Алиби Татьяны Барановской с лёгкостью подтвердилось: в день убийства видеокамеры засекли, как она вышла на крыльцо своего офиса в 17:32. Следователь не подозревала дочь убитой в совершении этого чудовищного преступления, но проверить её алиби было необходимо – просто на всякий случай.
«Если я хоть чуточку разбираюсь в психологии, то только ради одного человека Барановский мог пойти на такую чудовищную ложь», – думала Вирницкая,
Софья решила, что пора ещё раз поговорить с Анной Федорцевой – соседкой убитой. Она послала женщине повестку, и через два дня та, заметно нервничая, сидела в кабинете перед следователем:
– Анна Николаевна, вспомните ещё раз всё, что происходило в день убийства. Вы же, наверное, дружили с Юлией Скрябцевой. Во всяком случае, вы были соседями. Помогите мне… Мне важна любая мелочь!
Пожилая женщина вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась:
– Видела я их, обоих! И Ксюшу, и отца её! Я в огороде в это время была…
– Подождите – Ксения Нецветова в тот день приезжала на дачу к бабушке вместе с отцом? – Софья встала, налила воды из графина и протянула стакан Федорцевой.
Та поймала его трясущимися руками и стала жадно пить, а потом с грохотом опустила стакан на стол и посмотрела прямо в глаза Вирницкой:
– Нет, по очереди они приезжали. Сначала приехала Ксения, около трёх часов, на такси. Таксист почему-то ждать остался. Ксюша вошла в дом, и потом я услышала, как они с Юлей – с убитой, значит – ссорятся, кричат друг на друга…
– Какова была причина ссоры?
– Этого я не знаю. Потом Ксюша вышла из дачного домика нервная такая, раздражённая. Села в такси и уехала…
– И Юлию Павловну вы после этого не видели?
– Нет, почему же, видела.
– Видели?!
– Да. Она пришла ко мне и угостила шоколадными конфетами – ей внучка целую коробку дорогих конфет привезла из города.
– То есть, Юлия Павловна Скрябцева была жива после того, как Ксения уехала с дачи?
– Да.
– Хорошо, а когда приехал Барановский?
– После пяти. Примерно в 17:20. Я в четыре ушла в дом, прилегла и ненадолго задремала, а как проснулась и пошла в парник огурцов на салат выбрать – смотрю – приехал…
– Что было дальше?
– Барановский зашёл в домик, через несколько минут из него выскочил – и опрометью в нужник. Сам шатается, как пьяный, а в руках – нож!.. Ну а потом где-то через час уже и полиция приехала.
«Вот почему Барановский знал, где находится орудие убийства – он сам выбросил нож в нужник», – подумала Вирницкая.
– Спасибо, Анна Николаевна. Прочитайте протокол, подпишите его – и вы свободны.
***
Как только Федорцева вышла за дверь, Софья набрала номер телефона скрипачки Нецветовой:
– Ксения, здравствуйте. Это следователь Вирницкая. Вы можете сейчас говорить?
– Да, – голос в трубке был слегка напряжён: похоже, девушка нервничала.
– Ксения, почему вы скрыли от меня, что приезжали к бабушке в день её убийства?
Долгая, напряжённая тишина в трубке сменилась приглушёнными рыданиями:
– Меня об этом попросила мама… Из-за моей беременности… Чтобы меня лишний раз не дёргали.
– Из-за чего вы поссорились с бабушкой в тот день?
– У бабули были проблемы с сердцем, я с трудом записала её к хорошему кардиологу, и в тот день мы должны были ехать на приём. А она наотрез отказалась – сказала, что ей намного лучше, что сердце у неё не болит и никуда она не поедет. Сказала, что на даче её лечат свежий воздух и тишина…
– Во сколько вы приехали на дачу?
– Без десяти три.
– А уехали?
– Примерно в половину четвёртого.
– Ясно, спасибо. До свидания.
Софья отложила телефон и уставилась немигающим взглядом в окно.
«Если Ксения – не убийца, то кого же покрывает Барановский? Ради кого он готов пожертвовать собственной свободой и почему?» – думала она.
