Никитична потихоньку приходила в себя, если бы она знала, что в подполье брали её запасы, да еще и продавали, она прибила бы всех одним махом. Ведь в подполе лежала продукция непродажная, которую сделала для себя и родственников, не разбавленная и с хорошего сырья. И бутылка там была большая, цена такой десятка, не меньше. Но пока она была в неведении, и это было даже хорошо для её здоровья, а то бы на поправку не пошла бы совсем.
Внук Васенька было ещё попытался в цветнике найти две бутылки, но все поиски были напрасны. Цветы помятые и засохшие были, а двух бутылок там не было. Васенька из последних сил надеялся, что бабушка без учета клала бутылки в подпол. Но это он делал зря, у скопидомистой Никитичны всё было посчитано и записано. И Васенька не догадывался о том, что над ним сейчас нависло. Какая туча, и как он из этого выберется, и чем все это закончится, было не понятно. А сейчас Васенька жил надеждой, а как говорится, надежда умирает последней.
Маша предложила деду отдать поросёнка обратно, на что дед так сильно замахал руками, что Маша отпустила эту тему.
- Маша, а может, мы его съедим? - спросил дед.
- Мы друзей не едим, - таков был Машин ответ.
Бабушка кормила поросёнка постоянно, а он ел все больше и больше. А молока на сыр было все меньше и меньше. Заказчики стали бунтовать. Они не привыкли долго ждать. Все деревенские привыкли есть с демидовским сыром лепешки домашние. И ничто не могло заменить сыр. Пробовали уже. Когда дед Аркадий предложил купить корову, то Маша предложила уехать в город навсегда, больше эта тема не поднималась. Маша так уставала, что падала замертво, а утром ее будили разного рода звуки, козы блеяли, цыплята пищали, собака лаяла, и когда она лежала и слушала их, это было ещё терпимо. Но когда дед, подоив коз, выводил на их пастбище, то поспать лишний час не удавалось. Маша вроде привыкла, но к каждодневной, постоянной работе привыкнуть городскому человеку трудно. Но Маша старалась из последних сил. Бабушка видела это и переживала, как бы не перетрудилась девочка.
Васенька с ужасом ждал ночь. Приготовил швабру, веник, две корзинки с огурцами. Был во всеоружии. Но цветы на грядке и в горшках на окнах упорно не замечал, ну мог понять молодой недоросль, что цветы надо полить. Он ходил мимо них, половину поломал на грядке вместе с Федотом, половину горшков уронил и разбил, когда орал в окно, точнее сквернословил, чтобы ушли и больше не приходили. Вообще, некогда уютное жильё Никитичны было похоже на полную разруху. Как никогда у деда Аркадия было, теперь случилось у Никитичны. Совершенно случайно была поломана дверца у югославской стенки, которую Никитична с трудом достала. Разбит хрусталь, тоже совершенно случайно. Сбиты все половики в ком, буквально, Васенька на костылях не мог спокойно ходить, запинался и падал, поэтому они сейчас комом лежат грязные в углу. И вообще Васенька привык только мусорить и пакостить, и чтобы за ним убирали. Он не привык один жить. Он не мог даже яичницу себе пожарить. А если резал хлеб, то обязательно резал себе пальчик, а то и два. И плакал, как девочка, плакал. И его жалели и давали то, что хотел молодой недоросль. Стало темнеть, Васенька стал напрягаться, силы у него уже кончились, ещё вчера, но надо было доказать родителям, что Васенька сможет без них и бабушки. Зашуршали кусты. Из кустов появилась голова Федота, улыбающаяся. У Васеньки случилось дежавю. Но Васенька спросил грозным голосом:
- Вспомнил, куда девал две бутылки слезы?
- Конечно, вспомнил, в долг взяли, обещались сегодня принести. Васенька, а ты, часом, не знаешь, почему слеза такая крепкая пошла? Жестко пьется и рубит сразу. Может, старая и пропащая. Раньше такого не было? - спросил, улыбаясь во весь рот, Федот.
- Не знаю и знать не хочу, я эту бурду не пью, мне зубы ещё нужны, - сказал Васенька.
- Причем здесь зубы, ну причём здесь зубы, я не понимаю. Зубы мне выбили в честной драке с трактористом Михой. Ты это в одну корзину не клади. Это другое. Ну че ты в самом деле злой такой. Никитична и то добрее была и даже просто так давала, — жалобно проговорил Федот. Про то, что ему первак давала Никитична, когда он уже трясся в обнимку с белой горячкой, он умно промолчал.
- Ладно, ладно, иди сюда, Федот, я сегодня тоже добрый, но только сегодня, ты сиди здесь ночь, пять бутылей я тебе дам, утром, чтобы было 15 рублей и 6 вчерашние, если не будет, головы тебе не сносить. А я тебе за это бутылку бесплатно дам. По рукам? - спросил Васенька.
Федот закивал головой, он согласился бы на любые условия, ему сильно хотелось выпить, а денег не было.
Васенька выдал под подпись пять бутылей, закрыл входную дверь и пошел спать. Раньше он ложился поздно, вставал поздно, спать не хотел. А сейчас, при изменившихся обстоятельствах, спать хотелось все время. Васенька сам не понимал, почему.
Утром проснувшись, он обнаружил Федота совершенно пьяного, но не заснувшего. Федот протянул Васеньке двадцать рублей в разных купюрах и пять копеек. Васенька точно помнил, он даже на руке записал, что должно быть двадцать один рубль. Но спорить с пьяным Федотом не стал. Выдал ему обещанный бутыль, и тот удалился, как мог, конечно, в основном ползком у Федота получалось.
А Федот замутил бизнес по-своему, он поднял цену на слезу, просил пятерку за бутыль, говоря, что другой градус, и бутыль был больше. Четыре он продал, одну не выдержал, чуть отпил. Потом ещё чуть, потом ещё... Когда очнулся, то продавать было нечего. Двум страждущим отказал, товар закончился. Собрав в общей сложности двадцать рублей, порылся в драных трико и нашел пять копеек. И утром все наличные вручил Васеньке.