Они вошли во двор, Саша запер дверь калитки, а потом повернулся к жене и спросил.
— Аль, это он?
— Кто он, Саша? — не поняла вопроса Аля.
— Это тот парень с которым у тебя были отношения в городе?
Она не стала врать и отпираться, поэтому честно ответила.
— Да, это был он Роман Переверзев. Только ты не думай ничего плохого, всё давно в прошлом, и он мне не нужен.
— А я и не думаю, я верю тебе, знаю что ты меня не предашь.
— Сашка, спасибо тебе за то что ты у меня такой, — Аля подошла и прижалась к мужу, — знаешь, вот увидела его сегодня и вопрос себе задала. А что такого ты нашла в этом человеке? Одно бахвальство и пустые слова. Не знаю, что со мной тогда случилось? Я словно слепая была, ничего вокруг не видела и не замечала. Меня бабушка покойница предупреждала чтобы осторожнее была, не доверяла ему слишком. Только у меня в одно ухо влетело, а в другое вылетело. Вот и обожглась, очень сильно обожглась. Ох Саша, меня ведь и в живых могло уже не быть.
— Аль, ты что такое говоришь? — Саша с изумлением посмотрел на жену.
— Говорю что знаю. Я тебе призналась что жила с этим Романом, но то что забеременела от него, промолчала. Теперь наверное пришло время рассказать всю правду до конца. Давай присядем куда-нибудь.
Они прошли в старый бабушкин сад, там под корявой и давно не приносящей плоды грушей, стояла скамейка. Сели на неё и некоторое время молчали, потом Алька собралась с духом и стала говорить. Говорила она долго, сбивчиво, забываясь и начиная всё сначала. Саша не перебивал, терпеливо слушал. А когда Алька наконец выговорилась и замолчала, обнял её и прижал к себе.
— Маленькая моя глупенькая девочка, сколько тебе пришлось пережить. Представляю, как тяжело было носить всё это в себе. Если бы я тогда только знал, что с тобой такое случилось. Ни на минуту не отпустил от себя, силой удержал. Ты родила бы, и душа твоя не была так глубоко ранена.
— Но ведь это был бы чужой ребёнок, Саша.
— Всё что касается тебя, для меня не может быть чужим. Это был бы наш ребёнок. Ну а теперь что, прошлого не вернуть. Прости себя, все в жизни ошибаются, святых в этом мире нет. А Роман этот, если хоть на шаг ещё к тебе подойдёт, то горько об этом пожалеет. Ладно, пойдём в дом, там Тёмка один.
— А что, Лерочки нет, Майка просила чтобы она у нас сегодня осталась? Они с Сергеем вроде куда-то собирались.
— Была у нас, а потом пришла тёща и забрала её, Лера идти не хотела, стала капризничать, но мать её всё равно увела.
— Понятно, опять наверное наши голубки отношения выяснять стали. Вот мама и забрала Леру в надежде на то что при ребёнке они этого делать не будут. Только плохо она их знает, если эти двое затеяли ругань, то их атомная война не остановит. Только Лерке хуже сделает, девочка и так дёрганая вся, запуганная, от каждого резкого звука вздрагивает.
— Ты права, нечего ребёнку там делать, может пойти забрать?
— Да нет, Саш, не ходи, поздно уже. Скорее всего, они теперь перегрызлись и спать улеглись. Завтра я попробую поговорить с Майкой, а заодно и с мамой. Попрошу чтобы не забирала девочку домой когда родители скандалят.
На следующий день, когда стало вечереть, Роман переоделся в
новые импортные джинсы, надел модную рубашку, и сбрызнул себя одеколоном “Консул”.
— Ого, — воскликнул удивлённо Фёдор Мазницын, — я гляжу ты вход тяжёлую артиллерию пускаешь. Неужели действительно хочешь серьёзно замутить с этой поварихой.
— Фёдор, я тебя умоляю, — скривился Роман, — ничего серьёзного здесь нет и быть не может. Так, лёгкая интрижка, чтобы развеяться.
— А для чего тогда так вырядился, и одеколоном своим дорогущим набрызгался?
— Должен же я произвести впечатление на бывшую любовницу.
— Для чего?
— Для того чтобы она сравнила, меня и своего мужа. Этого мужика, от которого за версту бензином разит. Пойми, как только она поймёт разницу между мной и им, тут же сама за мной на сеновал побежит.
— А не боишься что этот самый муж всё узнает, и тогда огребёшь по полной?
— Никто ничего не узнает, ты же меня знаешь, я буду действовать осторожно. Всё будет тип-топ, тем более она сама вчера меня с ним познакомила, и представила как бывшего знакомого. Вот и будем этой версии придерживаться. А то что будет между нами происходить дальше, ему знать не нужно.
— Гляди Роман, — покачал головой Фёдор, — деревня не город, тут на одном конце чихнёшь, на другом будь здоров скажут. Донесут обо всём мужу, скандал случиться может. На заводе до партийного начальства дойдёт, с должности попрут.
— Не велика должность, начальник смены. И вообще, я скоро свалю с вашего завода, тесть наконец разродился, через два месяца перевод.
— Не отговаривай его Федь, — вступил в разговор молчавший до этого Юрий, — хочет себе неприятностей, пускай действует.
— Ладно, хватит, раззуделись, — прикрикнул Роман, — я знаю что делаю, и нечего мне указывать, — взял висевший на спинке стула пиджак и вышел.
