Моё вмешательство сделало Янину Артёмовну не просто раздражительной, а откровенно склочной. Перед отъездом она поцапалась с дочерью, наорала на зятя и выдала несколько совершенно непедагогичных подзатыльников правнучке, что стало причиной ссоры ещё и с внуком. Пыталась наехать и на Власова, во всеуслышание озвучив то, что при нашем с ней разговоре бросила мне в лицо, но Толя предусмотрительно сбагрил мне ребёнка и вежливо объяснил рассвирепевшей старушке, что мы в своей семейной жизни как-нибудь без чужих соплей разберёмся. Когда дело касается защиты семьи даже от таких вот безвредных сотрясаний воздуха, он становится пугающе грозным и непоколебимым ― наезжать на такого себе дороже. В конце концов Валентина проводила Олега, беспричинно обиженную Настюшу и фонтанирующую негодованием маму на автобусную остановку, а по возвращении посмотрела на меня косо и уважительно сказала:
― Ну ты даёшь! Я маму такой никогда в жизни не видела. Она вспыльчивая, но отходчивая. Чтоб вот так два часа кряду скандалить… Ещё и Насте ни за что наваляла. Я даже представить теперь боюсь, как они до дома доедут.
― Валь, она под порчей сколько лет ходила? ― усмехнулась я в ответ. ― Там уже настолько всё в ауру въелось, что родным стало. Если искать подходящее сравнение, то для неё избавление от этой гадости сейчас подсознательно воспринимается как неожиданное облысение. Вроде и не видишь, что у тебя на голове, пока в зеркало не посмотришь, но чувствуешь, что что-то не так, потому и бесишься. Я смягчила побочку, насколько смогла, но без подобных последствий всё равно не обойтись. И это ведь не навсегда. Она устала от собственных эмоций. Проспит большую часть пути. Потом опять будет выхлоп, но уже не такой сильный. Через неделю или около того всё на свои места встанет. Это нужно просто перетерпеть.
― Да, но терпеть-то не нам, ― поморщилась Валентина. ― Олежке тоже палец в рот не клади. Он в шоке, что бабуля ни с того ни с сего руки распускать начала, а живут-то в одной квартире. Как бы не разругались по дороге окончательно.
― Не разругаются, ― пообещала я уверенно и уже в который раз попыталась дозвониться до Василия.
Не то чтобы мне была интересна судьба Эльзы, но с Василием мы договорились о созвоне через два часа после снятия порчи, а он не позвонил сам и не отвечал на мои звонки. Снова бросать Владика на мужа и мчаться чёрт знает куда по своим ведьмовским делам было уже совестно ― и так из-за меня отдых получился подпорченным. Вася, конечно, пообещал, что с откатами Эльзы всё будет сделано в лучшем виде, но в подробности я не вдавалась, а его молчание заставляло меня нервничать. Может, «в лучшем виде» не получилось? Я же не знаю, каким именно способом Василий намеревался обеспечить нужный мне результат.
Валентина занялась приготовлением обеда, Власов с Сашей ушли куда-то к соседям помочь с решением каких-то проблем, Владька по уши зарылся в кучу песка, а я осталась вроде как не у дел, поэтому от вынужденного безделья и томительного ожидания обратной связи от Василия страдала ещё сильнее. Заметила насекомых-вредителей на плетущейся по забору розе и от нечего делать незаметно с помощью капли природной магии избавила хозяев от этой мелкой неприятности. Вроде бы и самую малость природной силы взяла извне на это доброе дело, а дискомфорт всё равно почувствовала, поскольку природа демоническую ауру не любит. Но другой-то у меня нет. Приходится довольствоваться имеющимся. Я могу, конечно, слить всю демоническую силу, полностью опустошив душу, а потом заполнить эту пустоту магией любого другого свойства, но так тоже плохо ― как будто вилкой суп черпать пытаешься. Если бы с помощью тёмных магических сил можно было любые проблемы решать, я бы других видов и не касалась, но так, увы, не получается. Для одних добрых дел светлая сила нужна, для других ― природная. Если бы я своей привычной тьмой полезла букашек уничтожать, то Валины палисадники быстро стали бы похожи на безжизненную пустыню.
― Эль, а можно тебе один нескромный вопрос задать? ― осторожно поинтересовалась с кухни Валентина, излучая плохо скрываемое любопытство.
― Хоть десять, ― разрешила я, сердито хмурясь из-за отсутствия ответа Василия на очередной мой звонок.
Гостеприимная хозяйка залила почищенную картошку водой, поставила кастрюлю на газовую плиту, вышла ко мне под навес, присела за стол и открыла рот, чтобы задать интересующий её вопрос, но я начала первой.
