, которые должны были переломить ход всей войны и принести Рейху если и не победу, то уж ничью точно. Причина, почему вышеупомянутые фразы сейчас используется в ироническом ключе, лежит на поверхности - потому что эти разработки оказались совершенно бесполезными на практике, а учитывая то количество ресурсов, которые немцы потратили на их реализацию, так и вовсе вредительскими. Тем не менее, в историческом дискурсе всё равно иногда можно найти персонажей, которые искренне верят, что все эти проекты на самом деле были «прорывными» и «опередили своё время» (последнее, кстати, в какой-то степени правда), а тот факт, что практической пользы от них не было, объясняется… кхм, весьма заковыристым способом, в общем.
Чтобы не быть голословным, приведу такой пример: если наберёте в поисковике: «лодки XXI серии», то в числе первых ссылок вы увидите статью в Википедии. И если вы прочитаете эту статью, то вы узнаете, что XXI серия это: «….революционная для своего времени модель, оказавшая влияние на всё послевоенное подводное судостроение.»
Для справки, сделаю тут небольшую ремарку: лодки XXI серии, будучи самым дорогими и технически сложными серийными субмаринами в Кригсмарине, так и не потопили ни одного корабля противника. При этом от действий этого самого противника они понесли весьма значимые потери (правда, в основном ещё в процессе постройки, на стапелях).
Причём нужно отдельно оговориться, что при переключении языка на странице содержание коренным образом не изменится. Более того, на других ресурсах вы найдёте плюс-минус похожу информацию. Всяких хвалебных реляций в адрес субмарин XXI серии написано просто огромное количество, а вот критики почти нет. Что странно, потому что (небольшой спойлер) критиковать там было что. Собственно, в чём вообще заключается идея настоящей статьи? Изначально я хотел брать конкретные цитаты из Википедии, и подробно разбирать каждую их, параллельно погружая читателя в контекст. Вот буквально разбирать по винтику каждый отдельный технический узел субмарины, и показывать: «что пишет Вики» vs «что было в реальности». Однако, когда я начал оформлять текст, то столкнулся с одной проблемой: простое техническое описание лодок XXI проекта вызывает у несведущего в теме человека гораздо больше вопросов, чем, собственно, у него было изначально. Со стороны вся эта ситуация выглядит таким образом, будто бы немцы просто решили на ровном месте построить максимально ущербную подлодку, которая представляла для своего собственного экипажа гораздо большую опасность, чем для противника. В связи с этим неизбежно возникнет вопрос: а зачем, простите, козе баян? Зачем было вообще придумывать, конструировать, и спускать на воду такое ведро с болтами? На этот вопрос невозможно ответить, без погружения в общий контекст битвы за Атлантику. Поэтому я решил разбить текст на три части. В первой части я поговорю о тех процессах, которые сделали битву за Атлантику (в том виде, в которой мы её знаем) вообще возможной , вторая часть будет посвящена некоторым общим моментам войны на море в контексте операций субмарин, и, наконец, в третьей части речь пойдёт о технической оставляющей лодок XXI проекта.
Без лишних слов, давайте перейдём к делу.
Кригсмарине собирается на войну… с кем?
Казалось бы, для Кригсмарине вопрос выбора противника не должен был возникать вообще: как мы помним Гитлер пришёл к власти на идеях реваншизма после ПМВ. Соответственно, с кем ещё Гитлеру планировать войну, кроме как с Англией и Францией, двумя главными странами-победителями в ПМВ? В конце-концов, ну не с поляками же немецким морякам воевать? Но в реальности всё было не так просто. Дело в том, что никакой флот не строится в вакууме. Любому решению на строительство конкретного типа корабля в конкретном количестве всегда предшествует процесс планирования, в результате которого и должно определяться место этого корабля в морской стратегии страны. Я использую здесь термин «должно» не просто так - в истории 20-го века есть множество примеров, когда этот процесс планирования был реализован спустя рукава. Как нетрудно догадаться, немецкое Кригсмарине является как раз одним из таких примеров. Причём чуть-ли не самым показательным. Но обо всё по порядку.
Как немцы вообще поняли, какой флот им нужен? Перед тем, как начать отвечать на этот вопрос, нужно сразу провести важную разграничительную черту: а о каких немцах вообще идёт речь? Тех, которые были во времена Веймарской республики, или тех, которые были после? Вопрос, на первый взгляд, бессмысленный - офицерский корпус Веймарской республики практически в полном составе влился Германский Рейх, т.е. все те люди, которые занимались флотом в 1920-е, продолжили это делать в 1930-е, но уже при новой власти. Однако, при более детальном рассмотрении, легко обнаружить, что изменения всё же произошли, и носили они характер даже более глубокий, чем могла бы дать самая радикальная перетасовка кадров. Давайте сначала разобраться с теми немцами, которые были во времена республики. Собственно, простой вопрос: а что они из себя представляли? Если кратко, то кадровый костяк немецкого ВМФ в тот период можно охарактеризовать следующими образом: морские офицеры, допустившие в прошлом множество ошибок, теперь хотят исправить положение, чтобы в будущем флот не подвёл Республику так же, как он подвёл Кайзера. В качестве иллюстрации я процитирую несколько фрагментов из лекции адмирала Фридриха Руге (непосредственный участник событий и важная фигура в Кригсмарине) под названием «German Naval Strategy In World War II», с которой он выступил 17 декабря 1952-го года в американском военно-морском колледже:
…примерно до 1900-го года, когда немецкий флот был небольшим и основным противником тогда считалась Франция, планы носили дерзкий характер и включали кооперацию с армией в крупномасштабных операциях, навроде высадки десанта на побережье Нормандии и блокаду Бреста. Но в последующие годы флот рост очень быстро, и научный прогресс также не стоял на месте: нужда внедрять технические инновации была столь велика, что эта задача поглотила лучшие умы флота, и стратегическое мышление деградировало.
… После 1900 года не было сделано никаких заметных шагов, чтобы привести военную, политическую, и морскую стратегию к единому знаменателю. Да, был построен сильный «флот открытого моря», но не были обеспечены места базирования в этом самом открытом море. Армия планировала войну на два фронта, и такая ноша явно не была для неё легкой, но при этом никто даже не попытался включить в уравнение фактор сильного флота. Морское командование полагало, что один лишь факт наличия значимых сил ВМФ в Северном море заставит англичан сжимать кольцо блокады более тесно, что, в свою очередь, предоставит окно возможностей. Поэтому флот готовился к сражению в районе не дальше Хельголанда, где командование рассчитывало в удачном для себя сценарии получить «Krafteausgleich» {уравнивание сил, прим. пер.}, чтобы в будущем иметь возможность предпринимать более агрессивные шаги.
В этом своём убеждении командование полностью проигнорировало тот факт, что ни одна из важных морских коммуникаций англичан не проходит через Хельголанд. Также была недооценена готовность англичан броситься на защиту своего побережья, если бы тому начала угрожать опасность с моря. Нет никаких сомнений, чтобы если бы в первые месяцы войны была предпринята отвлекающая операция против английского побережья, то Королевский флот удалось бы заманить в сражение не далее чем в паре сотен миль от Хельголанда. Но вместо этого немецкий ВМФ был словно прикован к этому острову, и всё ждал, когда англичане сами первыми выйдут на бой. Это ожидание оказалось совершенно напрасным.
…Когда план Шлиффена, в исполнении Мольтке младшего, закончился провалом, положение Германии стало очень сложным. Ни отдельные рейдерские операции силами крейсеров, расположенных вне кольца блокады, ни удары в духе «бей и беги» по английскому побережью, не могли уже принести нужного результата. И-за пассивности немецкого флота на начальном периоде войны, англичане теперь могли душить Германию блокадой без риска для себя. Базируясь в Скапа-Флоу, Королевский флот мог легко отбивать любые наши попытки прорваться в Атлантику, и английские морские коммуникации, таким образом, оказались вне досягаемости.
… В январе 1916-го командование флотом принял адмирал Шеер, сторонник решительных действий и более агрессивной политики. Через серию хорошо спланированных и взаимодополняющих друг-друга операций ему удалось выманить Королевский флот в центр Северного моря. И хотя соотношение сил в основных кораблях было сильно не в его пользу (осенью 1914-го было 16 немецких кораблей против 18 английских, в то время как при Ютланде - уже 21 немецкий корабль против 37 английских), Шеер был настроен оптимистично, полагаясь на лучшую подготовку экипажей, лучшую матчасть, а также на авиаразведку и субмарины. В течении 5 месяцев английский и немецкий флоты маневрировали друг напротив друга, и в 4 разных случаях оказывались на достаточно близкой дистанции, чтобы вступить в бой. Однако в трех таких случаях разные обстоятельства помешали установить надежный контакт. Лишь под Ютландом в 1916-м два флота наконец-то сошлись в открытом бою. Однако это сражения было дано в гораздо худших условиях, чем адмирал Шеер изначально планировал. Плохая погода сбила весь временной график: субмарины уже покидали позиции патрулирования; воздушная разведка была неэффективна из-за плохой видимости; ночная атака, для которой немецкие эсминцы готовились в течение многих лет, так и не состоялась. И хотя англичане и потеряли в сражении больше кораблей, чем немцы, этого оказалось недостаточно, чтобы переломить общее стратегическое положение сторон.
…Отсюда немецкое высшее командование пришло к решению развернуть силами субмарин неограниченную подводную войну, поскольку другого способа добраться до английских морских коммуникаций уже не существовало. Но к тому моменту, когда это решение было принято, слишком много времени было потеряно. Германия уже сильно пострадала от блокады, преодолеть которую она не могла, поскольку флот не готовился к такому сценарию. Потери же англичан хотя и были серьёзными, но далеко не фатальными. Кроме того, неограниченная подводная война привела на поля Европы Соединенные Штаты, со всеми их ресурсами.
