УБИТЬ ПРИЗРАКА
Сними трубку! - настойчиво и монотонно требовал мозг.
«И не подумаю!» - мурлыкало сонное тело.
«Сними трубку, дура! Вдруг это Вадик звонит?!»
— Вадик?! - я мгновенно вскочила с кровати и помчалась к телефону: - Алло! Я тут!
— Маришка! Я уже выезжаю. Надеюсь, ты готова?
— Да, папа, конечно готова!
Я пыталась сообразить, к чему еще должна быть готова, кроме как забраться обратно под теплое одеяло и спать, спать, спать...
— Тогда все, дочка, жди!
— Жду!
Я задремала бы прямо посреди комнаты, раскачиваясь с закрытыми глазами под зуммер отбоя, если бы не холод и голодное мяуканье обиженной Фриды. Набросив на себя теплый халат, я побрела в ванную, старательно не замечая царившего вокруг беспорядка.
— Чудовище! - выпалила первая мысль моему отражению.
— Кошмарище! - поддакнула ей вторая.
Я тряхнула нечесаной головой и разревелась.
В конце концов, чего же вы еще хотите от одинокой тридцатидвухлетней женщины в пасмурное зимнее утро? На работе меня сократили, любимый мужчина уже полгода как исчез (в прямом смысле этого слова), а единственная подруга не далее как вчера в пятый раз вышла замуж... Стерва... Если причин для расстройства покажется недостаточно, можно еще вспомнить о пустом холодильнике, безнадежном пятне на новенькой блузке, грядущих месячных и скором визите отца... Точно, он же с минуты на минуту приедет, а я...
Благородно уступив последнюю сосиску Фриде и заварив остатки кофе, я вспомнила, что давно собиралась отвезти разный хлам на дачу, и, кряхтя, полезла на антресоли. Старая обувь, ржавые коньки, сумки и коробки - все по быстрому складывалось в кучу в прихожей. Вот и ящик с пластинка-ми маминой юности туда же, и чемодан...
Стоп! Чемодан Вадика! Рыжий, с грубой заплатой посередине. Как же я о нем могла позабыть?! Однажды вечером Вадик принес его сюда, ко мне, со словами: «Маринка! Я приятелю обещал занести инструменты, а его, дурака, дома не оказалось. Пусть пока что у тебя полежат, а я как-нибудь потом заберу...»
Потом! Не было никакого «потом». На следующее утро Вадик просто ушел, оставив на столе лаконичную записку: «Позвоню через пару дней. Люблю. В.» И все - с тех пор я его не видела и не слышала.
Конечно, он и раньше пропадал на неделю-другую, случалось - даже на месяц.
Но возвращался же ведь с , подарками и деньгами, как ни в чем не бывало отшучиваясь и отмахиваясь от любых расспросов. Вообще, Вадик был из тех редких мужчин, которые умеют виртуозно молчать. О своей работе, семье или прошлом. Как я только не изворачивалась в попытках узнать обо всем этом больше, хоть чуточку больше. Но, увы... Все, что он сам о себе рассказал, уместилось бы на клочке бумаги: «Тридцать шесть лет. Родом из Одессы. Родителей не помнит. Три года как разведен.
Детей вроде бы не имеет. В Москве живет уже давно, в однокомнатной квартире без телефона в Перово (кстати, я там ни разу «почему-то» не была!). Не бедствует, но и не шикует. Работает торговым представителем непонятно какой фирмы и вечно мотает-ся по командировкам. Любит кошек, Розенбаума и старые комедии. Ненавидит собак, футбол и детективы».
Из области добровольно выданной информации - не так уж много, правда? Остальное - мои собственные выводы и догадки. Например, наблюдая однажды, как он складывает в шкаф отутюженные вещи, точь-в-точь как мой отец (в прошлом кадровый военный), я очень осторожно поинтересовалась, служил ли он в армии.
— Нет, слава богу! Я в институте лейтенанта получил, съездил на сборы, и все. А что такое, Маринка?!