― Ты газ под кастрюлей зажечь забыла. Я, конечно, могу сделать это прямо отсюда, но может получиться некрасивый взрыв.
― Ой, ― ошарашенно округлила она глаза. ― И правда забыла. Ты и видеть сквозь стены можешь?
― Ты спичками пользуешься, а не зажигалкой. От них запах характерный, а сейчас его нет. Это просто острое обоняние, а не магия, ― разочаровала я её ответом.
Она сходила в кухню и зажгла огонь под кастрюлей, после чего вернулась, снова села за стол напротив меня и смущённо спросила:
― Эль, прости за прямолинейность, но как ты с этим живёшь? Тяжело, наверное? Я, например, когда по телевизору смотрела «Экстрасенсов» всегда была уверена, что это постановка. В чёрных кошек и пустые вёдра не верю, потому что если такое встретится на пути, то обходить опасное место лень, а способы избежать беды разные люди советуют по-разному. Не совсем понятно, какому совету следовать. И веник метёлкой вверх на никогда не ставлю, потому что это негигиенично. А вот соль водой убрать или блюдечко с молоком для домового оставить, чтоб не шалил, для меня просто. Вроде бы тоже не верю, но делаю, хотя даже не всегда понимаю, зачем. И в церкви только на похороны показываюсь, если кто из знакомых умер. С мамой вот тоже… Ты сначала к ней зашла на несколько минут, а потом сказала мне, что после твоего лечения она раздражённой станет. Вроде и логично предположить, что ты сама же её и разозлила, когда вы разговаривали, но хочется верить, что теперь она меньше болеть будет. Для меня странно принимать за чистую монету то, чего не видишь. Для многих, наверное, так. А верящие либо боятся этого всего, либо водой святой и иконами размахивать начинают, как мама вчера.
― То, что невозможно увидеть или пощупать, пугает больше всего, Валь, ― ответила я. ― Если ты чего-то боишься, значит, веришь в существование этого «чего-то». Не знаешь, чего именно, но где-то на уровне подсознания пребываешь в уверенности, что оно есть. Разница между мной и тобой состоит только в способности видеть, различать и понимать невидимое. У тебя в доме нет домового. Ты не знаешь об этом, но всё равно ставишь блюдечко, когда что-то начинает беспокоить, потому что тебе страшно. Мышь залезла на полку, уронила что-то, а ты на домового грешишь и вместо того, чтобы завести кошку, пытаешься умаслить то, чего нет. Такая реакция, опять же, вопрос приоритетов. Кошки требуют ухода и заботы, их каждый день кормить надо, а блюдечко для домового можно ставить только тогда, когда приспичит. Это намного проще. Всё индивидуально, Валь. Дело даже не вере или неверии, понимаешь? Мы с тобой видим этот мир по-разному, поэтому можем делать о сказках и реальности разные выводы. Если я тебе скажу, что волшебная палочка и скатерть-самобранка существуют, ты поверишь?
― Нет, конечно, ― усмехнулась моя собеседница.
Я тоже усмехнулась ― многозначительно и намекая на то, что она глубоко заблуждается.
― Зато поверила в порчу, которую тоже никогда в глаза не видела, да? Вот тебе и разница. Полезные волшебные вещи не страшные, а порча из совсем другой оперы. Ею можно любые непонятные проблемы объяснить. И понятные тоже. А живу я со всем этим, Валюш, не без труда. Когда могла только верить или не верить, как ты, всё было намного проще, а теперь приходится как-то разделять разные грани одной реальности, чтобы одно не мешало другому. Толе ещё сложнее. После знакомства со мной его жизнь с ног на голову перевернулась, причём далеко не самым приятным образом.
― Поэтому он пьёт? ― спросила Валентина бездумно и испуганно посмотрела на меня, опасаясь, что я обижусь.
― Он не пьёт, ― возразила я. ― Ему просто нужно как-то морально сбросить всё, что накопилось за последние пять лет постоянного стресса. Сейчас оторвётся по полной программе, а потом снова возьмёт себя в руки. Я об этом не переживаю даже.
― Хорошо, если так, ― поморщилась Валя, а я совершенно случайно выдернула из её головы печальные воспоминания.
Тепловы познакомились друг с другом и начали встречаться незадолго до того, как погибли друг и невеста Власова. Валентина прекрасно помнила, как тяжело тогда далась моему мужу эта потеря, поскольку трагедия случилась по его вине. В то время Толя пил долго и затяжными запоями, поэтому Валя и подумала, что сейчас происходит то же самое. Мне захотелось разубедить её, но в этот момент мой телефон громко звякнул уведомлением о входящем сообщении, и пришлось отвлечься. «Я в норме. Эльза всё. Откаты по нулям. Расслабь булки и не психуй. Позвоню позже», ― наконец-то успокоил меня Василий.
