Авторы ставят серьезный вопрос: почему хорошие люди не могут договориться?
В ключевом эпизоде третьей части «Да, и» Деборе приходится отвечать перед студенческим «судом» в своей альма-матер, калифорнийском университете Беркли. Завирусившееся видео с фрагментами старых оскорбительных выступлений вряд ли поможет Деборе стать ведущей вечернего шоу — и таким образом закрыть гештальт, ведь когда-то, много-много лет назад, эта работа уже ускользнула от нее.
«Я не могу быть воук, у меня нет сил!» — кричит Дебора. «Ты стала богатой и знаменитой, благодаря своим шуткам. А у людей есть право расстраиваться из-за них», — пытается объяснять Ава. Она говорит, что вообще-то никакой «отмены» не существует, что все, кого якобы отменили, прекрасно продолжают снимать свои спешлы, собирать стадионы и жаловаться на жизнь (сразу вспоминаются отмены комиков в реальной жизни — Дэвид Шапелл, Эллен Дедженерес и Луи Си Кей продолжают работать и собирать залы).
Иногда достаточно просто извиниться, говорит Ава, тем более что сегодня Дебора бы так не пошутила. «Никогда, никогда не извиняйся за шутку», — чеканит Дебора невозможную сегодня максиму, которая позволила ей пошутить тысячи раз, плохо и хорошо, жестоко и вдохновляюще. В итоге Дебора соглашается встретиться со студентами, и они рассказывают, каково это — быть живым воплощением ее панчлайнов. Дебора терпеливо слушает, студенты ее старательно обвиняют. Но правда в том, что сил на этот бесконечный открытый процесс уже нет ни у кого, ни у обвиняемых, ни у обвинителей. Все друг от друга устали, вместо антагонизма — сплошное раздражение. Какие уж тут шутки.
«Хитрости» начинались как комедия о двух очень разных женщинах, готовых пожертвовать многим ради стоящей шутки. Ради нескольких слов, способных зачаровать сложную публику, ради неожиданного панчлайна, после которого по темноте огромного зала или маленького бара прокатится благодарный, целительный, объединяющий смех. И сериал все еще об этом. Но сейчас он в той же степени и про разобщение — про противоположности, которые, даже полюбив, не смогут друг друга понять. Про классовую, поколенческую, ценностную войну, которой нет конца. Про власть больших денег и большой славы, которая все спишет со счетов — хочешь, извиняйся, а хочешь, нет.
