Рассматривать творчество живописцев миланской школы — всё равно что работать астрономом, изучающим экзопланеты. Принцип абсолютно тот же. Есть звезда. И есть её сателлиты, едва заметные на фоне колосса, вокруг которого вращаются. Свет, который излучают экзопланеты — суть отражённые лучи этой самой звезды. Гравитационное воздействие, которое оказывают экзопланеты — ничтожнейшие доли процента относительно притяжения светила. Всё, что мы в силах разглядеть и расшифровать — дарит редкий момент появления планеты аккурат на фоне всё той же звезды. А затем — мрак неизвестности и сплошные догадки по косвенным признакам...
Теперь, уважаемый читатель, поменяем слово «звезда» на имя «Леонардо». Набор экзопланет — на список миланских живописцев начала XVI века. Астрофизику с космохимией — на происхождение живописной техники и специфику композиционных построений миланцев.
И — вуаля. Ничего не изменилось. Аналогия поразительно полна. На фоне гениального да Винчи миланские подражатели выглядят вторично. Тускло. Мелко. Или вообще не видны как самостоятельные творческие единицы. Более того: многие «миланцы» являлись откровенными, беззастенчивыми компиляторами. Отыскать полотна, с которых были «списаны» их оммажи на творения Леонардо, может и самый неопытный любитель живописи, ежели получит в руки альбом с работами гения из Анкиано и пятнадцать минут свободного времени...
Однако, в нашем мире, работающем по законам диалектики, нет правил без исключений. Пучин — без жемчужин и стогов сена — без иголок. Среди сотен скучных кусков силиката, наматывающих эллипсоиды вокруг своих звёзд безо всякой цели и научного интереса, встречаются настоящие чудеса. Там лежит горячий лёд, идут стеклянные дожди и катятся стометровые прибои. Надо лишь присмотреться. Надо лишь отыскать.
Также и среди картин миланских подражателей Леонардо нет-нет да и встречаются настоящие шедевры. Откровения талантливейших живописцев, волей судьбы оказавшихся в тени и на орбите исполинского гения Леонардо да Винчи. Родись они в другое время и в другом месте — многое сложилось бы иначе. Но история не терпит сослагательного наклонения. История искусства — в том числе...
К примеру: Святую Анну кисти Леонардо миланские художники конца XV- начала XVI века переосмысливали не менее двадцати раз. Выхолащивая божественное очарование оригинала, нивелируя трансцендентность образа, низводя его притягательность до обаятельной миловидности. Ни одна из их картин не сумела приблизиться к оригиналу.
А вот «Мадонну Литту» кисти Амброджо де Предиса*, ныне хранящуюся в нашем родном Эрмитаже, долгое время считали творением да Винчи. На наш скромный взгляд, маэстро де Предис принадлежал к немногочисленной группе «миланцев», сумевших воспринять не только (и не столько) «букву», но сам «дух» творений Леонардо. Чего стоит один только портрет императора Максимилиана, которого один только де Предис рискнул изобразить не брутальным воителем или полубожественным мудрецом, чей твёрдо очерченный лик иссечён тысячей мимических морщин, а изнеженным вельможей и этаким венценосным мечтателем с напудренными щеками и взором впечатлительного меланхолика. Очень «леонардовская» трактовка, не так ли?
Андреа Соларио в каком-то смысле «повезло». Во-первых, его художественный почерк и вкус начали формироваться ещё в детстве, в семейном кругу. Во-вторых, в юном возрасте он (вынужденно) перебрался в Венецию, где познал революционную теорию цвета и перспективы за авторством Беллини. В- третьих, по возвращении в Ломбардию он оказался в числе учеников Леонардо лишь после того, как основательно проникся консервативным творчеством Амброджио Боргоньоне, одного из главных адептов североитальянской готики. Да, позже могучее притяжение творчества Леонардо затянет в свой «гравитационный колодец» и самого Боргоньоне. Но всё же его стараниями определённый «иммунитет» к нечеловеческому обаянию да Винчи молодой Соларио приобрести таки успел. И прежде чем сотворить портрет маршала Д'Амбуаза как собственную вариацию на тему Моны Лизы, успел-таки изобразить прусскую королеву Луизу в стиле ампир. А написанные им много позже (уже под влиянием да Винчи) голова Иоанна Крестителя и «Мадонна с зеленой подушкой» стали очень и очень талантливыми переосмыслениями «стиля состояния души», который исповедовал Леонардо. Отдельно подчеркнём работу Соларио с волнистыми «леонардовскими» линиями. Мало кому она удавалась в той же мере успешно...
