Мы с Катей на кухне наделали пирогов и поставили их около теплой духовки расстаиваться.
— Мама, а она точно не того? — спросила меня дочь.
— Я не психиатр и сказать тебе точный диагноз не смогу. Но подселенцев в ней нет, и беса тоже.
— И чего ты ее тогда к нам домой привела?
— Радость моя, живем мы с тобой не в городе. Это там можно послать человека на хутор бабочек ловить, да и всегда приют в городе найти можно. А у нас тут остановиться можно только в церкви, да батюшку попросить о помощи. Но не каждый об этом знает, что Николай такой отзывчивый.
— Ну мы же не приют, — насупилась Катя.
— Совершенно верно, — кивнула я, — Но и на улице в такое время девочке делать нечего.
— Добрая ты у меня, — вздохнула дочь, — Кто-то котиков собирает, а ты вот…
— Ой, Катя, я как вспомню, как я мыкалась в деревне под дождем в грязи, так мне дурно становится, — махнула я рукой.
— Это когда? — удивленно спросила она.
— А я тебе не рассказывала разве? - удивилась я.
— Ну так, — пожала она плечами, — Что хозяева не приехали и ты купила совсем другой дом, вот этот.
— Ну да, только я торчала под дождем, в холоде, и никто меня в город не хотел везти. Я залезла в чужой дом, вот в этот, а только потом выяснила, что они его продают.
— Обалдеть, а ты мне этого не рассказывала. Ты у нас, оказывается, у нас домушница, - улыбнулась Катя.
— Я до сих пор помню это отчаяние, которое меня тогда накрыло. Поэтому таким бедолагам, которые не могут сами отсюда уехать, даю приют на ночь. А завтра мы девочку проводим на автобус или отправим в город с кем-нибудь из соседей.
— Мама, но она у нас в доме, а не в летней кухне, и она очень странная.
— Бывает, — пожала я плечами.
— Я ее опасаюсь.
Отправила расстоявшиеся пироги в духовку и стала все убирать на кухне. Домой пришел Славка и заглянул к нам.
— Это чем у нас так вкусно пахнет и чьи это берцы стоят в нашем коридоре? — спросил он.
— Не шуми, человек спит. Ты чего так поздно? — поинтересовалась я.
— Я же тебе говорил, что записался на борьбу в нашем клубе, — ответил он, — Не успеваю туда, если буду заходить домой после школы. Есть хочу, как из пушки. Еще запахи такие. А это что? Славка приоткрыл крышку у миски и заглянул внутрь.
— Это начинка, — ответила я.
— Капуста и яйцо? — потянул он носом, — Божественный аромат.
Мы с Катей рассмеялись, точно Слава оголодал, если ему капуста с яйцом аромат божественный.
— Можно я это поем? — спросил он.
— Ешь, это начинка осталась, — кивнула я, — Там еще макароны с мясом в холодильнике есть. Будешь?
— Угу, — кивнул он, запихивая в рот ложку с капустой. - И вот тот ваш пирог, что стоит в духовке.
— А что тут происходит? — спросила Ангелина, заходя на кухню и зевая.
Славка увидал ее, подавился и закашлялся.
— Вы кто такие и что делаете на моей кухне? И почему вы здесь все переставили? А это что за белый шкаф? — Она стала с изумлением все рассматривать.
Катя принялась хлопать по спине Славе.
— Это Ангелина, и у нее что-то с личностью, — сказала я, — А это мой сын Слава.
— Вы приехали снимать порчу? — спросила она нас, — Я не принимаю всех скопом. Кто-то один пусть останется, а остальные, пожалуйста, в коридор выйдите.
Славка так и остался стоять с ложкой в руках и таращился на нее во все глаза.
— Мама Агнета, я ее фото как-то видел у тебя на чердаке. Нет, вру, подожди. В шкафу книжка старая была, — он поставил миску с остатками начинки на стол и убежал в большую комнату.
Ангелина с удивлением посмотрела на него, потом на нас.
— Мама, по-моему, ей стало еще хуже, — шепнула Катя.
— Может, она ото сна еще отойти не может, — пожала я плечами. — Ангелинка, ты чай будешь? Скоро пирожки поспеют.
— А где ты печешь пирожки? — спросила она. — У тебя печка не топится.
— Слушай, мама, может, она эта, как ее, попаданка? Я книжки про них читала. Ну только она не из нашей эпохи попала в их, а наоборот, к нам оттуда, — сказала Катя.