— Ничего. Тебе бы форма пошла, - ответила я, не понимая, зачем ему понадобилось лгать.
Я и так слишком многого не понимала в нем, в себе, в наших отношениях... Отчего два одиночества так и не слились в одно? Почему я почти доверяла ему в командировках, но ревновала к оставленной на обочине жизни бывшей жене? С какой стати ему нужно было проводить со мной двое-трое суток в неделю, не расставаясь при этом ни днем ни ночью? Почему? Зачем?..
И вот Вадика уже со мной нет.Остались только две его рубашки, кожаная куртка и слабая надежда в утешение, да еще этот старый рыжий чемодан-уродец - словно эхо какой-то прошедшей войны...
Хорошо, что в этот момент в дверь позвонили, потому что я как раз собиралась опять зареветь.
— Привет, страдалица! - проницательному отцу хватило всего одной секунды, чтобы все понять насчет моего состояния. — Все о Вадике своем убиваешься?
Я кивнула и, отвернувшись к ближайшей стенке, по-детски шмыгнула носом.
— А это что еще за «сокровище»? - папа с интересом обошел оставленный моим любимым чемодан, который я непонятно для чего сняла с антресолей. - Не твое же вроде?
— Вадика... Инструменты, кажется.
— Инструменты? - отец присел на корточки и по-хозяйски защелкал замками. - Если дрель, например, то как раз по делу. А то я свою вчера запорол...
Он поднял крышку чемодана.
— Фу ты, черт! - вдруг рявкнул он и отпрянул.
— Что такое? - шагнула я ближе и вместе с отцом удивленно уставилась на содержимое чемодана.
— Пи-пи-пистолет! - заикаясь, промямлила я и тут же осела на пол, едва не раздавив любопытную Фриду.
— Да, хорошие «инструменты», - внезапно осипшим голосом отозвался отец и задумчиво добавил: - Профессиональные...
Минут пять я просто ошарашенно глазела на предметы, заботливо упакованные кем-то во фланелевые тряпки и так же заботливо и осторожно, двумя пальцами, в этих же тряпках вынимаемые отцом: три обоймы, глушитель, довольно приличный сверток с долларами, пакет с документами (о них - чуть позже), какие-то ампулы или капсулы. Боже мой!.. Наконец, сфокусировав взгляд на моей совершенно ошалелой физиономии, отец хрипло прокашлялся:
— Знаешь, за такими вещами возвращаются, дочка! Ну, если живы, конечно...
Я закрыла лицо руками и медленно кивнула.
— Пап, у меня в холодильнике есть водка... Кажется, самое время!
От водки на голодный желудок легче не стало, но, по крайней мере, курила я сегодня при отце, не таясь.
Злополучный чемодан аккуратно заперла на все замки и поставила на прежнее место. После этого вернулась на кухню и вопросительно посмотрела на отца.
— Да, - выдохнул он, взъерошив седые волосы. - Похоже, что Вадик твой - тот еще гусь... У него ключи-то от твоей квартиры есть?
— Да, но...
— Ты права, дочка, если бы захотел - все равно сделал бы... Надеюсь, он сюда никогда не вернется.
— Полгода прошло... - я пожала плечами. - А если все же вернется?
Мой папа довольно долго молчал, явно обдумывая варианты. Потом тяжко вздохнул:
— Если заберу это «счастье» с собой, он из тебя наверняка душу вытряхнет, если не найдет его здесь... Так что пусть уж лучше все это лежит, хозяина дожидается. Только ни в коем случае к оружию не прикасайся, мало ли что... Если этот Вадик заявится, веди себя крайне спокойно. Не паникуй. О чемодане не вспоминай. Я думаю, сам заберет, тихо и естественно...
— Естественно, - эхом повторила я, чувствуя, как по спине поползли мурашки и похолодело внутри. - Папа, как ты думаешь, он бандит или из спецслужбы?
Отец молча пожал плечами.
— А может - в полицию? - начала я и сама же осеклась: - Нет, не надо в полицию! Вдруг Вадик ни при чем... Вдруг его подставили, а я...
— Не болтай чепуху! - отец сморщился, как от зубной боли. - Это он тебя подставил. И вообще Вадик ли он? Ладно, дочка, поехали на дачу, как собирались, а то мать будет волноваться. Ей, понятно, ни слова. Авось что дельное на свежем воздухе в голову придет... Через четверть часа мы уже мчались на нашу дачу - в Степановку.
Вернувшись к вечеру домой, я первым делом заглянула на антресоли. В ожидании чуда... Увы, мне это все не приснилось. И не пригрезилось.
Вновь волоча чемодан на кухню, я с удивлением отметила, что руки, как утром, уже не дрожат, перед глазами не плывет, даже сердце бьется ровно.
«Впрочем, что в этом странного, я ведь любовница киллера! Ха-ха!» - со злобой я надела резиновые перчатки, которые обычно использовала при мытье посуды, щелкнула замками и без колебаний извлекла из проклятого баула пакет с документами.
Итак, господа присяжные, с чего начнем? Литовский паспорт на имя Валдиса Вичалиуса, 1967 года рождения; российский - на имя Ивана Колесникова, 1970 года рождения, между прочим,отца двоих детей, прописанного в Твери; два российских паспорта нового образца, выданных Михаилу Нечаеву, 1969 года рождения, жителю Сургута, и Игорю Беспалых, 1966 года рождения, москвичу... Отлично, идем дальше.
Водительские права, военный билет и журналистское удостоверение газеты «Резюме» все того же гражданина Нечаева, служебное удостоверение специалиста пресс-центра ФСБ Куницына Евгения Викторович.... Отовсюду на меня смотрели слегка прищуренные глаза Вадика.
Все данные я неизвестно для какой цели переписала в блокнот и закурила, откинувшись на спинку стула. Взгляд бездумно скользил по содержимому чемодана, недовольной Фриде, в полной печали сидящей около пустого блюдца, неполитым фиалкам на окне - и неизменно возвращался к свертку с деньгами. Если все банкноты в нем, как первая, сотенные, сумма получалась просто-таки грандиозной.
По крайней мере, для временно безработного программиста вроде меня. И самое жуткое, что именно деньги больше всего пугали и притягивали, а вовсе не пистолет с глушителем или какие-то там капсулы.
Чертов чемодан! За полгода я уже почти смирилась с мыслью о том, что Вадик просто ушел, как «просто» уходят мужчины; почти убедила себя в том, что он - не первый и не последний; что все к лучшему. А теперь... Не поддавшись соблазну пересчитывать чужие баксы, я сложила документы обратно в целлофановый пакет и решительно защелкнула чемодан.
ХВАТИТ! Я НЕ ХОЧУ НИЧЕГО БОЛЬШЕ ЗНАТЬ!
Не хочу! Пусть возвращается, забирает свое «добро», стреляет направо и налево. Пусть
делает все, что ему угодно! Только меня пусть оставит в покое! Навсегда!
Должно быть, я была обречена жить в этом аду вечно. Каждую бессонную ночь, вздрагивая от малейшего шума, я металась в поисках выхода. Неделю за неделей. И всюду меня преследовал его взгляд, его голос... Впрочем, нет - их голоса. Колесникова, Нечаева, Беспалых...
Голоса призраков - потому что в реальности ни Вадика, ни их не существовало. Я убедилась в этом благодаря единственной ценной вещи в квартире - своему ноутбуку. С помощью бывшего сокурсника бесцеремонно (и, слава богу, безнаказанно) покопалась в «недоступной информации»... Тщетно.
Уже на новой работе днями напролет пялясь в монитор, я «покадрово» вспоминала нашу жизнь с Вадиком, восстанавливала в памяти ускользнувшие мелочи, недосказанные фразы, случайно оброненные взгляды. Анализировала и заполняла бреши. А после нехотя тащилась домой в холодную тюрьму
Ожидания... Я, наверное, свихнулась, потому что каждый вечер в первую очередь лезла на антресоли.