― Эльза умерла, ― сообщила я Валентине и немедленно пожалела об этом, потому что её любопытство в отношении меня и моих возможностей сменилось страхом.
Ситуация перестала располагать к продолжению беседы. Гостеприимная хозяйка сослалась на необходимость срочно сделать свежий овощной салат и поспешно ретировалась в кухню, а я вытащила своего ребёнка из кучи песка, отряхнула его и повела на пляж ― захотелось с головой окунуться в морские волны и смыть с себя грязь содеянного. Самопожертвование от вынужденных сторонних жертв отличается появлением неприятного чувства вины. Эльза, конечно, была далеко не подарком и сделала много зла людям, но я бы предпочла, чтобы её смерть не лежала тяжёлым камнем на моей совести.
― Мама! Птичка! ― отвлёк меня от печальных мыслей голос сына.
Владька бросил мою руку и погнался по пляжу за наглой чайкой, но скоро споткнулся, шлёпнулся и разразился слезами ― не столько от боли, сколько из-за того, что птичка улетела. Пока я его успокаивала и пыталась отвлечь, в поле зрения расстроенного ребёнка попал другой мальчик, наполнявший маленькое пластиковое ведёрко мокрым песком ― с помощью лопатки, конечно же. Улетевшая чайка немедленно была забыта, а мне пришлось искать менее многолюдное место для омовения, иначе желание искупаться так и осталось бы неудовлетворённым. Пока искала, позвонил Власов и спросил, где мы. Чуть позже он нашёл нас на пляже и вполне успешно развлекал сына всё то время, что я отмокала в солёной морской воде. Я специально отплыла подальше, чтобы остаться наедине со своими мыслями и получше сосредоточиться на очищении разума от всего ненужного, но даже после этого неприятное ощущение чего-то неправильного не исчезло. Как дурное предчувствие ― вроде бы и причин нет, а беспокоит.
― Выглядишь расстроенной, ― сообщил мне муж, когда я вернулась и присела рядом с ним на песок, вручив Владику крупную красивую ракушку, неосознанно подобранную на берегу.
― Я вдруг поняла, что не умею отдыхать, ― призналась я со вздохом. ― Ещё до встречи с тобой всегда на выходные брала какую-нибудь работу на дом. Если нечем занять голову, в неё начинают лезть ненужные мысли. Дома хотя бы какие-то дела есть, а в гостях сложно. Валя не любит, когда посторонние люди суются в её кухню или огород. Она не сказала об этом открыто, но я знаю. От безделья выть хочется. Давай покатаемся, а? В ботанический сад, к Ласточкиному Гнезду, в дельфинарий ― без разницы, куда именно. Хотя бы на один денёчек. Я понимаю, что ты давно друга не видел, но с ума спячу, если буду просто сидеть в этой деревне и ничего не делать.
― Сашке послезавтра в рейс, ― ответил Толя. ― Торчать тут дольше и надоедать Валюхе просто смысла нет. У неё тоже выходные заканчиваются. Она за свой счёт брала несколько дней, чтобы с роднёй побыть. Можем срулить завтра утром и покататься в любом направлении. Если хочешь, можем даже домой вернуться.
― Хочу, ― честно призналась я, вспомнив, что мне ещё нужно уладить дела в Лесном, касающиеся девушки-полупризрака.
― Я почему-то так и подумал, ― усмехнулся Власов, обнял меня за мокрые плечи и притянул к себе. ― Кто-то мне дочку обещал, помнишь?
― Помню, ― ответила я, удобно пристроив голову ему на плечо. ― Но это точно не сейчас. Вот доболеешь своей ветрянкой, восстановится здоровье, тогда и поговорим. Как, кстати, чувствуешь себя?
― Как будто пил вчера весь день и не закусывал, ― последовало честное признание. ― Если сегодня продолжу в том же духе, завтра тебе машину вести придётся.
Логично, но меня и такой вариант устраивал, лишь бы не маяться без дела, создавая неудобства хозяевам чужого дома. Валя нервничает, а я впервые, наверное, за всю свою ведьмовскую карьеру чувствую себя виноватой, хотя ничего плохого вроде бы не сделала. Приехала в гости отдыхать, а начала по привычке причинять окружающим добро и наносить справедливость. Я не умею по-другому, для меня это норма, но для других-то всё иначе выглядит. Уж лучше и правда домой уехать, чтобы ненароком не навязать свои добрые намерения ещё кому-нибудь.
― Копата! ― восторженно прозвучало сбоку.
Я обречённо вздохнула. Чужие копаты ― ещё одна причина побыстрее уехать. На пляжах их почему-то всегда оказывается катастрофически много, хотя раньше я этого как-то не замечала.
Оглавление:
Первая книга серии: