- Егеря собираются! – негромко сказал Муса, оторвав глаз от прицела своей винтовки.
- Они пойдут в пещеру! – уверенно сказал Ваха. – Туда, где побывали ламы.
- Почему так думаешь? – спросил его Ризван. – Они с таким же успехом могут пойти и в шахту.
Ваха Османов отрицательно покачал головой.
- Нет, Ризван, они пойдут туда, откуда пришли ламы. И пришли с такими знаниями, что им пришлось заплатить за них своими жизнями. И мы пойдём туда, но только с южной стороны.
- Северный склон Кали – плохое место! – сказал Хасан и поёжился. - Все окрестные чабаны всегда знали, что не стоит гонять отары на пользующийся дурной славой склон, в котором, как разверстая пасть ушедшего под землю чудовища зияет бездонный колодец, без счета поглощающий оступившихся овец, коз и прочую скотину. Джин Горы не знает жалости!
- То есть, ты хочешь сказать, что там есть ещё и колодец? – удивился Ваха. – И местные жители давно знали о его существовании?
- Да! – Хасан поднял голову. – Бездонный колодец, метров пять в диаметре. Что здесь удивительного?
- Как же мы его не увидели? Ведь мы были у входа в пещеру!
- А как не видели его овцы, падающие в бездну? Как не видели его чабаны, улетевшие вслед за скотиной и пропавшие навсегда? В том-то и дело, что Джин Горы открывает его, когда голоден. Так говорил мой дед.
- Ты сам видел этот колодец? – Ваха пребывал в недоумении – как можно не заметить пятиметровый провал?
- Нет, не видел! Хотя был на склоне несколько раз с отарой.
- Значит, это очередная сказочка про белого бычка! – резюмировал Ваха.
- Хорошо! Пусть будет сказочка! – вдруг легко согласился Хасан. – Мы ведь не идём туда! Мы идём на южный склон…
Егеря вышли к Ледовому озеру, и Вернике дал знак остановиться. Он попросил у Каспера бинокль и долго разглядывал склон и озеро, переводя окуляры с одного объекта на другой.
- Думаю – это один из самых древних кратеров вулкана, - наконец сказал он. – Если не самый древний. За миллионы лет в нём, конечно, могли трансформироваться в мощный комок потоки вулканических энергий, сильнее которых нет ничего на нашей планете. И чем старше кратер по возрасту, тем мощнее его генератор! Сегодня мы, надеюсь, прикоснёмся к этой тайне из тайн!
- Не забывайте, доктор, ламы вышли из подземелья только через пять дней! – Каспер с сомнением покачал головой. – Уж не думаете ли вы, что пещера сразу же начнёт гостеприимно распахивать перед вами дверь за дверью?!
- Нет, что вы! Я не рассчитываю на лёгкую победу, я лишь констатирую, что мы идём в верном направлении.
Через час егеря были у площадки мегалитов…
Надев противогазы, они осторожно вошли в пещеру и метров двадцать шли по ровной площадке, уходящей постепенно вниз, в пропасть. Сюда дневной свет уже не проникал, и егеря достали из рюкзаков фонари. Включив мощные фонари, обнаружили… вырубленные в камне ступени, полустёршиеся от времени, которые уходили так далеко, что свет фонарей не достигал их конца.
Ефрейтор Витт размотал уже сто метров верёвки, и на этом запас её длины исчерпался, а конца лестнице всё ещё не было видно…
Витт забил в камень металлический костыль и закрепил на нём конец размотанного мотка. Он был опытным альпинистом и страховал группу, обозначая верёвкой пройденный путь. Затем он размотал второй моток и, накинув петлю на костыль, кивнул головой, давая знак, что можно идти дальше.
Каспер бросил взгляд на фосфоресцирующие стрелки часов – они находились под землёй уже больше часа…
Вскоре лестница, наконец, закончилась, и егеря вышли в огромный зал… Откуда-то сверху в зал проникал мягкий рассеянный свет, освещая подземную сказку. Здесь явно не было газа, и Витт первым сдёрнул с головы противогаз.