Собственно, картина складывается весьма однозначная: немцы хоть и построили сильный флот, но, из-за некомплектности высшего военно-морского руководства, не смогли нормально его реализовать, проиграли войну, затопили флот в Скапа-Флоу, и теперь сидят под репарациями и с кучей ограничений на развитие вооруженных сил. Пережившие войну офицеры флота, ожидаемо, начали размышлять над причинами такого безрадостного положения, и пришли к выводу, что всему виной было неадекватное довоенное планирование. Следовательно, чтобы в дальнейшем не повторять позора имперского флота, надо заранее проработать все вероятные сценарии будущей войны - с кем будем воевать, в каких условиях, и какими именно кораблями. Задача эта была в значительной степени упрощена Версальским договором- допустимый тоннаж немецкого флота был урезан до таких значений, что реально воевать можно было только с поляками, да и то не факт что успешно. Собственно, в 1920-е годы немецкий флот честно донёс эту простую мысль до правительства страны: без иностранного военного вмешательства, Германия не может рассчитывать на успех в войне ни с Польшей на Востоке, ни с Францией на Западе. Немецкое правительство, по всей видимости, к этим голосам прислушалось, поэтому во внешней политике оно вело себя мирно, и стремилось сохранять хорошие отношения с основными политическими игроками в Европе. Примечательно, что командование флота, не смотря на Версальский договор, выступало против идеи превращения немецкого ВМФ в силы береговой обороны. Аргументировало оно это, в числе прочего, следующим образом: если война случится, то Германии придётся заключать союзы с другими иностранными державами, иначе успеха не видать. Следовательно, чем более современным и сильным будет немецкий флот, тем более выгодная позиция будет у Германии на дипломатических переговорах, и тем больше шансов затащить к себе в альянс крупного игрока. По итогу, немецкий флот 1920-х представлял из себя, в лучшем случае, флот третьестепенной державы, но с некоторым потенциалом для развития, поскольку все нужные кадры остались в стране, а технологии потихоньку дорабатывались.
В общем, так они и жили, пока не наступили 1930-е годы, и Германии к власти не пришли национал-социалисты. Новая администрация отказалась соблюдать Версальский договор, взяла курс на перевооружение, и параллельно похоронила всю ту дипломатическую репутацию, которую так долго выстраивали в Веймарской республике. Командование флота молча смотрело на всю эту ситуацию, и не совсем понимало, как нужно реагировать. С одной стороны, в отсутствие ограничений Версаля теперь можно было развернуть полноценную судостроительную программу. С другой стороны, новая администрация зарубила весь концепт с иностранными альянсами, т.е. в случае новой войны Германия может рассчитывать только на собственные силы. Это обстоятельство требовало от флота предельно рационально планирования: чтобы не опозориться, как это было в прошлой войне, нужно заранее прорабатывать вероятные сценарии, и иметь все инструменты к их реализации. А для этого нужно в начале определиться, с каким конкретно противником предстоит столкнуться. И вот на этом простом, казалось бы, пункте, у немцев начались проблемы. Вновь процитирую Руге:
…Одна вещь в политике флота оставалась неизменной вплоть до 1938-го года: тема война с Великобританией была абсолютным табу. Это было просто немыслимо. Война 1914-18 годов открыла нам глаза, и теперь мы рассматривали её как трагическую ошибку, которая не должна повториться вновь, т.к. последствия такого сценария будут слишком ужасным для каждой из сторон. По этой причине было строго запрещено даже теоретически прорабатывать такие варианты на военных играх.
Т.е. в период Интербеллума немецкий ВМФ сделал вполне логичные вводы: в прошлой войне мы поцапались с англичанами, получилось не очень, так что давайте не будем наступать на те же грабли снова. Как уже было сказано выше, этот довод был дополнительно подкреплен тем простым фактом, что после Версаля у немцев физически не было возможности создать хоть сколько-нибудь значимую угрозу Королевскому флоту. С началом же политики перевооружения эта ситуация начинала постепенно меняться, и логично было бы предположить, что немецкая морская стратегия будет подстраиваться под новые реалии. Но этого не произошло. Первый осмысленный немецкий план войны с Англией, т.н. «план Z» (да, он реально так назывался), появился на свет только в 1938-м году. Поскольку сама программа перевооружения началась с приходом национал-социалистов к власти, а случилось это в 1933-м году, то, как подсказывает нам нехитрая арифметика, 5 из 6 лет всего немецкого довоенного строительства прошло без учёта фактора Великобритании, как вероятного противника. Я прям отдельно этот момент подчёркиваю, потому что это только начало всей той бездны бардака и некомпетентности в которую мы сейчас будем погружаться. На всякий случай, повторю ещё раз: немцы в течении 5 лет последовательно развивали свой флот, даже не думая при этом, что им придётся воевать с англичанами. Это уровень хуже, чем был у Кайзера. А у Кайзера, напоминаю, с планированием был полный швах. То чувство, когда дно пробивается там, где его невозможно было пробить даже в теории.
Но это ещё не самое смешное. Давайте зададимся вопросом: а как это вообще произошло? Как немцы, уже после начала программы перевооружения, умудрились не заметить в своих расчётах буквально первый флот в Мире? На самом деле, эта история носит невероятно феерический характер: на полном серьёзе, - потому что Гитлера опять обманули. Обманули, что характерно, именно проклятые англичане.
Итак, что произошло: когда национал-социалисты начали постепенно отбрасывать ограничения Версаля, они при этом внешне гримировали себя как сторонники мира и разоружения (звучит дико, но нужно помнить, что эти ребята никогда не отличалась последовательностью мышления). В рамках этой стратегии, Гитлер всячески прессовал англичан по вопросу морских вооружений: «мол, раз вы тоже хотите мира, то вам нечего бояться, если немецкий флот будет составлять лишь определенный процент от вашего. А то, что он при этом в тоннаже вырастит - да кого это волнует?» Англичане, глядя на всё это дело, сделали вещь настолько же тупую, насколько и гениальную - они согласились. Они реально согласились, они сказали «да». Да, пусть немецкий флот будет составлять лишь треть от английского. Мы не против. В чём тупость, объяснять не надо - Гитлеру буквально разрешают строить флот в обход ограничений Версаля. А в чём же тут гениальность? Смотрите, англичане вполне трезво осознавали, что остановить программу немецкого перевооружения у них нет никакой возможности. Т.е. немцы в любом случае построят флот. Вопрос в том, какой это будет флот? Англичанам явно не выгодно, если этот флот будет иметь сильный перекос в строну войны на коммуникациях: скажем, много быстроходных крейсеров, или много субмарин. Отлавливать немецких рейдеров по всей Атлантике - занятие исключительно неблагодарное. Но вот если немецкий флот будет ограничен в тоннаже пропорционально британскому, а сам британский флот количественно при этом будет стагнировать, т.е. не будет вводить в строй новые корабли, то немцы быстро упрутся в потолок по тоннажу: они не смогут строить новые субмарины или крейсера, т.к. это будет нарушением договора. И поскольку потолок этот может быть увеличен только за счёт строительства новых кораблей со стороны Англии, немцы застревают на таком лимите флота, который гарантирует их поражение в будущей войне с Англией. Причём застревают совершенно добровольно, никто их этот договор подписывать не заставлял. В общем, Гитлер честно мутил свою многоходовочку, но в итоге переиграл сам себя. Что гораздо хуже, эта ошибка со стороны политического руководства Германии не была вовремя осознана командованием флота. В результате немецкий ВМФ пребывал в уверенности, что политики, как и во времена Республики, не допустят войны с Англией. Как потом писал Карл Дёниц в своих мемуарах:
Англо-германское морское соглашение было подписано 18 июня 1935 года. По условиям этого соглашения Германия обязывалась ограничить свои военно-морские силы 35 % от британских. Объяснение этому добровольному ограничению кроется в ситуации, в которой в то время оказался немецкий Рейх. Страна была обязана выполнять условия Версальского договора, которые привели к масштабному разоружению Германии без соответствующего разоружения стран-победительниц, что также было предусмотрено договором. Гитлер стремился постепенно ослабить опутавшие Германию узы и 16 марта издал декларацию о восстановлении прав Германии как суверенного государства. Он хотел, чтобы Великобритания не участвовала в противостоянии, которое он ожидал со стороны других стран-победительниц, связавших его страну условиями Версальского договора, и с этой целью по собственной инициативе начал переговоры о заключении военно-морского соглашения с Великобританией. Таким образом он надеялся положить конец политической враждебности Великобритании в будущем, поскольку добровольно принятое на себя обязательство ограничить свою военно-морскую мощь должно послужить очевидным доказательством того, что Германия не имеет намерения нападать на Великобританию. Эти соображения главы государства, как оказалось впоследствии, были ошибочными.
Ему вторит адмирал Руге:
Морское соглашение с Великобританией, заключенное в 1935-м году, подпитывало эти настроения {о том, что война с Англией для флота немыслима- прим.пер.}. В военно-морских кругах эту новость встретили с радостью, её расценили как шаг на пути к взаимопониманию и мирному урегулированию вопросов. Мы тогда ещё не знали, как на самом деле Гитлер относится к договорам, под которыми ставит подпись. Тот факт, что Германия согласилась ограничить тоннаж своего флота в 35% от флота британского, должен был продемонстрировать отсутствие у нас агрессивных намерений. Касательно субмарин этот показатель составлял 45% от английского, а позднее и все 100%. Однако, здесь стоит учитывать, что в Королевском флоте было не так много подводных лодок, - всего 53 000 тонн общего водоизмещения…
В общем, картина маслом: Гитлера опять обманули. Вообще, чисто ретроспективно могу сказать, что вся эта политика «умиротворения Великобритании» со стороны Рейха выглядела как попытка шахматиста-недоучки взять взять первое место на мировом турнире. Удивительно, что с таким уровнем планирования немцы в принципе смогли осознать (пусть и с огромным запозданием), что что-то идёт не так. Не знаю, то ли Гитлер сам догадался посмотреть динамику военных расходов Англии за последние 2 года, то ли ему подсказал кто, но в 1938-м году он вызывает к себе командование флота, и «радует» их новой задачей: нужно придумать план войны с Англией. Как мы помним из курса истории, Вторая Мировая война началась в 1939-м году. Это означает, что у Кригсмарине было около года на составление плана было около года. И, надо здесь отдать им должное, они его составили. Криво, косо, но составили.