***
На следующее утро Вирницкая поехала на самую окраину Иркутска, в стоматологическую клинику «Фабрика улыбок». Молодой, улыбчивый стоматолог Ирина Крохолева подтвердила алиби Семёна Бражникова:
– Да, седьмого июля, в четверг, Бражников был записан ко мне на приём на половину третьего. Отпустила я его после четырёх – зуб был сложный, я долго с ним возилась. Вообще-то в тот день я должна была лечить у него два зуба, но пациент попросил перенести лечение второго зуба на другой день, сказал, что я его совсем замучила…
– После четырёх – это во сколько?
– Примерно в десять минут пятого. Может, чуть раньше.
– Вы не знаете, Бражников приехал в клинику на машине?
– Он сказал, что добирался на такси.
– Спасибо, Ирина Сергеевна.
***
Наконец-то у следователя появилась маленькая, очень ненадёжная зацепочка: стоматологическая клиника «Фабрика улыбок» находилась на самой окраине города, от неё до злополучных дач было около двенадцати километров через лес.
Вирницкая посмотрела записи с камер видеонаблюдения: Бражников действительно приехал в клинику на такси, а после приёма у стоматолога он медленно пошёл к остановке маршруток.
***
Мысли Софьи упрямо возвращались к Бражникову. Машина Семёна в день убийства всё время стояла у дома – это подтверждали записи с камер видеонаблюдения. Такси он не пользовался – Вирницкая проверила все вызовы такси в тот злополучный день. Пешком добраться до дач, убить Юлию Скрябцеву, похитить украшения и скрыться подозреваемый не мог – не хватало времени. Тупик…
Следователь решила проверить сводку происшествий по городу на день убийства, и оказалось, что в двух шагах от «Фабрики улыбок» вечером седьмого июля был похищен велосипед.
«Это меняет дело. На велосипеде Бражников мог успеть – в его распоряжении было больше часа», – Софья лихорадочно искала нужный ей телефон.
Звонок оперативникам, расследовавшим это дело, ничего не дал: велосипед был найден спустя шесть дней после похищения в лесу, в полукилометре от города. Никаких биологических следов преступника на нём не сохранилось, потому что за те шесть дней, пока велосипед «гостил» в лесу, трижды лили дожди. Счастливый хозяин уже забрал своего «железного друга».
Выяснить номер хозяина велосипеда не составило труда, и Вирницкая тут же ему позвонила:
– Михаил Фёдорович, здравствуйте. Я – следователь, меня зовут Софья Вирницкая.
– Здравствуйте! – послышался густой, приятный бас.
– Я веду расследование убийства пожилой женщины. Я знаю, что недавно был похищен ваш велосипед. Он мог использоваться преступником как средство передвижения. Мне нужно изъять на время вашего «железного друга» – возможно, на нём остались биологические следы убийцы.
– Хорошо, назовите адрес, я вам его подгоню.
– Не надо – к вам приедут и заберут велосипед. Скажите, вы уже катались на нём после того, как вам его вернули?
– Конечно.
Следователь не смогла сдержать вздоха разочарования: даже если на велосипеде и сохранились какие-то отпечатки похитителя, они уже «перебиты» отпечатками хозяина. И всё равно нужно проверить.
– В течение двух-трёх часов к вам приедут и заберут велосипед. До свидания.
Вирницкая очень надеялась на дотошность и скрупулёзность Ланцева, но криминалист ничем не смог ей помочь:
– Софья, действительно ничего нет. Только отпечатки хозяина – и больше ничего…
– Увы, дождь всё смыл, а что он не смыл – «перебил» своими отпечатками хозяин. Я надеялась на чудо – его не случилось.
***
Звонок с незнакомого номера оторвал Софью от кофе:
– Алло!
– Это звонят с антикварного магазина на Дальневосточной, – зачастил в трубке взволнованный мужской голос. – Я – продавец магазина, вы давали мне свой номер телефона…
– Что случилось? – подобравшись, спросила следователь.
– Тут человек в магазин приходил, он сказал, что у него есть старинные украшения на продажу, но он не хочет продавать их здесь, и просил свести его с кем-нибудь из Москвы или Питера, кто интересуется дореволюционным золотом…
– Опишите этого человека!
Через минуту, закончив разговор с продавцом, Вирницкая быстро набрала короткий, хорошо знакомый номер:
– Группа задержания, на выезд!