Каспер смотрел и не верил своим глазам. Со свода пещеры стекали каменные ручьи из блестящего, словно сотканного из лунного света, кварцита. Вверх, к свету тянули кружевные ветви деревья-сталагмиты, а им навстречу с огромной высоты устремлялись хрустальными балдахинами янтарные и молочно-белые сталактиты. А вокруг этого великолепия на дне пещеры буйно распускались гелектитовые цветы и выбрасывал пышные кисти "пещерный виноград", гроздья которого были сотканы из кварца и других, неизвестных Касперу минералов...
Его праздничный настрой оборвал доктор Вернике, орудовавший своими приборами.
- Итак, длина – двести метров, ширина – сто пятьдесят. Высота свода - до ста метров, - бурчал он себе под нос, делая пометки в блокноте.
- Это то, что вы искали? – спросил Каспер.
- Нет! Конечно же, нет! – Вернике развёл руками. – Думаю, это лишь промежуточный этап. Где-то должны быть ходы дальше, вглубь пещеры.
- Мы должны идти ещё глубже? И чем мы там будем дышать?
- А вы не обратили внимания на то, что здесь прекрасная вентиляция? Температура постоянная, судя по всему, в пределах восьми – девяти градусов, иначе, каким бы образом здесь сохранилось вот это? – Вернике указал пальцем на какую-то бесформенную массу метрах в двадцати справа от себя.
Каспер подошёл ближе и… увидел мумифицированные останки огромного пещерного медведя! Он подёргал себя ха ухо, чтобы убедиться, что не грезит…
- Вот это чудо! – произнёс он вслух.
- Чудес мы ещё не видели! - не согласился с ним Вернике. – Давайте искать спуск!
Проход обнаружил Витт. Огромная сосулька сталактита скрывала его от глаз: узкий коридор уходил очень круто вниз, а в боковых стенах были вырублены углубления, чтобы при спуске можно было упереться в них рукой…
Второй зал был не менее прекрасен, чем первый. Он же принёс и первые открытия. Егеря обнаружили вырубленные в стене просторные ниши, которые явно использовались, как загоны для скота. На полу сохранилась сенная труха, остатки шерсти, помет животных. Деревянные загородки, которыми запирались ниши, были настолько истлевшими, что рассыпались в пыль от одного прикосновения…
Но больше всего поразил Каспера древний водовод… Вдоль клетей для скота был вырублен жёлоб, шириной около полуметра, в который была отведена вода подземного ручья. Вода до сих пор текла по жёлобу неспешным потоком.
Вернике сделал замеры, что-то бормоча и чёркая блокнот.
- Быстрей, быстрей! – доктор оторвался, наконец, от своих расчётов. – Нужно идти ниже!
Каспер удивлённо посмотрел на него, но ничего не сказал.
Третий зал был кем-то расчищен и походил на мастерскую или завод по производству оружия и орудий труда. Здесь были вырубленные из камня кузнечные горны, плоские столы… В грудах тысячелетнего мусора, превратившегося в труху, егеря обнаружили куски медной руды и шлака, а затем выгребли позеленевшие от времени большую женскую заколку для волос (с ладонь величиной), и кинжал, похожий на скифский меч-акинак. Вернике вертел предметы перед глазами, восхищённо цокая языком.
- IV тысячелетие до нашей эры! – вынес он свой вердикт и сразу же утратил интерес к находкам, занявшись своими измерениями.
Каспер не пожелал расставаться с артефактами и сунул их в рюкзак.
- Смотрите, Каспер! – к нему подошёл доктор и раскрыл блокнот. – Первый зал – двести на сто пятьдесят! Второй зал – сто восемьдесят на сто двадцать! Третий зал – сто пятьдесят на сто! Вы видите?!
- Что я должен видеть? – удивлённо спросил Каспер. – Мне эти цифры абсолютно ни о чём не говорят!
- Ну как же?! – пришёл черед удивляться учёному – он не понимал, как можно не видеть очевидные вещи! – Это же размеры пройденных нами залов! Вы понимаете, о чём я?!
- Да, нет же, доктор! Я же сказал, что не понимаю!