Тут нужно сразу оговориться, что план Z - это не столько план войны с Англией, сколько план судостроительной программы, которая бы дала минимально допустимый наряд сил для войны с Англией. Причём программа эта уходила своими финальным сроками аж в 1947-й год. По сути, примерно за год до начала боевых действий, в Кригсмарине выяснили, что им просто для вступления в конкуренцию на море с англичанами (не говоря уже о победе) нужно потратить 9 лет военного строительства в, подчёркиваю, мирное время. Не в военное время, когда англичане уже установят свою блокаду, а в мирное. И всё это будет верным лишь при условии, что судостроительная программа в самой Англии будет всё это время буксовать. Отсюда можно сформулировать финальную сумму условий для успешной реализации плана Z: 9 лет мирного неба над головой, в течении которого не будет гонки вооружений с другими державами, а флоту будет отдаваться карт-бланш в плане расходования бюджетных средств. Хотелось бы здесь остановиться, и задать в воздух риторический вопрос: как можно такой план охарактеризовать? Оптимистичным? Нуууу… если возвести этот термин в десятую степень, то, пожалуй, да. Тогда действительно можно сказать, что план был оптимистичным.
Но если кому-то показалось, будто бы проблемы Кригсмарине с планированием на этом завершились… что ж, вы плохо знаете Кригсмарине. Нет, это были ещё цветочки. Настоящая жесть начнётся потом.
Отчаянные времена, идиотские решения
В это сложно поверить, но для Кригсмарине начало ВМВ было большим сюрпризом. Удивительно, но англичане ещё раз «обманули» Гитлера, сдержав взятые ими ранее союзные обязательства в Польшей. Кто бы мог подумать, что англичане поступят ровно так, так и обещали поступить? Абсолютнейшую абсурдность всей этой ситуации наглядно может нам продемонстрировать Дёниц в своих мемуарах:
В июне 1939 года я доложил главнокомандующему о беспокойстве, которое испытывал я и другие офицеры по поводу возможности скорого начала войны с Великобританией. Я сказал, что хотя и являюсь всего лишь капитаном, но беру на себя смелость настаивать, чтобы мои взгляды были изложены Гитлеру. Я подчеркнул, что если начнется война с Великобританией, основная тяжесть морских сражений ляжет на подводные лодки, а принимая во внимание их малочисленность, на море нам заранее обеспечено поражение. 22 июля 1939 года Редер передал ответ Гитлера офицерам-подводникам. Мы собрались в Свинемюнде на борту яхты «Грилле». Нас заверили, что войны с Великобританией не будет ни при каких обстоятельствах. А значит, офицерам подводного флота абсолютно не о чем тревожиться.
Как говорится, «всё хорошо, прекрасная маркиза.» Примечательно, что командование ВМФ умудрилось снова наступить на те же грабли, на слово поверив Гитлеру. У них же перед глазами был прецедент с Морским соглашением 1935-го года и планом Z. Казалось бы, повод задуматься, но нет. Как бы то ни было, в сентябре 1939-го года начинается война с Великобританией. Флот, ожидаемо, пребывает в полной растерянности, и пытается срочно что-то придумать. Вариантов там особо уже не прослеживалось, так что было принято предсказуемое решение - пустить под нож план Z в пользу краткосрочных результатов (что под этим понималось, обсудим чуть позже). Достраивать собрались только те корабли, которые уже находились в высокой степени готовности, т.е. линкоры «Бисмарк» и «Тирпиц», авианосец «Граф Цепелин», а так же тяжелые крейсера «Зейдлиц» и «Принц Ойген». Все остальные заложенные корабли подлежали разборке на стапелях. Однако, как конкретно немцы собирались использовать освободившиеся судостроительные мощности? И стоило ли их вообще использовать, учитывая, что флот стоит дорого а с началом войны Германия моментально оказалась в тисках английской морской блокады? Для на ответа эти вопросы стоит, для начала, вновь обратиться к Дёницу. Он пишет:
…В один из дней в конце августа, когда главнокомандующий прибыл в Киль, я объяснил ему свою позицию и попросил во время полета в Свинемюнде, куда мы отправлялись вместе, прочитать проект служебной записки, который я для него подготовил.
…Относительно количества и типов подводных лодок я писал следующее:
«Согласно моим выводам, сделанным после учений 1938–1939 годов, нашим главным оружием для подводной войны в Атлантике является торпедонесущая субмарина. Из существующих типов для этой цели хорошо подходят типы VIIB и IX. В настоящее время не представляется возможности определить предельное количество подлодок, которое мы могли бы использовать, но очевидно следующее: для успешного ведения операций необходимо иметь не менее 100 подводных лодок в действии, иными словами, общее количество подлодок должно быть не менее 300. Что касается количества лодок каждого типа, по нашему мнению, оптимальным явилось бы соотношение 3:1 типов VIIB и IX».
…Когда началась война, главнокомандующий немедленно отдал приказ отложить все работы по строительству больших кораблей, предусмотренные в плане Z, которые еще не начаты, и развернуть постройку субмарин в количестве и по типам, указанным мною в служебной записке по итогам учений 1938–1939 годов.
К тому времени уже никто не сомневался, что постройка максимально возможного числа субмарин является нашей насущной задачей, решению которой следует посвятить все наши силы и энергию. Было жизненно необходимо, чтобы это стало основным направлением судостроительной политики.
Здесь вы видим сразу два ключевых момента: Дёниц обозначает, что война с англичанами будет вестись силами преимущественно подводного флота, и, как следствие из первого пункта, следует резко нарастить количество субмарин в строю. Хотя на первый взгляд это не очень заметно, но сам факт постановки вопроса таким образом, сам факт того, что Дёниц сделал акцент именно на этих двух пунктах, ознаменовал собой фундаментальную деградацию всей системы планирования в высших эшелонах командованиях Кригсмарине. Давайте я немного раскрою тему.
Начнём с вопроса подводной войны, она же «тоннажная война». В чём тут была основная проблема? Проблема называлась просто - план Z. Вернее, даже, не сам план, а те соображения, которые немцы в план закладывали. Они ведь не только хотели построить крупный надводный флот, субмаринам там тоже отводилась значимая роль. Здесь уместно привести одну цитату из книги Эберхарда Рёсслера «The U-boat: The Evolution and Technical History of German Submarines»:
…Военно-морской штаб полагал, что для войны с Англией необходим "сбалансированный флот": "В кампании против торгового судоходства наибольшая эффективность будет достигаться путём взаимодействия тяжёлых надводных кораблей, сил авиации, и субмарин... Если же проводить наступательные операции силами только лишь субмарин, значительного успеха ожидать не стоит". В качестве обоснования к последнему пункту приводились следующие соображения: англичане достигли значительного прогресса в деле противолодочной борьбы (АСДИК), а также есть вероятность того, что подводная война будет вестись в соответствии с призовым правом.
Что мы здесь видим? Мы здесь видим, как немецкий морской генштаб , ещё в 1938-м году прямым текстом писал, что, цитирую ещё раз: «…Если же проводить наступательные операции силами только лишь субмарин, значительного успеха ожидать не стоит.» Отсюда так же можно вывести условия, которые будут необходимы, что субмарины всё же одержали этот «значительный успех»: это кооперация с сильным надводным флотом, и сильными морскими ВВС. Как вы думаете, сколько из двух вышеперечисленных условий Кригсмарине удалось выполнить к 1939 году? Правильный ответ: ноль. Ровным счётом ничего не удалось выполнить. Сильный надводный флот, которые хотели немцы хотели построить по плану Z, прямо сейчас утилизируется на стапелях. А насчёт морской компоненты ВВС… скажем так, там всё было очень, очень плохо. Но об этом мы поговорим чуть спустя. Пока что просто держите в голове, что на море Кригсмарине могло рассчитывать на поддержку ВВС плюс-минус никогда. Таким образом, ни одно из двух условий, которые немцы закладывали в качестве необходимых для ведения подводной войны, не было выполнено в реальности. Но сам курс на подводную войну почему-то был взят всё равно.
В этом свете вновь возникает вопрос о том, насколько высшее военно-политическое руководство Рейха было осведомлено о реальных перспективах подводной войны с Англией. По сути, мы имеем на руках три данности:
1) Немецкий ВМФ ещё в 1938-м прямо признавался, что война на коммуникациях силами одних лишь субмарин обречена на провал, и чтобы избежать этого сценария, необходимо строить крупные надводные корабли и обеспечивать их поддержкой морской авиации.
2) В 1939-м году, вскоре после начала войны с Англией, немецкий ВМФ пускает на металлолом уже заложенные крупные надводные корабли, и концентрируется на постройке субмарин, не обеспечивая их при этом сильной морской компонентой ВВС (об этом я поговорю чуть ниже).
3) Военно-политическое руководство страны (т.е. Гитлер и его ближайшее окружение) даёт зеленый свет судостроительной программе от 1939-го года, соглашаясь, тем самым, тратить прорву ресурсов на реализацию заведомо проигрышного сценария.
Анализируя всё вышеперечисленное, можно дать только два объяснения случившемуся: это была либо преступная халатность невероятных масштабов, либо злой умысел. В первом случае вину можно разделить между военно-политическим руководством и командованием ВМФ - вторые не донесли до начальства всю тяжесть сложившейся ситуации, а первые не проявили достаточно скептицизма, позволив взять верх оптимистичным настроениям в ущерб рационализму. Во-втором случае, большую часть вину стоит возложить на руководство флота: понимания всю тяжесть положения, в котором оказалась страна в результате войны с Великобританией, они не захотели сообщать начальству реальную картину событий, чтобы не ронять престиж флота, и, как следствие, сохранить собственное выгодное положение в верхних эшелонах командования. Вывод о том, какая из этих двух трактовок будет наиболее приближена к действительности, я лично делать не берусь.