***
Ксения взглянула на яркий циферблат кухонных часов. Духовка уже нагрелась – можно было ставить пирожки. Она потянулась за кухонным полотенцем, но его не было на привычном месте. Ну, конечно, она сама же утром его постирала!
Девушка вошла в зал, открыла шкаф и привычно сунула руку на нижнюю полку: там лежали все полотенца – и банные, и кухонные.
Вдруг её пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Сердце Ксении пропустило удар…
***
Семён возвратился домой в отличном настроении. Ксения почему-то не вышла встречать его в прихожую, как она делала это всегда. Бражников надел тапочки и вошёл в зал.
– Привет… – слова замерли у него на языке.
В комнату из окна лился поток солнечного света. Ксения в домашних «беременных» джинсах и растянутой вишнёвой футболке, свесив голову, сидела на ковре перед распахнутыми настежь дверцами шкафа, по её плечам рассыпались чёрные кудряшки. Бражникову показалось, что жена разглядывает что-то, лежащее на полу, но сидевшая вполоборота Ксения заслоняла обзор, и он не мог видеть предмет, на который она смотрела.
Он сделал шаг, второй.
На полу перед Ксенией стояла шкатулка. Маленькая круглая деревянная шкатулка. Шкатулка из карельской берёзы. Слишком знакомая шкатулка…
– Убийца! – жена повернула к нему бледное, искажённое ненавистью лицо, зло блеснули блеснули серые глаза. – Ты убил бабушку!
– Не ори! Я не хотел её убивать… Ты сама виновата!
– Я?!
– Именно ты! Ты говорила, что повезёшь бабулю к кардиологу. Я думал, что дача будет пуста! Мне нужно было это золото! Я проиграл в покер, проиграл большие деньги. Мне нужно отдать долг!
– Убийца! Я звоню в полицию!
Ксения с трудом поднялась и, шатаясь, направилась к столу, на котором лежал мобильник.
Семён опередил девушку: он схватил Ксюшин мобильник и опустил его в карман джинсов.
Ксения повернулась и, неуклюже переваливаясь, заспешила к входной двери.
– Ты не выйдешь отсюда – я тебя уничтожу! – остервенело зарычал Семён.
Каким-то чудом Ксении удалось открыть входную дверь раньше, чем Бражников добрался до неё. Он схватил её за плечи, потянулся к шее, и они вместе вывалились в полутёмный коридор.
А там было почему-то многолюдно, теряющую сознание девушку подхватили чьи-то руки. Последнее, что увидела Ксения перед тем, как провалиться в зыбкое забытьё, были тускло блеснувшие наручники на запястьях Семёна.
***
– Александр Степанович, я пытаюсь вас понять – и не могу! – Вирницкая в упор смотрела на сидящего перед ней высокого, худого мужчину с грязными рыжими волосами. – Ладно бы убийцей была Ксения: это понятно – отцовская любовь, попытка «прикрыть» дочь…
– Вы не знаете Ксению, – глухо ответил Барановский. – Она – удивительно порядочная и щепетильная девушка. Я очень боюсь, что, узнав, какой Семён оказался тварью, она сделает что-нибудь нехорошее с собой или с моим ещё нерождённым внуком…
– То есть, муж-убийца – это кошмар, а отец-убийца – это в порядке вещей?
Худое лицо Барановского осветила слабая улыбка:
– Дочка знает меня, как облупленного. Она никогда бы не поверила в то, что я – убийца. Мне нужно было убедить в этом полицию. Я хотел, чтобы Ксюша спокойно родила ребёнка…
– Спокойно родила ребёнка, зная, что невиновный отец в тюрьме? Да при таком раскладе от одной несправедливости с ума сойти можно!
– Ну, я бы потом, после рождения внука, добился бы пересмотра дела…
– Александр Степанович, сесть в тюрьму гораздо проще, чем потом из неё выбраться. Вы знали, кто убийца?
Барановский молча опустил руку в карман брюк и выудил оттуда маленькую белую пуговицу с ярким голубым ободком.
– Это пуговица от рубашки Семёна. Я бы узнал её из тысячи – эту рубашку ему дочь подарила, и зять часто её надевал. Пуговица лежала на полу рядом с телом.
Мужчина протянул вещдок следователю.
– Вы бросили нож в нужник?
– Да, я.
– Александр Степанович, вас не пугало, что Ксения живёт с убийцей?