Вот и сегодня открыла входную дверь, не снимая пальто, рассеянно погладила Фриду и в сапогах встала на табурет. На сей раз с твердым намерением со всем этим покончить. Взять «это», выйти из квартиры, пройти по набережной Москва-реки и выбросить к чертовой матери! Избавиться! Убить призрака! А там - будь что будет...
О Господи!.. Быть не может! Дождалась! Проклятого рыжего чемодана не было!
Значит, Вадик жив! Значит... У меня закружилась голова, предательски задрожали коленки. Сама не своя, я бросилась звонить отцу. Никак не удавалось набрать код и злосчастные семь цифр.
— Папа! Папочка! - шепотом залепетала я в трубку, как только услышала спокойное отцовское «алло». - Вадик все забрал! Нет, меня в это время вообще не было дома... Да, я тоже очень рада... Пока! До встречи!
Я сидела, ссутулившись, в темноте кухни и плакала, не веря, что все закончилось.
Он избавил меня от этого кошмара. Он был здесь, но не остался, будто знал, что я знаю... Или был кто-то по его поручению... Теперь все. Я в этом уверена! Все в прошлом...
Счастливым взглядом, то и дело смахивая слезы, я смотрела сквозь тюль в окно.
Долго смотрела. Долго...
Пока не почувствовала, что в квартире не одна... За спиной послышались шаги.
— С ума сойти можно, я проспал целый день, - на пороге появился Вадик.
Усталый, небритый и недовольный.
Прошел босиком к столу, бесцеремонно сделал пару жадных глотков из чайника, не утруждаясь промежуточной тарой, и будничным тоном сказал:
— Привет, Маринка! У нас есть что-нибудь пожрать?..
В одну секунду я поняла, что действовать надо внезапно, решительно и молниеносно - пока противник не ожидает атаки.
— Пожрать? Ну конечно! А потом потрахаться?! Как всегда... Да, любимый?
Вадик смотрел на меня так, как будто увидел впервые.
— Щас я постелю скатерть-самобранку, надену ботфорты-скороходы и приму позу «Услада супруга»! Размечтался!!!
— Спятила, что ли? - нахмурившись, он подался вперед.
Я тут же вскочила и метнулась к входной двери.
— Да что с тобой, истеричка? С катушек слетела?
— Немедленно выметайся отсюда! - я распахнула дверь и заголосила в открытый подъезд: - Возвращайся туда, где тебя кормили семь месяцев, а меня оставь в покое, понял?!
Как я и надеялась, Ерофеевна тут же оказалась на посту. В вечном байковом халате и с пустым мусорным ведром на пороге. Если раньше ее безграничное любопытство доводило меня до бешенства, то сегодня я готова была расцеловать бдительную бабульку в обе щеки. И даже медаль ей вручить - «За собирание и распространение сплетен»...
— Марина! Ты понимаешь, что если я уйду, то навсегда? - Вадик еще пребывал в уверенности, что мы говорим без свидетелей, и спокойно взывал к моему разуму из кухни.
— Добрый вечер, Инна Ерофеевна! - я улыбнулась старушке, старательно делавшей вид, что стояние с ведром на лестничной клетке - занятие для нее абсолютно естественное и заурядное. - Как поживаете? Все ли у вас в порядке?
Вадик ушел. Затолкал свое немногочисленное барахлишко в кулек, бросил на пол ключи и даже попытался хлопнуть дверью. Я придержала ее, обмениваясь с Ерофеевной молчаливыми взглядами, пока внизу не затихли его шаги. А после, сидя на кухне, долго истерически хохотала, вновь и вновь пересказывая Фриде недавно где-то вычитанный анекдот: «Запомните: безвыходных положений не бывает!Даже если вас съели, у вас все равно есть два выхода». Фрида согласно урчала у меня на коленях, а я рыдала от смеха.
Впервые за семь месяцев ощущала себя свободной, избавившись от Призрака. Не собираясь заводить себе нового... И стараясь не думать о, той (или о тех), кто окажется на моем месте. Рано или поздно. Призраки любят одиноких. С ними проще...