Отсюда можно плавно перейти ко второму пункту. Давайте более подробно посмотрим на судостроительную программу после отмены плана Z. Внимательный читатель мог заметить здесь одну небольшую недосказанность у Дёница: а сколько конкретно субмарин он хочет построить? Он говорит, что ему нужно не менее 300, но ведь это лишь нижняя граница. Так какова же будет верхняя? 301? 600? Или 1171? В своих мемуарах Дёниц этот момент никак не проясняет, ограничившись лишь общими фразами. На помощь здесь приходит план судостроительной программы, принятой в октябре 1939-го. В части субмарин, это программа предусматривала постройку около 600 лодок к 1942 году.
Что, с одной стороны, не мало, но, с другой стороны, не слишком ли эта цифра ушла вверх от ранее озвученного минимума в 300 подлодок? Что же это получается, Редер выслушал соображения Дёница, кивнул головой, а потом отдал промышленникам распоряжение построить вдове больше субмарин? В таком сценарии есть какое-то зерно логики, но это явно не тот уровень планирования, который можно было бы ожидать от компетентных адмиралов. Однако, во всей это истории я нахожу самым удивительным вообще другое - а где, простите, Гитлер? У него в сентябре случился неожиданный аврал - ему объявили войну Великобритания, у которой флота ни счесть, и Франция, у которой есть многочисленная армия и сухопутная граница с Германией. И вот в этой ситуации к нему приходят адмиралы, и выпрашивают ресурсы на 600 подлодок… и он соглашается. Вот этот момент для меня непонятен до сих пор. Германия уже находится в морской блокаде. Сухопутный фронт с Францией, очевидно, будет требовать отмобилизованную армию и вложения кучи экономических ресурсов. И это без учёта Люфтваффе и их хотелок. И вот имея в голове две данности, как можно было согласиться на постройку 600 подводных лодок? Тут вся соль даже не в самой цифре, а в отсутствии каких-либо гарантий со стороны флота. Дёниц, ровно как и Редер, ведь не обещает победы над Англией, в случае если ему дадут 300+ субмарин. Он просто говорит, что, мол, столько субмарин нам нужно, что бы просто попытаться задушить Англию в войне на море. Хорошо, а если не получится? Вот если не получится, что тогда? Вот если Рейх построит 300+ субмарин, а Англия всё ещё будет стоять? Кто вернёт Гитлеру потраченные на флот деньги? И что в это время будет делать Франция, со своей армией, пока Германия будет строить эти субмарины? Гитлер прям точно уверен, что ему хватит оставшихся ресурсов для победы над англо-французской группировкой в сухопутной войне? В общем, вопросов много, ответов же нет вообще.
Прежде чем двигаться дальше, давайте здесь подведём некий промежуточный итог все тому, что мы уже узнали о системе планирования в Кригсмарине. До прихода нацистов к власти, немецкий ВМФ плюс-минус адекватно реагировал на текущую обстановку. Под понятием «адекватности» я здесь понимаю три вещи:
1) Была сделана корректная оценка собственных перспектив в случае потенциальной войны;
2) Эта оценка была корректно донесена до политического руководства страны;
3) Политическое руководство страны, получив информацию о реальном положении дел на флоте, не стало возлагать на ВМФ те задачи, которые превышали его (флота) реальные возможности.
Да, безусловно, можно спорить насчёт того, насколько такая ситуация была заслугой конкретно немецких адмиралов, а насколько - Версальского договора, но сам принципиальный факт от этого не изменится. В Веймарской республике никто не носил розовых очков и не испытывал иллюзий относительно возможностей флота в будущей войне. Но вот на дворе наступает 1933-й год, и политическое руководство в стране меняется. Теперь у власти стоит национал-социалистическая рабочая партия, и ситуация начинает дрейфовать куда-то совсем в непонятную сторону. Сначала утверждается программа перевооружения, в обход пунктов Версальского договора. Но при этом почему-то партия добровольно возлагает на флот ограничения по тоннажу, подписывая Морское соглашение с Англией. Т.е. хотя программа перевооружения уже запущена, но цели её не несколько неочевидны - воевать немцы планируют с Францией и Польшей, т.е. теми странами, которые даже не входят в топ-3 сильнейших морских держав. Кригсмарине, таким образом, в своей системе военного строительства равняется пусть и не на полных аутсайдеров, но и не на топовых игроков точно. Потом, в 1938-м году, что-то происходит, и флот внезапно ставят перед фактом, что нужно готовиться к войне с Англией. Термин «что-то» здесь выбран не случайно, поскольку решение это выглядело, мягко говоря, неожиданным даже для современников. Ведь Гитлер всегда говорил, что войны с Англией точно, вот прям совершенно точно не будет. Но окей, Кригсмарине теперь хотя бы начало равняться на топовых игроков, это уже что-то. Хоть какой-то прогресс. И вот наступает сентябрь 1939-го, и война с Англией становится реальностью. Ситуация, при этом, ничем от 1933-го кардинально не отличается: что до программы перевооружения немецкий флот не имел никаких шансов против англичан, что после. Результат войны на море, таким образом, был предельно очевиден прям с самого начала. И было бы разумным ожидать, что Кригсмарине правильно оценит сложившееся положение, и потом честно проинформирует об этом начальство. Но этого не произошло. Вернее, произошло ровно противоположное: адмиралы внезапно преисполнились оптимизма, и начали рассказывать удивительные истории про то, как они сейчас постоят 300 субмарин и кааааак задушат англичан морской блокадой. Начальство на всё это дело посмотрело, посмотрело на дефицит ресурсов в мобилизованной стране, на морскую блокаду, установленную англичанами, посмотрело на соотношение сил английского и немецкого флотов, и сказало… что всё нормально, что их всё устраивает. Не спрашивайте меня, под какими веществами находилось тогда политическое руководство Рейха. Чем они думали, думали ли вообще? Я честно не знаю.
Как бы то ни было, война всё же началась. Стоит ли говорить, что с таким уровнем планирования, немцам было тяжело рассчитывать на успех? Но не будем забегать вперед. Прежде чем переходить к теме морских сражений в Атлантике, давайте сначала разберемся с рядом базовых проблем, которые возникали перед Кригсмарине в контексте ведения подводной войны.
Поводов для беспокойства становится всё больше
Далее имеет смысл отдельно рассказать о тех проблемах, которые прям сразу же возникли перед Кригсмарине при ведение тоннажной войны с Англией. Для лучшей иллюстрации давайте перенесемся во времени примерно на один год вперед от начала ВМВ: посмотрим, как для немцев выглядела ситуация к осени 1940-го.
Вопрос распределения ресурсов
За прошедший год главной сенсацией стало падение Франции под натиском немецких панцер-дивизий, и эвакуации английского экспедиционного корпуса обратно на Альбион. Гитлер, окрыленный успехом, отдал приказ на подготовку амфибийной высадки в Англии, получившей кодовое название «Морской Лев». В качестве первого первого шага предполагалось нанести решающее поражение королевским ВВС и завоевать господство в воздухе над восточной частью страны. Собственно, дальше этого первого шага прогресс и не пошёл - Люфтваффе честно попытались провести бомбовое наступление, но англичане их больно побили, и вся эта кампания там же и заглохла. Провал Люфтваффе в небе над Англией ознаменовал одну серьёзную проблему, которая маячила на горизонте ещё в сентябре прошлого года: у Рейха в принципе нет инструментов, с помощью которых можно было бы нанести Англии решительное поражение и закончить войну быстро. До поражения в битве за Британию немцы могли ещё тешить себя надеждой, что с помощью Люфтваффе им удастся парировать угрозу Королевского флота - ведь корабли, находящиеся в портах в восточной части страны, можно либо потопить самолётами, либо заставить передислоцироваться дальше на Север. Таким образом, Кригсмарине, в теории, могло получить окно возможностей, когда у англичан не осталось бы заметных сил флота в районе предполагаемой высадки. Насколько это окно возможностей было бы широким - это отдельная тема для дискуссии, здесь же я просто отмечу, что все эти соображения были полностью похоронены в результате провала бомбового наступления Люфтваффе. Хуже того, англичане не просто разбили немецкую авиацию, они в процессе ещё и нарастили собственное авиапроизводство. Это означает, что Люфтваффе теперь нужно потреблять больше ресурсов из экономики, чтобы поддерживать заданный противником темп. Потому что если этот темп не поддерживать, то ситуация может повернуться на 180 градусов, и это уже англичане будут вести бомбовое наступление на Германию (как, собственно, в реальности и случилось). А такой сценарий не выгоден ни Люфтваффе, ни Кригсмарине, ни вообще кому-либо ещё в Рейхе. Главная проблема заключалась в том, что новые ресурсы на ведение войны в воздухе неоткуда взять. В Германии военное производство ещё до войны уперлось в потолок по распределению квалифицированных рабочих кадров и доступа к сырью. Захват ряда Европейских стран позволил этот потолок подвинуть чуть выше, но не настолько выше, что бы уверенно обогнать англичан. Следовательно, для требуемого наращивания выпуска военной продукции, нужно было решить, чем конкретно пожертвовать - интересами армии, флота, или ВВС. Учитывая, что Люфтваффе своим провалом де-факто только что похоронили операцию «Морской Лев», а сухопутная армия (при текущем положении вещей) была против Англии бесполезна, в Кригсмарине были поводы рассчитывать на более крупный кусок военного бюджета. Но на практике эти ожидания не оправдались.
Источников проблем тут было несколько.
