Предыдущая публикация Т. Дурасовой:
О добрых людях и кое-что о филантропии | Григорий И. | Дзен (dzen.ru)
Григорий Иоффе
От редакции
Эта Книга живет своей жизнью уже десять лет. Ушел автор, но осталось его слово.
В тот день, когда мы обмывали выход этой книги дома у Татьяны Борисовны Дурасовой и когда был сделан снимок, который вы видите вверху, к тем тысячам печатных знаков, что заполнили 300 страниц этой книги, добавились несколько слов, написанных от руки на обороте форзаца:
Привожу эти слова не для того, чтобы похвастаться и покрасоваться, а как свидетельство наших добрых отношений и обоюдного желания хорошо сделать общее дело. В чем-то мы расходились, о чем-то спорили, но даже наши разногласия никогда не переходили в спор антагонистов. Видимо, я устраивал Таню как редактор, чей принцип: сохрани автора! Его стиль, его интонацию, его слово. Меня она устраивала, как автор-профессионал и как человек, который прислушивается к мнению других. Поэтому работали мы вместе легко и с удовольствием.
Ранее, в 2012 году в нашем издательстве «Петербург – ХХI век» вышла книга «Семья, как и Земля», составленная из мемуаров, детективной повести и рассказов, написанных Татьяной Дурасовой совместно с ее сестрой Ириной Кудрявцевой. А еще вошел в эту книгу удивительный раздел под названием «300 рецептов моей бабушки»:
«Бабушка, Елена Константиновна Крамковская, вносила в свою рукописную книгу описания блюд, получивших одобрение семьи и чаще других приготовляемых. Почти 300 рецептов записала она за сорок лет».
Сорок лет… К тому времени, когда были написаны «Особые обстоятельства», прошли сорок лет с той поры, когда мы познакомились с Таней в незабываемом «Скороходовском рабочем». Она – опытный журналист, я – газетчик начинающий и еще мало что смыслящий в журналистской кухне. До 300 ее рецептов в нашем, тем не менее, общем деле мне надо было расти и расти.
Не буду говорить, что к годам работы над этими книгами я «дорос». Главное: мы понимали друг друга и друг друга слышали. Важным было и то, что книга «Особые обстоятельства» - о нашей общей профессии.
Из аннотации:
«Новая книга Татьяны Дурасовой – это книга размышлений о работе журналиста-газетчика, помещенного в условия различных изданий, как советского, так и ныне переживаемого, пока не нашедшего себе определения исторического периода»...
А справа, на следующей странице, другое предуведомление:
Татьяна Дурасова
От автора
Долгие годы предметом гордости советской журналистики была высокая активность читателей газет. Это считалось признаком гражданской позиции нашего человека. Однако внимательное изучение редакционной почты позволяло выявить закономерность: подавляющая часть писем в газету — жалобы.
Когда в жизни всё в порядке, люди, как правило, в газеты не обращаются. Но если человека по вздорным причинам увольняют с работы, если идут многолетние тяжбы с жилищной конторой по причине необъяснимого холода в квартире, и т.д., и т.д. — тогда и хватаются за перо. Пресловутая читательская активность объяснялась беспомощностью человека перед произволом чиновников разного ранга. И не только чиновников.
Но почему именно в газету, а не в высшие инстанции, не в суд? Газете в нашей советской стране верили больше, чем государству. Из «инстанций» жалобы всегда спускались вниз, оказываясь в руках тех, кто и творил зло. И суд часто принимал сторону неправых.
А журналисты, как правило, докапывались до истины. Оттого так популярны были рубрики «Письмо позвало в дорогу», «Командировка по просьбе читателя»… Сегодня их в газетах не найдёшь. Хорошо это или плохо? Не знаю. Может быть, проблемы теперь решаются оперативно. А может быть, просто никто не обращает внимания на то, что пишут газеты.
Я занимала в своей газете должность, при которой командировка по просьбе читателя была главной формой работы. Сколько их было, этих командировок, — не сосчитать! Но причиной для каждой из них всегда были особые обстоятельства. Когда, например, «выдавливался» из коллектива самый талантливый сотрудник, потому что серость проигрывала от сравнения с неординарностью. Когда творящего произвол чиновника прикрывали и поощряли чиновники высших инстанций. Когда, чтобы не портить пресловутую отчётность, отворачивались от человека, попавшего в беду по вине бездарных и подлых руководителей с «незапятнанной репутацией»…
Но не всегда правым был и тот, кто прислал письмо в газету. В надежде на легковерие журналистов иногда писали клевету. Однажды на основании одних и тех же фактов по письмам одного и того же автора с противоположных позиций выступили «Вечерний Ленинград» и «Ленинградский рабочий», в котором я работала. То, что «Вечёрка» превознесла как акт благородства и бескорыстия, при тщательном рассмотрении оказалось вероломством и сребролюбием.
Газетные публикации часто имели громкий резонанс. К сожалению, это не всегда означало, что справедливость восторжествовала. Не мытьем, так катаньем сводили счёты с теми, кто посмел вынести сор из избы. Газета следила за происходящим и выступала снова и снова. Так было в случаях с искусствоведом Г.Б. Перепелкиным, доктором биологических наук Ф.К. Тетеревым, хирургом А.П. Войтенко. Их травили тем ожесточеннее, чем обоснованнее газета выступала в их защиту. Но мы создавали общественное мнение. И это было немало…
О том же, как все происходило, как к работе с письмами относились в газетах, в которых мне довелось служить, о людях и их поведении в особых обстоятельствах, — эта книга.