- Мы – внутри пирамиды! – воскликнул Вернике. – Только уходит она вершиной не вверх, как в Египте, а вниз! Каждый новый уровень, который мы проходим, меньше предыдущего на определённую величину! То есть, мы приближаемся к вершине пирамиды, и в её вершине мы найдём то, что так долго и безуспешно искали тысячи и тысячи исследователей.
- И что это будет? – спросил Каспер без энтузиазма.
- Вход в Шамбалу!
- Ну, дай-то Бог! – устало промолвил Каспер и поднёс к глазам доктора часы. – Вы видите, доктор, который час? Двадцать один тридцать пять! Мы под землёй уже почти десять часов! Как вы думаете, людям нужен отдых?
- Господи, Каспер, ведь осталось совсем чуть-чуть! Давайте двигаться дальше!
- Доктор, вы в своём уме? – Каспер готов был сорваться. – Для того, чтобы пройти три уровня, мы затратили десять часов! Д-е-с-я-ть часов! Вы хотите идти ещё десять? Я – нет! Я нормальный человек, и потому нуждаюсь в отдыхе.
- Вы неисправимы! – с грустью произнёс учёный, сбрасывая с плеч рюкзак…
- Я не верю своим глазам! – воскликнул Вернике, встав у стены пещеры и освещая её лучом фонаря. – Я не верю!..
Каспер шагнул ближе и увидел на камне выбитые кем-то надписи. Не было никаких сомнений в том, что надписи сделаны рунами…
Вернике опустился на колени и, бросив фонарь, молитвенно сложил руки перед грудью.
- Умеющий читать Знаки понимает, - забормотал доктор, - что пробил час последней Битвы, и он сам находит меч Справедливости, сам отворяет им кровь и на своих белых одеждах пишет красным священные Руны Воина. И белый Орел падает с небес и садится ему на плечо, черный Волк выходит из лесов и ложится у его ног. Смерть умирает, завороженная взглядом Пробужденного, жизнь спешит прочь, опасаясь меча в руках вновь рожденного Стража Вечности. Уже распахнуты Врата, сквозь которые бесконечность Времен пройдут лишь те, кого пощадит меч Справедливости. Сатана и грешники Бога бросятся к Вратам, скользя по телам отвергнутых праведников. Блудницы прижмут к иссохшей груди убиенных младенцев. Руки, пробитые гвоздями, лягут на плечи палачей. Пепел сгоревших Писаний ослепит ищущих Истину. Ветер Сомнений сорвет рясы и вырвет из слабых рук иконы. Все золото мира растает, как воск, и потечет огненным Иорданом. Его жаркое дыхание расплавит кресты на груди взывающих к милосердию…
«Он совсем сошёл с ума!» - подумал Каспер и отошёл в сторону. Его пугало то, что говорил учёный, это было похоже на какие-то магические заклинания, и они заставляли сердце Каспера тревожно биться в груди… Он вдруг вспомнил слова покойного Герлаха, сказанные им за день до гибели: «…когда магия входит в жизнь, она не делает ее лучше или хуже. Она превращает ее в другую, тотально изменённую реальность. И приходится заново учиться жить в необратимо изменившемся мире. Ибо магия врывается в жизнь, как огненный смерч, сметая и круша все, что казалось привычным и вечным. Зачастую человек переживает этот момент, как смерть. Потому что мы привыкли считать смертью конец бытия в этом единственном из известных нам миров и не можем представить себе, что магия открывает и другие, неведомые нам доселе миры. Посвящение в магию, это не обряд смерти. Это - сама смерть!»
Егеря, ожидая Вернике, выключили фонари, и, плотная, вязкая темнота мгновенно обрушилась на них, придавив, припечатав их тела к холодным камням, на которые они уселись. И Каспер поймал себя на том, что вместе с почти физическим ощущением темноты к нему приходит неведомое ранее чувство полного, пугающе-безысходного одиночества...
Вернике закончил свои заклинания и медленно поднялся на ноги. Почувствовав его движение, поднялся Каспер.
Зажглись фонари егерей, и Каспер был поражен изменившимся обликом учёного. Может быть, тени, отбрасываемые мощными лучами, так повлияли на лицо Вернике, но оно стало вдруг таким, какие видел Каспер только на иллюстрациях к древним сагам – будто вырубленное из цельного куска камня, с резкими, мужественными чертами и горящим взглядом серо-голубых глаз.