Во-первых, с началом войны в Рейхе была очень криво проведена мобилизация, когда куча квалифицированных рабочих была изъята из военной промышленности, и отправлена на фронт. Впоследствии часть их удалось вернуть обратно, но вот именно что часть. В реальности дефицит удалось покрыть с помощью переформатирования производства под принудительный труд иностранных рабочих, но такое решение сложно было назвать оптимальным. Этот вопрос я раскрою чуть более подробно во второй части, когда речь зайдёт о некоторых особенностях конструкций лодок XXI серии.
Во-вторых, сказывалась общая нехватка сырья, вызванная необходимостью развертывать и снабжать многочисленную сухопутную армию. В теории, можно было бы попробовать решить эту проблему за счёт импорта, но установленная англичанами морская блокада резко ограничивала эту опцию. Поскольку армию никто демобилизовать не собирался (а скорее даже наоборот),то не было и повода ожидать решения этой проблемы в будущем.
В-третьих, присутствовала нехватка узкоспециализированных производственных мощностей. Опять же, в теории, если бы программа развития флота была организована последовательно, то эта проблема бы даже не возникла. Но поскольку переход от концепции сбалансированного флота на концепцию чисто подводной войны произошёл примерно за месяц, то заранее подготовить промышленность просто не было возможности. Например, производство корпусов для субмарин требует особой, устойчивой к давлению стали, которую промышленность изготавливает по отдельному заказу. И поскольку партийных функционеров на заводах в довоенный период никто не предупредил, что нужно будет построить 600 лодок к 1942 году, эта сталь тут же оказалась в дефиците.
В итоге, описанный ранее бардак дополнительно усугублялся постоянным невыполнением плана. А без выполнения плана невозможно сделать выводы о его итоговой эффективности: как немцы должны понять, что подводная война не работает, если промышленность не способна обеспечить ту минимальную планку, на которую адмиралы изначально и рассчитывали? Т.е. даже если бы Гитлер в 1942-м вызвал Редера на ковер, и спросил его: «Слушай, мы вот с англичанами уже третий год воюем, а результат вообще будет? Где выхлоп от миллионов потраченных на флот рейхсмарок?», то Редер в ответ мог бы сказать: «А где мои обещанные 600 субмарин? Как я добьюсь результата, если мне не дают необходимых инструментов?»
И это была проблема. Прям вот большая проблема.
Мало что, что изначальный план подводной войны не отличался особой продуманностью, так он теперь в довесок ещё и был скомпрометирован слабостью судостроительной промышленности. Тут нужно просто понимать, что по уровню финансовых расходов, флот немцам обходился примерно как всё панцерваффе разом. Не как все сухопутные войска, конечно, но тем не менее. Флот потреблял просто гигантское количество ресурсов. Чисто в теории, немцы могли бы удвоить свой танковый парк к средине войны, если бы вовремя отказались от судостроительной программы. По сути, в лице Кригсмарине Рейх получил огромную такую пиявку прямо на главной кровеносной артерии, сделать с которой ничего было нельзя. Штука ли, построить 1000+ субмарин по средней цене в 2 миллиона рейхсмарок каждая? Немцы, таким образом, добровольно взвалили себе камень на шею, который будет тянуть их на дно в ходе всей войны. Но самое примечательное здесь даже не это. Навряд ли для людей, интересующихся темой, будет новостью, что немецкий подводный флот был игрушкой недешёвой. В конце-конов, разве могло бы Кригсмарине добиться таких впечатляющих результатов, если бы государство не заваливало их деньгами? И вся мрачная ирония этой ситуации как и заключается в том, что реальная результативность Кригсмарине(в контексте ведения войны на море) находится где-то на показателе между нулём, и минусовыми значениями. И я сейчас ни сколько не утрирую. Что бы понять эту тему лучше, давайте плавно перейдём к следующей проблеме в списке.
Вопрос нейтральности Соединенных Штатов
Оккупация Франции, с одной стороны, сильно улучшила перспективы Кригсмарине в подводной войне. Имея возможность размещать лодки непосредственно в портах Бискайского залива, флот избавился от необходимости делать большой крюк в обход Орнейских островов, чтобы попасть из Северного Моря в Атлантику. Доступ к атлантическим коммуникациям Великобритании, в свою очередь, заметно увеличивал тоннаж, потенциально доступный для потопления. С другой же стороны, в таком раскладе крылась одна проблема, истинные масштабы которой немцы пока ещё не осознавали: чем дальше подлодки будут уходить в Атлантику, чем больше вероятность, что они в итоге натолкнутся на суда под американском флагом. И чем чаще эти встречи будут происходить, тем выше вероятность, это однажды одно из этих судов будет потоплено. Причём обстоятельства потопления даже не будут играть такой большой роли, потому что английская пропаганда в любом случае всё скинет на немцев. Тут мы вспоминаем цитату адмирала Руге из самого начала статьи, и плавно осознаем, что этого сценария Кригсмарине лучше бы избегать любой ценой. Повторять печальный опыт кайзеровского флота всё же не хочется. И дело тут даже не только в перспективе вновь обнаружить американский экспедиционный корпус на полях Франции в самый неподходящий момент. Нет, всё гораздо прозаичней. В те времена, Англия - это первая морская держава, её военный флот был самый многочисленным в Мире. А на втором месте располагались именно США, у них был второй по силе флот. Вступление США в войну против Германии - это заветная мечта англичан и страшный кошмар для Кригсмарине. Давайте на секундочку представим, как бы себя почувствовали немецкие подлодки, если бы парочка американских авианосных группировок записалась на постоянное патрулирование в Бискайском заливе? С позиции послезнания становится понятно, что угроза Японии на Тихом океане делала такой сценарий невозможным, но немцы-то об этом знать не могут. Чтобы вы понимали масштаб проблемы, со стороны Кригсмарине не было сделано вообще ничего для подготовки к войне с США. Здесь я вновь процитирую Дёница:
…Во время совещания у Гитлера, на котором он повторил свой прежний приказ о необходимости избегать любых инцидентов с Соединенными Штатами Америки, было вкратце упомянуто о ситуации, которая сложится в подводной войне, если Америка окажется втянутой в вооруженный конфликт. Я выразил желание в этом случае получить своевременное уведомление, чтобы успеть расположить подводные лодки вдоль американского побережья раньше, чем война будет объявлена официально. Только таким образом, сказал я, можно получить максимальную выгоду от эффекта внезапности — нанеся решительный удар в водах, где противолодочные силы еще слабы.
Однако события развивались по другому сценарию. Немецкое командование само оказалось застигнутым врасплох внезапной атакой японцев на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года. В это время в американских водах не было ни одной субмарины.
Тут нужно понимать, что упущенный эффект внезапности - это лишь вершина айсберга. Вступление США в войну также в значительной степени компрометировало весь тот сборник антикризисных мер, который немцы почему-то называли планированием. Собственно, давайте для начала формально установим, как Кригсмарине вообще рассчитывало победить в войне без плана Z. Вот что пишет Дёниц:
…Чтобы сделать Великобританию более сговорчивой, по моему мнению, для нас оставался возможным только один, третий стратегический курс — вести войну на морских коммуникациях; это единственное, что затрагивало интересы страны непосредственно. Именно от морского судоходства напрямую зависело ведение Великобританией войны, и при наличии реальной, серьезной угрозы политический курс страны не сможет не измениться. Поэтому нам необходимо придерживаться именно этого курса и попытаться извлечь максимум выгоды для себя. Все ресурсы военной стратегии Германии должны быть сосредоточены на жизненно важной задаче ведения войны на море, принимая во внимание наличие у нас несомненных преимуществ, приобретенных благодаря победе над Францией.
Было очевидно, что на уничтожение флота противника потребуется много времени. По оценкам наших экспертов, в 1940 году английские и американские судоверфи строили ежемесячно 200 тысяч тонн тоннажа, не приходилось сомневаться, что противник примет все возможные меры для увеличения этой цифры. Но увеличение будет происходить поэтапно и поэтому почувствуется не сразу. Да и потребности в тоннаже будут постоянно увеличиваться, поскольку военный потенциал англичан будет напрямую зависеть от наличия тоннажа. Таким образом, наша цель очевидна — топить как можно больше судов и как можно быстрее. Но прежде чем мы сможем выполнить эту задачу, нам следует позаботиться о средствах для решения, то есть обеспечить себя самым эффективным оружием для ведения войны против торгового судоходства, иными словами, построить как можно больше подводных лодок и как можно быстрее. Именно такого мнения я придерживался и не упускал возможности его высказать.
Слабость этого «плана» видна невооруженным глазом: если вы не знаете, сколько конкретно тоннажа спускает ваш противник, то как вы можете рассчитать, сколько тоннажа вам нужно топить? Без этих данных планирование подводной войны, по сути, невозможно. Вместо нормальной штабной работы, вы просто запускаете конвейер строительства субмарин на полную мощность, надеясь (причём надеясь совершенно беспочвенно), что соперник задохнется от блокады быстрее вас. Опять же, эта ситуация сама по себе наглядно показывает реальный уровень компетенции немецких адмиралов.
Но основная тяжесть проблемы лежит несколько в другой плоскости. Давайте зададимся здесь тремя простыми вопросами:
1) А сколько конкретно американцы могут спускать на воду торгового тоннажа в год?
2) Есть ли вероятность того, что эта цифра перекроет даже самые оптимистичные прогнозы, относительно результативности немецких субмарин?
3) И если на второй вопрос будет дан положительный ответ, как именно Кригсмарине стоит переориентировать свою политику в области войны на море?