Колоссальная звезда по имени да Винчи притягивала к себе не только профессиональных живописцев. Гравитации её обаяния хватало даже на то, чтобы привлечь в мир искусства миланскую аристократию. Неслыханный по тем временам «дауншифтинг»! К примеру, не стеснённый необходимостью работать на заказ и исполнять чужие прихоти, молодой Джованни Антонио Бельтраффио создавал изящнейшие образы той эпохи. «Юноша в венке», портреты Изабеллы Арагонской и Лодовико Моро — что за чудесный отзвук былой строгости, почти суровости уходящего в историю северного стиля «звучит» в этих мягких симфониях «леонардовских» тонов и линий! Как тонко облагораживает мягкость стиля и лиричность настроения, заимствованные Бельтраффио у своего гениального наставника! Полагаем, не будет особенной дерзостью утверждать, что именно работы Бельтраффио являются самыми оригинальными и самобытными среди всех прочих творений леонардесков.
Теперь — касательно Франческо Мельци. Сегодня у множества больших искусствоведов имеются сомнения относительно авторства картины «Вертумн и Помона». По нашему же скромному мнению, столь трепетные и нежные образы ну никак не могут принадлежать кисти Джампетрино. Не можем поверить, что автор «нидерландского» типа пейзажей, служивших фоном для достаточно «фарфоровых» мадонн, вдруг взял да и сумел создать шедевр абсолютной невесомых складок ткани, достоверно-тёплой кожи и дивных, струящихся волос. Да ещё и выбрал для этого абсолютно «неходовой» мифологический сюжет.
Но даже если это в самом деле так, то молодой Франческо Мельци всё равно остаётся одним из талантливейших последователей да Винчи. Ибо, как и в случае с Бельтраффио, он творил в первую очередь сердцем. Не стремясь «попасть» в конъюнктуру эпохи. Талант и самобытность. Жаль, что достоверно установленные работы кисти Мельци можно счесть по пальцам руки не слишком умелого фрезеровщика.
Зато наш следующий герой — Бернардо Луини — творил много и оставил по себе богатейшую память. Начав свой путь в качестве автора церковных росписей, он в совершенстве уловил запрос на возвышенную мечтательность, смешанную с благочестивой скорбью. Встав на путь светского художника, Луини распрощался с архаичной техникой письма, снабдил женские образы глубокими вырезами платьев и перенял у Леонардо эстетику анатомической достоверности. Собственно говоря, со временем из собственных наработок в его полотнах осталась лишь та самая мечтательная меланхолия, о которой упомянуто выше. Получилось очень красиво. Не так чувственно как у Леонардо, зато пикантно и своеобразно...
Ещё один удачный пример синтеза идей да Винчи и сторонних веяний можно пронаблюдать в картинах Чезаре да Сесто. Размах, резкие контрасты, величавая пластика героев, часто изображаемых во весь рост. Ощущается влияние римской школы. Стиль живописи да Сесто похож на крупную гальку, которую влияние Леонардо да Винчи заметно «обтесало», сгладило и облагородило, но не лишило структурной твёрдости и эмоциональной монолитности.
А вот Джиованни Антонио Бацци напротив — много работая в Риме и на римских же клиентов, не отходил от традиций ломбардской школы. Ни по части работы с формой, ни в плане эмоционального наполнения картин. «Изюминку» его полотен уловить непросто.
Ведь таковая имеется далеко не в каждом из них. Ловко подстраиваясь под желания заказчиков, он «экономил» на вдохновении, всецело отдаваясь музам лишь в тех сюжетах, где находилось место лукавому юмору и чувственным мотивам. Блеск, объём, динамика — ради сладкой истомы и самозабвенного блаженства. Леонардо такому определённо не учил ☺️. Но Бацци и не требовались мастер-классы в данной области искусства. Прозванный Содома, он превосходно справлялся с этим сам.
* Согласны, вопрос до сих пор дискуссионный. Нас убеждают аргументы и научные труды серьезных ученых и искусствоведов, придерживающихся данной версии.
Автор: Лёля Городная