- Что вы там прочли, доктор? – спросил Каспер, когда доктор подошёл к группе егерей.
- «Печальная жизнь теней придёт к концу, и солнце Жизни Вечной засияет праведным»! – тихо сказал доктор.
– Что это значит? – Каспер напрягся: что-то зловещее было в этих словах, ибо кто может считать себя праведником?
- Это значит, что мы приближаемся к Вратам…
- Не говорите загадками, доктор! Куда нас приведут ваши Врата? В Преисподнюю?! – напряжение не покидало Каспера.
- Не могу ручаться… - замялся доктор. – Туда, конечно, доступ открыт не всем…
- Да, что такое, в конце концов, эта ваша Шамбала?! – воскликнул Каспер. – У меня сложилось стойкое впечатление, что сначала доктор Герлах, а теперь вот вы, ведёте нас на погибель!
- Каспер, давайте дойдём до следующего уровня, и там устроим привал и поговорим, - усталым донельзя голосом произнёс Вернике. – Честное слово, я сейчас не в состоянии о чём-то разговаривать… Я прикоснулся к… Словом, всё обсудим на привале!
Дальнейший путь проходил, словно в каком-то кошмарном сне. Они долго шли тесным переходом, настолько тесным, что плечами приходилось «раздвигать» стены. Затем двигались по узкому карнизу, - справа монолитная стена, слева – ревущий где-то в глубине пещеры подземный поток. Тени на стенах пещеры дрожали, будто корчась от боли. Сознание Каспера, восприятие и даже чувства как бы метались между двумя мирами. В одном – всё то, что осталось где-то далеко наверху, и казавшееся сейчас чем-то призрачным и нереальным; в другом - промежуточный мир, в котором он пребывал в этот час. И этот мир казался ему могильным склепом, в котором души умерших трепетали от страха перед загадочностью непознанного. Отверженные, окутанные липкой промозглой тьмой, они стонали от ужаса и одиночества. Они стояли неподвижно, как изваяния… Но вблизи оказывались лишь карстовыми наростами на дне пещеры.
Вдруг в вязкий мрак этого промежуточного мира, нарушаемый лишь голубоватым свечением фонарей, ворвался какой-то низкий, тягучий звук. Каспер помнил этот звук, - его издавали ламы перед тем, как уйти в подземелье.
Ефрейтор Витт, шедший первым, внезапно остановился. Остальные вынуждены были пристраиваться ему в затылок.
- Что это такое?! – воскликнул Витт. – У меня сердце сейчас разорвётся от этого звука!
- Это – пение умерших душ! – внятно сказал Вернике. – Слушайте же голоса наших душ! Жизнь на Земле – это мир иллюзий, испытание, в котором мы очистимся и воспарим. Мы приближаемся к Вратам другого Мира! Скоро сотрется память о Жизни Земной, придет мир и избавление от страданий…
- Доктор, если вы немедленно не заткнётесь, я убью вас! – сказал Каспер, положив руку на кобуру пистолета. – Если вы ведёте нас на смерть, ни я, ни мои солдаты вам не попутчики!
- Успокойтесь, Каспер! – ответил доктор. – Я объясню вам, что есть «мы»… И тогда вам станет понятно то, о чём я только что сказал. Мы все являемся порождениями Духа. Мы подобны электрическим зарядам, которые наделены разумом. Эта жизнь дана нам в качестве испытания, а этот мир представляет собой Ад, в котором грубое физическое тело страдает и закаляется, а Дух очищается. Точно так же, как кукла приводится в действие нитями, которые находятся в руках у кукловода, наше тело посредством электрических полей связано с нашим Высшим, или Духом. Хороший кукловод…
- «Хороший кукловод» - это был покойный Герлах? А теперь вы, господин штурмбанфюрер? – перебил его Каспер, вовсе не настроенный сейчас на философский лад – звук выворачивал, рвал душу, в тесноте подземелья его невозможно было переносить физически.