Что тут можно сказать? Как я уже говорил ранее, немцы даже близко не подозревали истинных масштабов проблемы. Это даже уже не проблема была, это была катастрофа. Точно также, как Редер и Дёниц дернули за рубильник и запустили конвейер бесконечного строительства субмарин, американцы запустили аналогичный конвейер по строительству торгового и военного флота. И выиграть эту гонку промышленного производства у Рейха не было никаких шансов - за один только 1943 год американцы спустили на воду около 80% от торгового тоннажа, потопленного немцами за всю войну. Ещё раз - это было 80% не от 1943-го года, не от 1942-го года, а от всех шести лет войны. Один год работы американских верфей, таким образом, перекрывал результаты 4-х лет подводной войны. Хуже того - немцы так этого до конца и не поняли. Они так и не осознали, в какой глубокой яме они оказались в результате решения Гитлера объявить войну США 11 декабря 1941-го года. И без этого понимания, у них не было возможности как-то по-быстрому поменять свою политику касательно войны на море (как минимум- перестать тратить рейхсмарки на де-факто бесполезные уже субмарины). Эта тема, на самом деле, невероятно обширная, и плавно состыкуется с вопросом о том, как вообще стоит оценивать деятельность Кригсмарине в ходе ВМВ. По соображениям объёма, в настоящей статье я не буду сюда углубляться, ограничившись лишь парой абзацев здесь, и ещё парой абзацев в завершении. Для всех интересующихся я могу порекомендовать работу Эрина М. К. Вейра: «The Nazi Submarine Blockade: A Near Victory of Economic Warfare?», где эти вопросы расписываются более подробно. Здесь же я просто подытожу, что система планирования, действующая на немецком флоте, оказалась неспособна дать никакого внятно ответа на вопрос о том, как не повторить реализации сценария ПМВ, когда вступление Америки в войну разом перечеркнуло все планы Кайзера.
Вопрос о кооперации с Люфтваффе
Как мы помним, ещё до войны в Кригсмарине грезили о некой сильной морской компоненте ВВС. Под это дело они даже планировали постройку 4 авианосцев, ни один из которых в итоге так и не вошёл в строй. Но как сами Люфтваффе на подобные перспективы смотрели? Смотрели они, мягко говоря, сквозь пальцы. Есть три основные задачи, которые ВВС должно выполнять в контексте морской войны: это обеспечение ПВО над развернутыми силами флота и военно-морскими базами (ВМБ), это нанесение ударов по силам флота и военно-морским базам противника, и это обеспечение воздушной разведки на море. В ходе войны Люфтваффе умудрилось с треском провалить каждую из этих трех задач: английские самолёты уже в 1942-43 годах летали в Бискайский залив, как к себе домой, английский флот за всю войну не потерял от действий Люфтваффе ничего крупнее крейсера, а морскую воздушная разведка была организована так «хорошо», что большинство Атлантических конвоев вообще ни разу не столкнулись с «волчьими стаями» Кригсмарине. Но давайте пройдёмся подробней по каждому из пунктов.
В чём была проблема организовать ПВО для субмарин в море? Здесь всё достаточно банально, и даже особой вины на Люфтваффе здесь взвалить не получится: на момент начала 1940-х годов просто нет нормально дальнего перехватчика. Его нет не просто у Люфтваффе, его нет вообще ни у кого. Ни у англичан, ни у американцев, ни у японцев (хотя, справедливости ради, у американцев был очень даже неплохой «Лайтнинг»). В чём тут была основная загвоздка: специфика войны на море в те времена была такова, что налёт всегда происходил внезапно, т.е. у группировки кораблей было лишь ограниченное время между тем, как самолёты противника будут замечены в воздухе, и как бомбы начнут рваться на палубах. Соответственно, если свои истребители в это время будут находиться на береговом аэродроме, то на помощь они никак не успеют прийти, даже если коммуникация с флотом будет выстроена идеально. Значит, нужно обеспечивать патрулирование истребителей над группировкой кораблей плюс-минус непрерывно. Достигнуть этого можно двумя путями:
1) построить авианосец;
2) построить специализированные перехватчики, с большим радиусом действия;
Авианосца у немцев не было, и, опять же, винить Люфтваффе в этом не приходится - за судостроительную программу ответственны были не они. Но что там с самолётом-перехватчиком? Формально, истребитель с большим радиусом действия у немцев был - это двухмоторный Bf.110, из которого при желании можно было выжать примерно 500 морских миль боевого радиуса. Много ли это? Ну, для сравнения, типичная летающая лодка времен ВМВ спокойно выдавала 1000+ миль радиуса, и при это неё ещё можно было подвесить торпеды (чего нельзя было сделать на Bf.110). Т.е. парировать угрозу с воздуха одними только перехватчиками было затруднительно - первые 500 миль после выхода из порта ещё смогут обеспечивать прикрытие группировки, а вот дальше уже нет. Дальше флоту придётся справляться своими силами. Таким образом, при планировании операций против трансатлантических конвоев на перехватчиков сухопутного базирования можно было не рассчитывать, т.к. им тупо не хватит дальности. Ну да ладно, 500 миль ведь тоже неплохо. Этого хватит, к примеру, чтобы полностью перекрыть пространство от Бреста до берегов Ирландии, и обезопасить весь Бискайский залив. Так почему же этого не было сделано? Почему Люфтваффе не справилось с задачей даже тогда, когда нужные инструменты были доступны? Тут было два важных нюанса: во-первых, таких самолётов было у немцев изначально было мало, а во-вторых, эти самолёты, в виду особенностей конструкции, были очень слабо приспособлены к бою с одномоторными истребителями противника. Последнее было особенно неприятно, поскольку английские истребители, после завершения Битвы за Британию, без дела не сидели, и периодически появлялись в небе над оккупированным побережьем Франции. И, разумеется, для них выпотрошить эскадрилью Bf.110, улетающих либо же возвращающихся с патрулирования, было задачей не особо сложной. Но почему Bf.110 так плохо показывали себя в воздушных боях? Дело было в том, что в процессе проектирования 110-х в Люфтваффе умудрились полностью проспать появление концепции одномоторного истребителя с дальним радиусом действия: несколько утрируя, они думали, что раз их собственные одномоторные истребители едва-едва могут дотянуть с побережья Франции до Лондона, то у и других стран ситуация будет выглядеть аналогично. А значит, если противник будет отправлять свои бомбардировщики в глубину территории Рейха, то подходить к цели они будет без истребительного эскорта. Следовательно, нет никакой нужды закладывать в немецкие перехватчики требования к ведению энергичного воздушного боя с другими истребителями. Вместо этого можно, например, дополнительно усилить вооружение. В общем, немцы на этой своей ошибке очень сильно погорели ещё во времена Битвы за Британию, и с тех пор ситуация к лучшему не изменилась. Кроме того, нужно понимать, что даже в отсутствие истребителей противника, само патрулирование будет иметь мало толку, если выделять на эту задачу недостаточный наряд сил. Не получится висеть в воздухе над Бискайским заливом круглосуточно, нужно проводить ротацию. А чтобы проводить ротацию, нужно иметь соответствующее число самолётов. Т.е. 110-х нужно много. Казалось бы, ответ лежит на поверхности - просто врубите конвейер по производству двухмоторных истребителей, и будет вам счастье. Но не всё так просто. Помните, как Люфтваффе проиграло битву за Англию? Так вот, проблема с английскими истребителями с тех пор никуда не далась - англичане постоянно допиливают и достраивают свои «Спитфаеры», плюс им ещё по ленд-лизу кучу всего интересного приходит. Чтобы парировать эту угрозу, Люфтваффе строит больше одномоторных истребителей, т.е. увеличивает парк Bf.109. Ииии… как-то ситуация так складывается, что на нормальный парк 110-х уже не хватает ресурсов. Также нужно держать в голове, что Bf.110 нужен не только для Бискайского залива, но ещё и для обеспечения ПВО Рейха - перехватывать английские ночные бомбардировщики тоже чем-то надо, т.к. на 109-й радар воткнуть не получится. И в итоге получается такой замкнутый круг: пока Люфтваффе пытается безуспешно решить свои проблемы, флот остаётся без авиационного прикрытия. Без авиационного прикрытия флот не может нормально бороться с трансатлантическими конвоями англичан. Чрез эти конвои в Англию попадает американский ленд-лиз, который, в числе прочего, усиливает и британские ВВС. А затем, англичане, усиленные ленд-лизом, начинают создавать Люфтваффе всё больше и больше проблем. Закончилась вся эта история до ужаса банально: Люфтваффе в один момент просто не выдержало, и на рубеже 1943-44 годов тихо померло. После чего англичане сконструировали у себя бетонобойные бомбы, чтобы можно было пробивать бункера на немецких ВМБ, и начали выносить остатки Кригсмарине прямо в портах приписки.
Ладно, с ПВО разобрались. А что там было с темой ударов по ВМБ и кораблям противника в море? Почему с этой задачей у Люфтваффе возникали затруднения? Тут проблема очень многогранная, и корни её растут в нерациональной организации командных структур, существующей тогда в Люфтваффе. Если кратко: на самой заре создания немецких ВВС встал вопрос о морской авиации. Камнем преткновения был вопрос о единоначалии: флот хотел иметь как полный контроль над частями морской авиации, так и над процессом их формирования. Люфтваффе, в лице Геринга, упиралось всеми конечностями, вместо этого предлагая концепт, согласно которому части морской авиации будет подчиняться флоту, но при этом создавать и и готовить их будут обычные, «сухопутные» ВВС. Мотивация Геринга здесь большой тайной не является: Люфтваффе, точно также, как и Кригсмарине, имело свой собственный производственный план, правда распространялся он не на корабли, а на самолёты. И точно также, как и в Кригсмарине, этот план стабильно не выполнялся. Будь в Рейхе выстроена адекватная система управления Вооруженными силами, то Геринга эти вопросы волновали бы в последнюю очередь - в конце-концов, зачем авиационному генералу беспокоиться о делах военного министра? Проблема была в том, в результате внутрипартийной грызни, Геринг смог отжать себе ещё и пост главы четырехлетнего плана. Т.е. он стал если и не полным аналогом военного министра, то по полномочиям находился очень близко к этой должности. Сохраняя, при этом, пост главнокомандующего ВВС. Сложилась такая совершенно дикая ситуация, когда у главнокомандующего отдельным родом войск появилась возможность реализовывать все свои желания при минимуме ограничений. А реализовывать там было что, поскольку, повторюсь, самолётостроительная программа к концу 1930-х буксовала не хуже программы судостроительной. К чему это привело, догадаться не сложно - Геринг был максимально заинтересован в том, чтобы на нужды флота или армии уделялось меньше всего производственных мощностей. В итоге Кригсмарине на словах получило обещание, что, мол, все нужды флота по обеспечению авиацией будут выполнены, и на этом адмиралы успокоились. А потом началась война и внезапно выяснилось, что Гёринг… скажем так, несколько слукавили в своих прогнозах. Если же не заниматься политесом, а называть вещи свои именами, то на нужды флота в Люфтваффе плевали с высокой колокольни. Причём происходило это как до начала войны (например, немецкая программа разработки авиационной торпеды затянулась прям очень надолго, аж до 1941-го года), так и после. Здесь имеет смысл остановиться по подробней, поэтому далее по тексту я буду обширно цитировать статью З. Найтцеля «Kriegsmarine and Luftwaffe cooperation in the war against Britain, 1939–1945.»
