Да, это же была главная новость той осени! Безгрешные собирались переезжать в город и сговорились продать свою хибару каким-то богатеньким Буратино.
— Несправедливо, конечно! — попенял я Мичману. — Мы к тебе всей душой и сердцем, а ты этим гадам помогаешь, а всем остальным нет!
— Эх, Михалыч! Как говорит Васька, мужик ты умный, только иногда дурак. Ну, ну, не обижайся! Просто ты в перспективу не смотришь!
— Ну так расскажи, что там, в этой перспективе! Ты же у нас из будущего! — ехидно сказал я. Мне даже подраться с Мичманом захотелось, бывало строил он из себя такого всезнайку, чуть ли не Господа Бога!
— Я не им помогаю, а всей вашей деревне! Безгрешные, как бородавка на носу — противно, не красиво, но почти безболезненно, лишь иногда чешется слегка. А вот если они отсюда уедут, поселятся у вас люди, которые станут настоящей занозой в пятке, и взвоете вы, и Безгрешных добрым словом будете вспоминать!
— Ничего не понимаю! Ты же им двойную цену за дом на блюдечке преподнес!
— А никто им эти деньги не даст. Дом-то новые жильцы сносить собирались и сейчас не захотят платить больше, вот ваша бородавка, то есть Безгрешные, никуда и не денутся. Я им еще деньжат подкину, они и вовсе передумают уезжать.
Забегая вперед скажу, что деньжат им Мичман подкинул странно: заставил нашу «бородавку» застраховать старую баню, вот всё семейство Безгрешных и шаталось по деревне, выпрашивая в долг на первый взнос или как там это правильно называлось.
— Я всем вам немного помогу, потом поймете, — добавил Мичман.
Ну, навел тумана! И ведь, что интересно, и подружились мы с ним, и на брудершафт выпили, и приняли его, а все равно, чувствовалось, что он — чужак, что в любую минут может исчезнуть из нашей жизни. И еще я нутром чуял, что он врет про свое кочевничество. Или же не говорит всю правду. Ведь кроме пристрастия к путешествиям во времени, была у Мичмана и другая страсть: любил он рассматривать любую, попавшуюся ему на глаза, бумажку: будь то простая записка или выброшенная за ненадобностью поздравительная открытка. Помню, в школе нашей собрались жечь какие-то старые отчеты, тетради, так кочевник упросил у завхоза позволения всю эту макулатуру просмотреть, поискать в ней нечто важное. Не знаю, нашел Мичман что-нибудь или нет... На все мои вопросы о бумагах он лишь ухмылялся и твердил, что я всё пойму со временем. Или же не пойму, как карта ляжет. Говорю же, он часто вел себя также по-скотски, как и эти сволочи Безгрешные!
Исчез Мичман также внезапно, как и появился. По иронии судьбы, весть о его отбытии в неизвестное нам время, снова принес Васька.
— Михалыч, слышал? Мичман-то испарился!
Я почему-то испугался, подумал, что-то случилось с машиной времени, и наш кочевник превратился в облако пара.
— Что, что случилось?
— Бабка Безгрешная утром пошла звать его на завтрак (Мичман ночевал в их бане, той самой, уже застрахованной, Безгрешные сменили гнев на милость и, желая добиться еще какой-нибудь помощи, стали любезничать с Мичманом по мере своих наглых, хилых силенок), а его и след простыл!
— Что ж ты меня пугаешь! Испарился!
— Так это просто слово такое! Исчез, убёг!
Так мне обидно стало, что Мичман даже не попрощался, что я сорвался на Ваське: рявкнул на него и велел убираться из дома.
— Михалыч, ты погоди расстраиваться, может быть он еще вернется! — Васька, не обидевшись, помахал мне рукой и побежал разносить важную новость по всей деревне.
А мне тошно стало. Вот так дружишь с человеком, доверяешь ему, а он исчезает, не сказав даже крошечного «пока!» Неужели у них там, в будущем, так принято?
Я, как говорит мать, разнюнился, разнервничался и, чтобы занять руки, решил прибраться в сарае. Но когда на душе муторно, любая работа из рук валится. Поковырялся я немного во всяком хламе, разбил бутылку с растворителем, еще больше распсиховался, да и зачем-то полез проверять свою заначку. Да, да, ту, в банке из-под томатной пасты. Деньги у меня были спрятаны не большие, но вдруг что, вдруг срочно надо, смогу выкрутиться. Так вот, открываю я банку, а там не только мой сверток с трехрублевками и червонцами лежит, но и какая-то бумажка. Ух, разозлился я! Это кто же мой тайник нашел? Я-то точно помню, что в банку положил! Ну, думаю, сейчас посмотрю, что это за бумажку мне подкинули, быстро вычислю негодяя (вот к гадалке не ходи, звать непрошенного гостя Ленкой!) и устрою грандиозный разбор полетов с отказом выдать несколько червонцев на новые сапоги. Сначала я деньги пересчитал. Все на месте, уже хорошо, что без моего ведома жена не посмела даже рублик «одолжить». Ну и что же благоверная мне за письмо подкинула? Я развернул бумажку и прочитал: «Погоди продавать мотоцикл». И подпись — МиЧ(ман). Вот оно, значит, как... Вот так он со мной попрощался...