- Повторяю, - Вернике невозможно было сбить с мысли. – Хороший кукловод может создать иллюзию того, что деревянные куклы живые, что они действуют по свой воле. И мы тоже, пока не узнаем многого, считаем, что наша жизнь ограничивается физическим телом. В неблагоприятной для Духа обстановке, каковой является наша жизнь на Земле, мы забываем о том, что нами управляет душа. Мы считаем, что обладаем свободой воли и ответственны лишь перед своей совестью. Это, - первая иллюзия, которой подвержены люди. Они верят, что физическое тело, то есть кукла, управляет собой само по себе!
- Достаточно, доктор! – вскричал Каспер. – Я не хочу больше вас слушать! Просто, если это в ваших силах, остановите это бесконечное мычание!
- Эх, Каспер, Каспер, - Вернике укоризненно покачал головой. – Поймите же, мы здесь для того, чтобы учиться. Мы пришли сюда, чтобы развить наш дух. Лишения и боль учат гораздо сильнее, чем доброта и сострадание.
- Доктор, мы – на войне, вы забыли?! – Каспер надвинулся на Вернике, что впрочем, совсем не испугало учёного. – Какое сострадание?! Какая доброта?! Мы пришли сюда убивать и делать всё, чтобы не быть убитыми!
- Так ведь войны и существуют для того, чтобы человек смог проявить отвагу на поле брани и, подобно железу в печи, закалиться и окрепнуть в огне сражений. Плоть не значит ничего, Каспер. Она - лишь недолговечная оболочка. Дух, Душа, - вот то единственное, что имеет значение! Нам кажется в нашей земной слепоте, что только плоть существует реально. Страх перед телесными страданиями затуманивает нашу перспективу и искажает суждения. Мы же должны быть готовыми действовать во благо Высшего. Да, Каспер, я в какой-то мере кукловод! Согласен! Но я, по возможности помогаю при этом другим. Ведь тот, кто слепо повинуется властным родителям, утяжеляет ношу как им, так и себе. Тот, кто слепо следует канонам религии, сам ограничивает свое развитие. И фюрер освободил нас от такой химеры, как религия!
Неожиданно звук начал постепенно затихать, удаляться… Егеря обессилено присели на камни, распахивая на груди анораки…
- Нам нужно идти! – воскликнул Вернике. – Сейчас не время отдыхать! Мы почти у цели!
- Подите вы к чертям собачьим с вашей целью! – вдруг зло произнёс ефрейтор Витт. – Если в ближайший час вас не пристрелит обер-лейтенант Каспер, это сделаю я!
- Не забывайтесь, ефрейтор, - медленно, сквозь зубы процедил Вернике.
- Ладно, успокойтесь оба! – приказал Каспер. – Мы дойдём до следующего зала и будем отдыхать. Дальше мы не пойдём, пока не придём в себя! И это не обсуждается!
Им потребовалось полтора часа, чтобы преодолеть крутой спуск с полустёртыми ступенями и ступить в подземный зал, - пятый по счёту уровень. Ни у кого не было сил осматриваться, и Каспер приказал отдыхать. Егеря зашуршали спальными мешками, разбрасывая их на камне.