Начнём с вопроса о специализированных морских бомбардировщиках. Тут всё было совсем просто - их не было. Вообще. Специализированного морского бомбардировщика-торпедоносца, на примере американской «Каталины» или «Авенджера», в Рейхе до войны так и не сделали. После 1941-го, когда Люфтваффе таки соизволили закончить разработку авиационной торпеды, у них появилась возможность конвертировать для этой цели обычные Ju-88 и He-111. Что, с одной стороны, неплохо, но, с другой стороны, явно недостаточно: базируясь на побережье Франции, этим двухмоторным торпедоносцам в любом случае не хватало дальности для перехвата основной массы конвоев в Атлантике. Пытаясь решить, в числе прочих, и эту конкретную проблему, в Рейхе начали разработку дальнего бомбардировщика He-177. Однако, этот самолёт получился крайне «сырым», с технической точки зрения, плюс в строй его удалось ввести лишь во второй половине войны. Эти два фактора сильно сказывались как на размере парка He-177 (много их так и не построили), так и на боевой эффективности этих самолетов (так, рутинная 25-часовая процедура обслуживания, принятая для самолётов такого класса, на He-177 превращалась в трехдневную эпопею). Здесь нужно отдельно отметить, что проблема заключалась не только лишь в отсутствии специализированных самолётов. Подготовка экипажей также оставляла желать лучшего. Как пишет Найтцель:
…Другим доказательством нежелания Люфтваффе вникать в морские вопросы служит неудовлетворительная подготовка экипажей для полётов над морем. Экипажи самолётов наземного базирования (He-111, Ju-88, FW-200) здесь отличились особенно плохо. Группа инструкторов, занимающихся обучением навигации над морем, была сформирована только в 1941-м, и носила она импровизированный характер. Курс по применению авиаторпед и мин занимал всего три недели… За такое короткое время невозможно было было натренировать пилотов в достаточной степени. Совместные атаки на цель силами торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков вообще не входили в программу обучения.
Но как эти вышеперечисленные факторы проявляли себя на практике? За примерами здесь далеко ходить не придётся. Возьмём два показательных случая:
В декабре 1943-го морской штаб ожидал прибытия двух блокадопрорывателей из восточной Азии, которые должны были достать очень ценный груз сырья для нужд промышленности. Были предприняты все возможные меры, чтобы обезопасить их маршрут через Бискайский залив. Атлантическое командование Люфтваффе обязывалось защитить суда как от нападения с воздуха, так и от нападения с моря. Английское Адмиралтейство через «Ультру» {система расшифровки немецких сообщений, прим. пер} было в курсе о планах немцев, но тем не менее упустило первый корабль: «Осорно» в целости и сохранности привез свой груз в Жиронду. Второй корабль проследовал по маршруту несколько дней спустя, но удача отвернулось от него. «Альстеруфер» был потоплен «Либератором» королевских ВВС, прежде чем немецкие эсминцы и торпедные катера успели прийти на помощь. После этого, сам эскорт также подвергся нападению двух английских крейсеров, которые потопили эсминец Z-27, и катера T-25 и T-26. Немецкие самолёты не смогли обнаружить над морем британское соединение крейсеров, и корабли Кригсмарине, таким образом, вынуждены были принять бой в одиночестве.
…21 ноября 1943 года, 25 He-177 из II/KG-40 атаковали конвой MKS-30 к западу от Бискайского залива. Они потопили пароход «Марса» (4404 тонн) и повредили пароход «Делиус», при этом три самолёта были потеряны. Три дня спустя конвой был атакован повторно, близ алжирского побережья в Средиземном море. В этот раз над конвоем присутствовал истребительный эскорт, так что II/KG-40 удалось потопить только судно - войсковой транспорт «Рохна» (8602 тонн), ценой потери 8 He-177. В январе 1944-го II/KG-40 была переброшена под Анцио, но уже в феврале авиационную часть передислоцировали для операций против атлантических конвоев. 12 февраля 1944-го года, 9 He-177 (II/KG-40) и 9 FW-200 (III/KG-40) атаковали конвой OST-47/KMS-41 в Атлантическом океане. Спустя час после захода солнца 7 He-177 вышли на цель; однако, конвой защищал эскортный авианосец «Песьюер», так что атака закончилась полным провалом: ни одно судно не было потоплено, и 2 He-177 были сбиты.
Окей, в перехватывать корабли в море у Люфтваффе особо не получалось, но что насчёт ударов по ВМБ? Ведь в портах корабли статичны, они там не двигаются, а значит уязвимы для обычного горизонтального бомбометания. Почему бы не пригнать эскадрилью-другую условных Ju-88, и не разбомбить английские эсминцы и транспорты прямо у пирсов, пока те не вышли в море? Ну, во-первых, тут есть очевидная причина: после поражения в битве за Британию пересекать Ла-Манш для немецких самолётов - это самый верный путь к досрочному списанию. В лучшем случае, они вернутся на базу, изрешеченные пулями «Харрикейнов» и «Спитфаеров», в худшем - не вернутся вовсе. Но была здесь и ещё одна причина, чуть менее очевидная. Видите ли, в Люфтваффе процесс принятие решений был… скажем так, весьма специфичен. Тут даже не получится всё свалить на Геринга, настолько дикий бардак там царил. Если я когда-нибудь я допишу статью про генеральный штаб Люфтваффе, то я постараюсь более подробно все эти процессы раскрыть. Пока что, чисто для иллюстрации, приведу такой случай: в 1940-м году Кригсмарине возлагало большие надежды на минирование английских прибрежных вод, как эффективного способом борьбы с судоходством. Под это дело Люфтваффе были выданы специальные авиационные мины, которые можно было устанавливать с самолётов. Как вы думаете, что с этими минами сделало Люфтваффе? Правильно, оно сбросило 35% от их общего числа на английские города. Как обычные авиабомбы. Я даже боюсь представить, какой пожар стоял в штабе Кригсмарине, когда там об это узнали. Просто выкинуть треть дорогих и дефицитных авиамин не пойми на что… Вот серьёзно, где ещё такой цирк можно увидеть? Вопрос риторический. Причём, если вы думаете, что после поражения в битве за Британию в Люфтваффе делали какие-то выводы, и провели работу над ошибками… что ж, вы плохо знаете Люфтваффе:
…С апреля 1942-го года Гитлер приказал Люфтваффе атаковать культурные центры в небольших английских городах, в качестве возмездия за налёты королевских ВВС на Росток и Любек в марте 1942-го. Так называемые «налёты по путеводителю» {в оригинале: «Baedeker attacks»- прим. пер.} не имели никакого военного значения, и приводили лишь к распылению сил. Воздушный флот №3, с одной стороны, смог продолжить кампанию по минированию английских вод, но, с другой стороны, количество самолето-вылетов сократилось настолько, что было выставлено лишь небольшое число мин, которые уже могли не принести заметного результата. Генерал-лейтенант Кесслер, командующий морской авиацией в Атлантике, написал по этому поводу письмо генералу Ешшонеку {начальник генерального штаба Люфтваффе - прим. пер}, где просил начальство распустить вверенные ему части в виду недостатка средств для выполнения поставленных задач. Кесслер писал:
«…У меня сложилось впечатление, что наши вылеты направлены не столько на причинение ущерба противнику, сколько на успокоение нервов нашего верховного командования. Для примера, мы сбрасываем бомбы на английские провинциальные дома, где люди развлекаются и танцуют. Как мы можем рассчитывать убить там кого-нибудь важного, если сам Черчилль, ровно как другие важные персоны, очевидно, уже слишком стары, что бы посвящать себя такому виду досуга?»
Доводы Кесслера были проигнорированы.
Хорошо, с вопросами ПВО и «длинной руки» мы разобрались. А как быть с разведкой? Хоть эту задачу Люфтваффе в состоянии выполнить? Ну, в целом, нет. Не в состоянии. Основных проблемы тут было две: отсутствие нужного самолёта-разведчика, и плохая подготовка экипажей. Большую часть войны в качестве разведчика немцы эксплуатировали FW-200, - изначально гражданский пассажирский самолёт, переданный под военные нужды. Стоит ли говорить, с таким бэкграундом нельзя было выжать из конструкции самолёта нужных характеристик? Как пишет Дёниц:
Из-за недостаточной дальности наших самолётов воздушную разведку возможно было целесообразно осуществлять только на маршрутах от Англии к Гибралтару. Основные маршруты в Северной Атлантике лодкам приходилось разведывать самостоятельно.