– Семён сдувает с Ксюши пылинки, он никогда бы её не тронул…
– Ну да, «не тронул»! Опоздай наша опергруппа хотя бы на минуту – и он задушил бы её прямо в коридоре…
Барановский стремительно побелел и схватился за сердце.
«Ну и зачем я это сказала?» – подумала Вирницкая.
– С ней всё в порядке?
– С ней всё в порядке, но врачи оставили Ксению на пару дней в больнице, чтобы понаблюдать.
Софья плеснула в стакан воды и протянула мужчине:
– Выпейте, распишитесь вот здесь, – младший лейтенант указала на большой толстый журнал, – и вы свободны.
– То есть, вы не будете привлекать меня за заведомо ложные показания? – Барановский тихо опустил стакан на стол и с надеждой взглянул на следователя.
– Не буду. Будем считать, что у вас был особый случай: вы защищали дочь и ещё нерождённого внука.
***
Над Иркутском струился тёплый летний вечер. Софья, одетая в длинное чёрное шёлковое платье без рукавов, неспешно шла по мосту через Ангару. Ветер играл подолом её платья, путался в распущенных волосах и всё норовил сорвать с плеча крохотную кожаную сумочку.
Вдруг Вирницкая увидела, как невысокая черноволосая девушка, только что мечтательно смотревшая на реку, попыталась неуклюже перевалиться через перила моста.
Софья бросилась к ней:
– Не подходите! – истошный крик резанул уши. – Я сброшусь!
Софья остановилась:
– Вода в Ангаре очень холодная, – добродушно сказала она. – Может схватить судорога.
«Что за бред я несу! – подумала Вирницкая и сама себе ответила, – неси любой бред, только отвлеки её! Отвлеки!»
Она на шажок приблизилась к незнакомке.
– Что? – девушка растерянно оглянулась, и Софья с ужасом узнала Ксению Нецветову.
– Я говорю, что вода в реке холодная, и вас может схватить судорога, а это очень больно.
Ещё один маленький шажок.
– А, это вы, – Ксения тоже узнала Вирницкую. – На работе вы совсем другая…
– Ксения, прыгать с моста – не выход…
– А что выход? – гримаса исказила бледное лицо девушки. – Сыну убийцы не место на земле, да и мне больше жить незачем…
Софья сделала ещё пару маленьких шагов.
– Бражников навсегда исчезнет из вашей жизни. У вас замечательные родители: отец любит вас до самопожертвования. В конце концов – вы не выиграли ещё ни одного конкурса скрипачей, так что дел на ближайшие лет пятьдесят у вас хоть отбавляй!..
Нецветова вновь попыталась неуклюже перевалиться через перила, и ей это почти удалось. Софья поняла, что время разговоров прошло: она коршуном бросилась к девушке, схватила её сзади за плечи и оттащила от перил.
Ксения оглушительно завизжала, её наманикюренные ногти прошлись по рукам Вирницкой, оставляя на них ярко-алые полосы, однако, младший лейтенант не выпустила скрипачку:
– Вы сможете лишить Бражникова родительских прав и будете воспитывать сына сами…
Минута, другая, и вдруг Ксения разрыдалась, обмякла и повисла на руках Софьи.
***
Барановские забрали дочь и увезли домой на такси. Софья опустилась на скамейку под старым, раскидистым тополем и осмотрела расцарапанные руки.
– Привет. Кто тебя так? – послышался полный удивления голос Ивана Ланцева.
Он был одет в чёрный костюм-тройку и держал в руках букет белых роз.
– Привет, – Вирницкая невесело улыбнулась. – Одна милая девушка-скрипачка решила подпортить мне этот субботний вечер.
Ланцев протянул ей розы:
– Не знаю, какие цветы ты любишь, так что выбирал на свой вкус.
– Спасибо.
– Ну что, мы идём в ресторан?
– Иван, отмени бронь – ну куда в ресторан с такими руками. Давай лучше сходим в кино – там, по крайней мере, темно.
– А что ты предпочитаешь: комедию, боевик, приключения? – Ланцев вытащил из кармана телефон.
– Только не боевик – боевиков мне и в жизни хватает. Давай сходим на какую-нибудь хорошую комедию – хоть развеемся.
---
Автор: Наталия Матейчик