— Иди, Донжуан, — крикнул ему вслед Фёдор.
Но встретить Алю, Роману в этот вечер не удалось, не встретился он с нею и в другие дни. Она уходила домой не одна, то с Леной, то с Тосей, а у мостика её встречал муж. “Специально наверно так делает, — злился Роман, — но ничего, я упрямый, что наметил, того добьюсь”. А недели через две, случилась для него очень неприятная и комическая история. Автобус на котором их возила в столовую, сломался. Поэтому обед привезли прямо на стройку. Так как в этот день у Лены заболела дочка, а Марьяна уже вторую неделю была на больничном, сломала ногу, то везти его пришлось Але самой. Увидев кто приехал, Роман воспрял духом. “Вот сейчас я с ней и поговорю, намекну на то что не прочь возобновить наши близкие отношения”. Он быстро сбегал в подсобку и переоделся. Увидев его в джинсах и рубашке, Фёдор с Юрием переглянулись.
— Павлин наш, хвост свой распушил, — засмеялся Фёдор.
— Ага, только как бы ему из него перья не выдернули, — поддержал друга Юрий.
Аля раздала обед, пока строители ели, отошла в сторону и стала смотреть на летающую в небе пару белых голубей.
— Красиво летаю, — произнёс подошедший к ней Роман.
— Красиво, — согласилась Аля, — а ты почему не обедаешь, не понравилось?
— Нет, просто не хочу, с утра плотно позавтракал.
Он подошёл ближе и попытался приобнять её за талию.
— Убрал руки, — резко ответила Аля и отошла от него.
— Аль, ну ты чего, — Переверзев попытался снова приблизиться к ней.
— Стой где стоишь, иначе пожалеешь.
— Цену решила себе набить, — ухмыльнулся Роман, — но я же вижу что ты меня не забыла. Я Аль тоже хочу попробовать всё сначала начать.
— Что, с какого начала, ты белены объелся, Переверзев?
— Аль, ну не прикидывайся, уже все заметили как ты на меня смотришь, когда в столовую прихожу.
— И как я на тебя смотрю?
— С интересом, с большим интересом, не понимаю, зачем пытаешься скрыть, что по-прежнему тебе не безразличен.
— Переверзев, ты для меня пустое место, у меня муж есть.
— Ой ладно, — Роман махнул рукой, — мужик деревенский, неужели тебе с ним интересно и ты его любишь? Вам ведь даже поговорить не о чем, у тебя институт за плечами, а у него что, восемь классов и коридор.
— Заткнись, — из глаз Альки летели молнии, — ты мизинца моего Саши не стоишь. Он настоящий мужчина, крепкий надёжный, а ты тряпка. Но о тебя, я теперь даже ноги вытереть побрезгую. Пускай это твоя жена делает.
— Вот видишь, ревнуешь, — не отступал от своего Переверзев, — значит я прав, и ты помнишь, меня. Вспомни как хорошо нам было, так давай вернём всё это обратно. Приходи сегодня как стемнеет, к старым амбарам, что за селом.
Алька задохнулась от наглости Романа, она хотела было уйти, но вернулась и влепила ему громкую пощёчину, на звук которой обернулись обедающие мужчины.
— Поганка, — только и смогла произнести она.
Как раз в это время на стройку подъехал Саша, привёз кирпич, и видел, как жена ударила по лицу Переверзева. Он заглушил машину быстрым шагом направился к ним.
— Аля, что случилось? —спросил он, заметив в глазах жены слёзы.
— Ничего, всё нормально, — попыталась успокоить его Аля.
Он поцеловал её и направился к Переверзеву.
— Тебе что от моей жены нужно? — задал вопрос Саша, подходя к нему вплотную.
— Мне, ничего, — с усмешкой отвечал тот, — это она прохода не даёт, всё намёки какие-то делает, на сеновал приглашала. Я как порядочный человек отказался, вот она и взбесилась.
— Ах ты мразь.
Саша сгрёб Переверзева за ворот модной рубашки и приподнял в воздухе. Послышался треск разрываемой ткани, пуговицы стрельнули в строну как горошины из перезрелого стручка.
— Ты что делаешь, — заверещал тот, — ты знаешь сколько эта рубашка стоит.
— Ничего, возьмёшь иголку с ниткой и зашьёшь. Слушай фраер, если ты своим поганым языком только имя моей жены попробуешь произнести, я тебя закопаю. Ты понял меня?
— Понял, отпусти.
— Отпущу, только мы сейчас подойдём к мужикам, и ты при всех попросишь у неё прощения.
Сашка ещё раз встряхнул Переверзева и потащил к наблюдавшим за всем происходящим строителям.
— Давай, говори, — произнёс Саша, держа по-прежнему Романа за полу оторванный воротник.
— Что говорить?
— Говори, Алевтина Артёмовна, прошу у вас прощения за моё недостойное поведение.
Переверзев молчал, Сашка встряхнул его.
— Язык проглотил? Я дважды повторять не буду.
Роман промямлил слова прощения. Саша отпустил его и предупредил.
— Иди, и больше не попадайся мне на глаза, иначе плохо тебе будет.
Переверзев поспешил побыстрее скрыться.
— Вот это погулял наш павиан, — хмыкнул Фёдор и толкнул в бок Юрия.
— А мы ведь предупреждали, — ответил Колышкин и расхохотался.