Опять же, в теории, если бы He-177 подоспел вовремя, и не был бы таким сырым, вопрос с дальностью не стоял так остро. Но не срослось. Хуже того, даже имеющийся радиус действия FW-200 было затруднительно реализовать. Так, согласно Найтцелю:
… С января 1941-го предпринимались попытки улучшить взаимодействие флота с авиацией. Так, 16 января FW-200 заметил конвой OB-274 к западу от Гебридских Островов. Дёниц развернул направил против конвоя 4 субмарины, но на следующий день те так и не смогли установить контакт. Отсюда Дёниц сделал вывод, что проблема с крылась даже не столько в неправильной организации командования частями морской авиации, сколько в неудовлетворительной подготовке летчиков для полётов над морем. При удалении от побережья на более чем 1500 км экипаж самолёта уже не мог точно передать сведения о своём расположении, даже если сам контакт с конвоем и был установлен корректно. Установленное на самолётах навигационное оборудование позволяло определить собственные координаты борта в пределах прямоугольника площадью 84x140 км. Эта проблема была известна ещё со времен манёвров весной 1939-го года, и она сильно ограничивала возможности FW-200 по наведению «волчьих стай» на конвои: в феврале процесс обнаружения конвоев носил скорее случайный характер. Тем не менее, в том же месяце U-47 смогла обнаружить конвой и передать целеуказание на FW-200, после чего самолёты потопили 5 судов. Пытаясь решить проблему с навигацией, Дёниц издал приказ, согласно которому FW-200 должны были не сообщать свои координаты при обнаружении конвоя, а передавать непрерывный сигнал, который могли принимать подлодки. На практике эта система также была далека от идеала. Лишь 1 июля 1941-го подлодкам удалось в первый раз принять этот непрерывный сигнал с самолёта. И даже так это не привело к установлению контакта с конвоем, поскольку пилот неверно установил курс. Люфтваффе так и не смогло решить проблему с морской навигацией до марта 1944-го, когда «волчьи стаи» в Атлантике были побеждены.
Обратите внимание на абсурдность ситуации: взаимодействие Люфтваффе и Кригсмарине было налажено настолько «хорошо», что на практике подлодке было проще навести самолёты на конвой, чем наоборот.
В качестве подведения итогов хочется здесь отметить, что Люфтваффе всё же не были прям совсем уж бесполезными, они приносили флоту определённую пользу. Во-первых, хоть криво-косо, но они всё же снабжали субмарины разведданными о конвоях. И как раз резкое падение результативности немецких подлодок в 1944-45 годах объясняется, в числе прочего, потерей французских аэродромов, из-за чего вести авиаразведку в Атлантике стало невозможно. Во-вторых, Люфтваффе ещё в довоенный период догадались подсмотреть у американцев концепцию пикирующего бомбардировщика. И хотя они не рассматривали этот самолёт как основное средство борьбы на море, де-факто он таковым стал. Это обстоятельство было очень важным, поскольку не будь у немцев Ju-87, то англичане ещё в самом начале войны могли бы просто заблокировать Кригсмарине в портах базирования. А то и вовсе собрать крупную группировку артиллерийских кораблей, и начать разность немецкий флот прямо на базах. Да, у Люфтваффе в начале войны не было «длинной руки», но была рука короткая, в виде эскадрилий одномоторных пикировщиков. И благодаря этому ВВС могли на протяжении длительного времени обеспечивать выполнение задачи по защиты своего побережья от сил флота противника. Кригсмарине, для сравнения, самостоятельно не могло выполнить эту задачу вообще никогда, ни на каком из этапов войны. В общем, просто держите в голове, что насколько бы плохо не выглядело Люфтваффе к контексте войны на море, без них немецким подводникам было бы ещё хуже.
Всю эту тему с Люфтваффе хочется подитожить одной показательной цитатой Дёница:
В довоенный период верховное командование вооруженных сил допустило фундаментальную ошибку, инкорпорировав морскую авиацию в Люфтваффе; поскольку последние были целиком заняты сухопутной войной, насущные потребности флота игнорировались.
Собственно, не добавить не прибавить. Общая же мораль всей этой истории будет до ужаса банальна: ошибки в военном строительстве, допущенные в мирное время, в случае начала боевых действия увеличиваются в «цене» многократно.
Вместо вывода
Что можно сказать по итогу? Немецкий флот в 1933-45 годах представлял собой уникальный пример того, как можно провести работу над ошибками, не исправив при этом ни единой ошибки. В чём были основные проблемы флота во времена Кайзера? Несколько утрируя, в плохом уроне планирования в высших командных эшелонах. Имперский флот, очевидно, не был готов к полноценной войне с англичанами (как в материальном, так и в психологическом смысле), и эта неготовность не преминула сказаться уже в самом начале конфликта: пока сухопутная армия истекала кровью на полях Франции, а экономика страны сидела на голодном пайке в результате морской блокады, флот ничего не делал, поскольку слишком боялся англичан. Когда этот страх немного поубавился, флот предпринял попытку выползти из своих баз и дать что-то похожее на решительный бой. Закончилось всё это, в самой оптимистичной для немцев трактовке, ничейным результатом при Ютланде. После этого адмиралы не нашли лучшего решения, кроме как развернуть неограниченную подводную войну, как средство политического давления на англичан. В результате они не только не добились своей исходной цели (хотя, нужно признать, готовность Англии продолжать войну в 1917-м была меньше, чем в 1914-м), но ещё и «обрадовали» Кайзера новостью о том, что теперь, в довесок к англо-французской группировке на Западном фронте, придётся ещё иметь дело и с американским экспедиционным корпусом. Когда же немецкая армия в 1918-м начала потихоньку заканчиваться, и поражение в войне уже замаячило на горизонте, командование флота, в попытке хоть как-то оправдать своё существование, отдало приказ кораблям выйти в море. Этот приказ был встречен бунтом среди экипажей, а последовавшие за этим события ознаменовали конец всей Германской империи. По сути, Кайзер просто вложил миллиарды марок во флот, который в ходе всей войны не принёс ему никакой пользы, а в конце войны и вовсе предал его. Казалось бы, разве может быть хуже? Разве можно облажаться сильнее, чем это сделал немецкий флот в ПМВ?
Как оказалось, можно. Битва за Атлантику в ходе ВМВ - это такой своеобразный ремейк, о котором никто не просил. Причём с примерно теми же актерами, что примечательно. Кригсмарине умудрилось пробить дно там, где это сделать было просто невозможно. Если флот Кайзера мог хотя бы иногда заставить англичан понервничать, то флот Гитлера не мог похвастаться и этим. Все 6 лет войны немецкий надводный флот откровенно позорился, умудряясь, например, имея в распоряжении тяжелые крейсера, проигрывать бой английским эсминцам (см. бой в Баренцевом море от 1942-го года). С подводным флотом история была похожая, просто контекст здесь немного меняется: всего построено свыше 1000 подводных лодок, что примерно соответствует 700 000 военного тоннажа . На такой тоннаж, к примеру, можно было построить сразу несколько ударных авианосных группировок американского образца. Даже одна такая группировка могла бы полностью уничтожить любой из крупных (30-50 судов) атлантических конвоев англичан, не говоря уже про более мелкие. Под «уничтожить» я здесь понимаю уровень потерь ну хотя бы в две трети от изначальной численности конвоя. Знаете, сколько атлантических конвоев было уничтожено немецкими подлодками в реальности? Ноль. Ни одного, то есть. За все шесть лет войны, немецкие субмарины не разгромили ни одного атлантического конвоя (PQ-17 не в счёт, поскольку он не был атлантическим). В самом лучшем случае (а бывали они очень редко) им удавалось потопить где-то треть судов. Более того, свыше половины этих конвоев вообще преодолели океан незамеченными для Кригсмарине (об этом я подробней поговорю в следующей части). И вот ради этого результата, который даже скромным назвать не получится, немцы утилизировали 700 тысяч военного тоннажа. Просто вдумайтесь в это: 700 тысяч тоннажа, и полностью функционирующая транспортная коммуникация союзников через Атлантику. Причём функционирующая на 100% в любой из периодов войны. 700 тысяч тоннажа, и четыре крупных амфибийных операции союзников за два года («Торч», «Хаски», «Аваланч», «Оверлорд», и «Драгун»). Я даже не могу назвать это позором. Нет такого слова, что бы как-то охарактеризовать этот перформанс.
В общем, как уже стало понятно, подводная война против английского судоходства, в исполнении Кригсмарине, была полностью провалена. Однако, здесь было одно важное отличие, которое позволяет нам проводить разграничительную черту между флотом Кайзера и флотом Гитлера: имперский флот, в своём большинстве, был затоплен экипажами в конце войны, т.е. эти корабли погибли не в результате действий противника. В случае, если бы ПМВ закончилась ничьей, то немцы бы довольствоваться утешением, что они хотя бы сохранили флот на будущее. У Кригсмарине ситуация в корне отличалось: к концу войны топить было уже почти нечего, настолько велик был уровень понесенных потерь. Даже если бы Рейх каким-то образом и пережил войну, на его перспективах, как морской державы, был поставлен крест огромнейших размеров. И вот здесь возникает уже другой вопрос: а почему было так плохо? Почему немецкие подлодки топились англичанами в таком диком количестве? Ответу на этот вопрос и будет посвящена вторая часть цикла.
Автор: Андрей Зайцев
Список используемых источников
- Eberhard Rössler, «The U-boat: The Evolution and Technical History of German Submarines», 1981.
- Friedrich Ruge, «German Naval Strategy In World War II», 1952.
- Sönke Neitzel, «Kriegsmarine and Luftwaffe Co-operation in the War against Britain, 1939–1945», 2003.
- Jak P. Mallmann Showell, «Hitler's Navy: A Reference Guide to the Kreigsmarine 1935–1945», 2009.
- Werner Rahn, «German Navies from 1848 to 2016: Their Development and Courses from Confrontation to Cooperation», 2017.
- Erin M. K. Weir, «The Nazi Submarine Blockade: A Near Victory of Economic Warfare?», 2007.
- Карл Дёниц, «Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935-1945 гг», 2004.