Успокоила ли меня эта записка? Нет, еще горше мне стало! Я понял, насколько к этому странному Мичману привязался, и как мне без него будет одиноко.
Ну, а раз на душе муторно, лекарство одно: загрузить себя работой так, чтобы в конце дня ноги ходить отказывались, тогда и всё расстройство исчезнет, лишь в спутанных, тяжелых снах себя проявит. Так я и поступил. И, как мне казалось, стал Мичмана забывать. Может быть, он нам всем просто приснился? Иногда мне нравилось так думать.
Время шло, как ему и полагается. О кочевнике во времени мы стали вспоминать все реже и реже, а потом и вовсе его забыли. Так нам казалось. А потом в застрахованную баню Безгрешных попала молния и спалила её дотла, мою мать увезли в город, в больницу на срочную операцию, у Васьки вдруг объявилась жена, и я вмиг вспомнил предсказания Мичмана.
Мне он наказывал мотоцикл не продавать, я еще думал ослушаться, но потом решил не дергать судьбу за мичманские усы. Вот и пришла беда, а мотоцикл и выручил меня. К матери-то надо было каждый день ездить! Пока автобуса дождешься! А на своем-то транспорте легко! Посадил в коляску Ленку с узелком и мчи себе в город!
С Безгрешными тоже ясно. Так радовались (читай, пьянствовали сутками напролет) страховой премии, что чуть свой дом не сожгли и, конечно же, передумали уезжать, как Мичман и предсказывал, то есть заранее знал, как и об отмененной сделке с богатенькими Буратино.
С Васькой интереснее всего получилось. Приходит он ко мне однажды, важный такой, в чистой одежде и даже гладко выбритый.
— Михалыч, ты меня в город не подбросишь? — стоит, с ноги на ногу переминается и пламенеет ликом, как юная дева.
— Подброшу, какой вопрос! — мне, конечно, интересно стало, зачем ему в город, да еще при всём параде, но молчу. Пусть сам всё рассказывает, ежели есть такое желание.
А Васька помедлил, да и разозлился почему-то:
— Душный ты, Михалыч, все-таки! Другой бы уже с десяток вопросов накидал, а ты молчишь! Даже неинтересно тебе свою тайну открывать!
— Так может и не надо про эту тайну-то болтать?
— Дурак ты! А все ж расскажу! Помнишь, как Мичман каждую попавшую ему в руки бумажку внимательно разглядывал?
Меня как током стукнуло. Не думал, что от Васьки это имя услышу.
— Помню, а что?
— Сдается мне, Михалыч, что он за этими бумажками и охотится по всем временам и мирам! Смотри, что он мне незадолго до своего исчезновения дал! Строго велел открыть конверт лишь после того, как у Безгрешных баня сгорит! Прочти!
Васька протянул мне листок бумаги. Я сразу понял, этот листок, вырванный из обыкновенной тетрадки, для Васьки был очень важен, может быть даже важнее самой жизни. Стоит ли мне знать чужую тайну? Васька почувствовал моё сомнение и почти приказал:
— Читай, говорю тебе!
Я развернул старую бумагу. «Выйдешь за меня замуж?» - вопрос был написан большими буквами. Ответ был короток: «Да!»
— Это я писал, — заторопился с объяснениями Васька, — я в армии тогда служил. Как-то в увольнительной познакомился с девушкой, влюбился и, как видишь, хотел на ней жениться. Мы с Галиночкой нашли укромное место, чтобы записки друг дружке передавать. Она ведь медсестрой работала, бывало, что у нас встретиться не получалось, вот и писали записки и письма и оставляли их на автобусной остановке, там за лавочкой торчала срезанная труба, неприметная, укромная. Вот там мы тайник и обустроили. Заткнули трубу грязной газетой, чтобы выглядела она как будто мусором набита, а сами использовали ее как почтовый ящик.
Васька умолк, к моему изумлению, вытащил из кармана новый носовой платок и вытер им глаза.
— Я глупый был, робкий, не решался вот так в лоб спросить, согласится ли Галиночка стать моей женой. Вот, записку написал. Стал ждать ответа. И надо же было такому случиться, что лишили меня увольнительной, за что уж не припомню. Мне бы потерпеть, подождать, да самому тайник проверить, а я совершил ошибку, сломавшую мне жизнь. Эк сказал, да? Удивлен ты, Михалыч? Думал, у меня лишь выпивка и сплетни на уме? Думал, души у меня нет?
Я молчал. Что тут скажешь, именно так я и думал. Да и не только я.
— Доверил я тайну своему армейскому корешу. Попросил его ответ забрать. Уууу, гнида подзаборная! Знать бы, как всё повернется, попросил бы я Мичмана найти эту падаль и все зубы ему выбить! — Васька так распалился и с таким удовольствием начал придумывать пакости тому армейскому знакомцу, что мне пришлось его перебить.