— Так она до того, как к нам в дом попала, нормальная была. На голову ей ничего не падало, в аварии при нас не попадала, в коме тоже не находилась.
— А вдруг это все с ней во сне случилось? Раз в голове что-то перемкнула и старая душа к ней бахнулась в тело. Вот ее и плющит.
Ангелина нас особо не слушала, а ходила по кухне и все рассматривала и трогала. Переставила на подоконнике цветы, заглянула в холодильник, открыла духовку и охнула.
— Дверь закрой, а то пироги опадут, — сказала я.
— Что же вы с моим домом сделали? — запричитала она. — Все не так, как было. А может, у меня жар и я в бреду?
Она потрогала свой лоб.
— А может, это черти меня кружат. Точно, я, наверно, порчу кому-нибудь снимала, и меня черти-то и одурманили.
Девушка что-то забормотала себе под нос и начала прихлопывать и притопывать себе в такт, кружась на одном месте.
— Может, скорую вызвать? — спросила меня тихо Катя.
— И чего вы меня вызывали? — рядом появился Шелби и зевнул. — О, у вас тут представление.
— Сгинь, нечистый, сгинь, сгинь, — стала она махать на него руками.
Шелби понюхал себя, потом поднес ладонь ко рту и дыхнул и снова вдохнул запах.
— Да нет, чистый я, не воняю, — пожал он плечами.
— Я найду способ, как тебя изгнать, — топнула она ногой.
— Еще одна изгонительница, — хмыкнул Шелби. — Ладно, пошел я. Как у вас тут все наладится, так я загляну.
Он исчез, а Ангелина рухнула на стул.
— Ох и умаялась я, — покачала она головой. — Что-то ничего не выходит, и бесы так никуда и не исчезли.
— Ну куда мы отсюда исчезнем, — улыбнулась я. — Это наш дом теперь.
Славка ворвался в кухню.
— Вот нашел, нашел. Смотри, это же она и есть.
Он сунул мне в руки большую фотокарточку, которая, вероятнее всего, когда-то висела на стене.
— Это же она. Смотри, одно лицо, только на фото она постарше, — затараторил Славка.
Я повернула фото, с той стороны было написано: «Ангелина, 1907 год».
— Обалдеть, — только и смогла я произнести.
— Ты, малец, аккуратно со снимком. Я за карточку тогда такие деньги заплатила, — испуганно на него замахала руками Ангелина. — Зачем ты ее со стены снял?
— Надо ее заламинировать, что ли, чтобы она не рассыпалась окончательно. А что ты мне ее раньше не показал? — спросила я у Славки.
— Так она в книжке лежала. Ну лежит и пусть дальше себе лежит, — пожал он плечами.
— Тогда всё понятно, — я задумчиво посмотрела на нашу гостью. — Ангелина, на дворе двадцать первый век. Ты давно переродилась, и твоя душа вселилась в младенца, который вырос и стал прекрасной девушкой. Хватит блокировать свои новые воспоминания. Это тоже ты. Ты выросла и выучилась, правда, я не знаю на кого. Но ты уже не знахарка Ангелина, а просто девушка Ангелина. Это не твой дом, а мой, вернее наш.
— Не может быть такого, это меня черти кружат. Сейчас я вас выведу на чистую воду, — она схватила нож и тут на ее руку прыгнул Прошка. Расцарапал всю кисть и выбил нож. Царапины были довольно глубокими, так что из ранок сочилась кровь.
— Обалдеть, — только и сказал Славка.
— Мама, я тебе говорила, что она опасная, — испуганно произнесла Катя.
— Ой, ой, — заплакала Ангелина, увидев кровь.
Вдруг она закатила глаза и рухнула на пол.
— И чего с тобой делать? — вздохнула я.
— Папе сдать? — предложил Слава.
— Я даже не знаю, — пожала я плечами.
— Давайте ее свяжем, — сказала Катя.
— Убери все колющие и режущие предметы, — велела я.
— А ты иди топи печь в летней кухне. А я попробую ее привести в себя и обработаю ей руки.
— Вот ведь настоящая мачеха, — проворчал Славка. — И поесть не дала.
— Да какой тут поесть, — махнула я на него рукой. — Иди уже. Определим нашу попаданку в летнюю кухню, а потом придумаем, что с ней делать.
Славка ушел, а мы с Катей рассматривали нашу гостью, которая распласталась на полу.
Автор Потапова Евгения