— Он соврал тебе? Не передал записку?
— Да. Сказал, что в тайнике пусто. Наверное, из-за зависти такое преступление совершил. А я... Я был молодым, самолюбивым дураком! Надо же было дождаться встречи с любимой и все выяснить! А я... Эх! Решил, раз она не ответила, значит — отказала, и так мне обидно стало, что решил я про нее забыть, никогда не жениться и в любовь не верить.
— А она тоже встречи не искала?
— Она решила, что я передумал и тоже так расстроилась, что постаралась меня забыть. Я откуда это знаю? Я как только эту записку прочел, тут же написал ей по старому адресу, помнил его все эти годы, представляешь, Михалыч? Рассказал всё, как на духу: что так и не женился, что её, Галиночку всё никак не могу забыть, и что жизнь у меня совсем пропащая. Как я на это письмо решился? Страшно мне было, и уверенность была, что придет мне мой конверт обратно с пометкой «такая-то не проживает». А она не просто проживала, она мне ответила! И по телефону мы уже поговорили!
— Она тоже одинока и несчастна? Всю жизнь тебя ждала?
— Тьфу, на тебя, Михалыч! Это же не кино и не книжка! Жизнь! Галиночка и замужем побывала, и дочку родила и вырастила, и развелась. И, вот сам в этом не верю, едет ко мне! Ты меня до города добрось, я Галиночку встречу, а обратно мы уж на автобусе, она ведь с вещами ко мне едет! С вещами, понимаешь?
Вот так история! Я даже онемел от изумления, а потом злорадно подумал: вот удивлю мать и Ленку! Не все же им мне сплетни рассказывать! Глянул на Ваську, а он светится от счастья! Вот никогда не думал, что так бывает, мне даже немножко завидно стало. Может быть стоит всю жизнь профукать из-за чужой подлости, чтобы потом, вот так, радоваться?
— Этот Мичман не случайно к нам забрёл! Мне кажется, он искал какие-то особенные бумаги. Те, которые могут окрылить человека, исправить его жизнь! А история о кочевничестве — это так, для прикрытия! — орал мне в ухо Васька, когда мы мчались на моём верном «Урале» в город.
— Зачем это ему?
— Может быть он — демон, исправляющий козни других демонов?
— Тогда он, скорее, ангел.
— Не похож, — Васька высказался так уверенно, словно с ангелами дружбу водил и видел их каждый день.
О чем тут было спорить? Мы замолчали. Уверен, мы с Васькой думали об одном: как же хорошо, что Мичман выбрался к нам.
— Думаю, он почти всем нашим помог. Просто остальные молчат, боятся, что их за сумасшедших примут. Или же просто не поверили тем бумагам, которые вручил им Мичман, я уверен, он именно так и сделал!
Васька слез с мотоцикла, одернул старый пиджак, а мне вдруг стало настолько больно, я так ярко прочувствовал Васькины одиночество и его же радость, что тут же предложил отвезти их с Галиночкой домой, а потом еще раз смотаться на вокзал и забрать вещи. Их ведь вполне может посторожить камера хранения.
И, как я потом сказал Ленке, а она ответила, что я дурак и бестолочь, и мы слегка погрызлись, так вот меня вдруг озарила странная мысль: ведь абсолютно не важно, сложится ли у Васьки и этой Галиночки совместная жизнь. Главное — исправлены козни демонов, и Васькина душа теперь не омрачена отказом любимой. Возможно, Ленка и права, а я — дундук бесчувственный. Ведь это только в теории легко рассуждать о чужой жизни. А ты попробуй, проживи её...
Тут, наверное, и пора ставить точку в этой истории. Мичмана мы больше не видели. Впрочем, почему я заявляю это так безапелляционно? Жизнь продолжается и, возможно, однажды мой друг Васька — счастливый, гладко выбритый и чисто одетый — ворвется в мой дом и завопит:
— Слышь, Михалыч! Мичман-то вернулся!
И, кстати, мотоцикл я совсем раздумал продавать.
©Оксана Нарейко
Приглашаю вас в свой телеграм канал, где я публикую миниатюры, фотографии Кавминвод, котиков, а также рассказываю о своих любимых фильмах, книгах и музыке.
Если вам понравился рассказ, и вы захотите угостить меня чашечкой кофе, мне будет приятно. Карта сбера 4276 6000 3040 0143
И еще. Вынуждена повторить объявление-просьбу. Дзен сейчас снова ограничил в показах мой канал. В техподдержку я не пишу, потому что это абсолютно бесполезно. Ранее она утверждала, что меня мало читают, моё творчество мало кому интересно, поэтому мои рассказы и не показывают. Т.е. замкнутый круг: мало читают, потому что не показывают, а не показывают, потому что мало читают. В связи с этим просьба к читателям: заходите на мой канал почаще! Велика вероятность, что дзен вам мои рассказы просто не покажет.