Каспер спал плохо… Ему снилось, что он находится в каком-то каменном укрытии с очень толстыми стенами. Единственный вход был завален камнями. Он щупает руками стены и вдруг понимает, что замурован. Темнота была настолько густой, что давила на плечи и спину, пригибая к земле. Ни искорки света, ни слабого звука…В отчаянии он сел на пол и сразу же почувствовал, что мрак душит его, как будто облепляя мягкой сухой грязью. Время перестало существовать. Вскоре он начал слышать всё тот же звук, который производили ламы… Не в силах выносить его, он бился головой о стену, яростно пытаясь вырваться наружу. И вдруг его тесная клетка стала мелко вибрировать… Потом быстрей, ещё быстрей… И вскоре весь мир трясся и визжал, как сумасшедший. Он вскочил в испуге, думая, что его каменная могила вот-вот обрушится на него…
В панике он дёрнулся в отчаянном усилии… и проснулся. Сердце бешено молотило в груди, а всё тело покрывала липкая испарина. Ужас всё ещё сковывал его…
Расстегнув «молнию» на спальном мешке, он протянул руку, чтобы убедиться в том, что не спит, и нащупал стену. Гладкая поверхность каменных стен огрубела и превратилась в пористую лаву остывшего вулкана. Каспер сел, осматриваясь в призрачном свете пещеры. Его рука, которой он опирался о камень, вдруг провалилась в щель. Он взглянул на стену и волосы на его голове зашевелились: он увидел, как щель медленно расширяется, пропуская голову какого-то кошмарного чудовища. Она была так близко, что Каспер видел поры на коже чудовища. И вдруг голова исчезла, и из щели вдруг потянуло мертвящим холодом, и сквозь неё прорвался ветер с песком. Песчинки с ревом проносились мимо, но ни одна из них почему-то не задевала его. Они удалялись, но становились всё больше и больше размером, закручиваясь в невообразимую карусель. Они быстро увеличивались. Каспер утратил всякое представления о времени и пространстве, - он лежал среди звёзд, холодный и неподвижный, а галактики проносились мимо него и скрывались вдалеке. Наконец все галактики, все бесчисленные вселенные выстроились в какой-то порядок и… обрушились на него всей своей массой. «Конец!» — пронеслась туманная мысль… И тут он услышал голос… Голос гудел и разносился эхом по всей Вселенной, отскакивая от миров, отражаясь от стен его каменной гробницы… Он с болью раскрыл глаза и попытался их сфокусировать...
- Дитрих! Дитрих! – Витт тряс его за грудь, пытаясь разбудить. – Да проснись же, Дитрих!
- Слава Богу! – Каспер, наконец, проснулся… - Неужели это был сон?!
- Сон! Конечно же, сон! – сказал добродушно Витт. – Но орал ты так, что своды пещеры сотрясались…
Первый привал устроили у площадки Воинов Горы. Хасан подошёл к одному из них и, встав на колени, долго молился, прикасаясь лбом к каменному истукану. Никто из горцев не последовал его примеру…
Помолившись, Хасан присел у костра, разожжённого из пяти кусков сухого спирта. Перекусили подогретой тушёнкой и эрзац-кофе, который в кружке растворялся без остатка.
- Ваха, я не верю тебе! – вдруг без всякого повода заявил Хасан.
- Ты о чём это, дитя Эльбруса? – лениво процедил Ваха.
- О русских! Ты сказал, что мы – балкарцы и карачаевцы – потомки русских!
- Я так сказал? – удивился Ваха. – По-моему, я сказал совсем по-другому, упомянув, что и у славян есть предания, связанные с Алатырь-горой. Только и всего! А ты, видимо, сильно головой о камень стучал…
- Ты, значит, не знаешь наших преданий! А они ни о каких других народах, кроме наших, не упоминают!
Ваха улёгся на спину, забросив ноги в тяжёлых горных ботинках на свой рюкзак.
- Ну, что ж, рассказывай, пока отдыхаем! – сказал он.
- Дед мой Рустам рассказывал так. Наши люди пришли из-за Каспия. Они шли за солнцем, выверяя по нему свой путь. За спиной оставались города в пустыне, навсегда занесённые злыми песками, сотни лет служившие родиной народу Великого Джина. Сменялись поколения, уходили в Страну вечной тьмы старики, бог Тейри уносил в Верхний мир павших в битвах, злая колдунья Зурум, что воет по ночам от тоски и холода, воровала младенцев... А люди все шли и шли в свой путь за солнцем. Потому что, знали пророчество, передаваемое из поколения в поколение, которое гласило, что люди, поклоняющиеся Джину, обретут новую родину там, где из тела богини Фаризат вышла на свет последняя из семи дочерей – красавица Халау.
Навстречу им из Страны вечного снега шли другие люди, чьи волосы подобны инею на ветвях. И они знали, что войдут они в Страну лугов, где снег есть только на вершинах гор, и там круг их судьбы замкнется, - спадут оковы, сковавшие лоно их Богини Дэвини по воле злобного Карачая - Повелителя черной ночи, Лед соединится с Огнем, и от взрыва распахнется лоно красавицы из красавиц – Дарующей жизнь, и Жизнь соединиться с Вечностью, -- так говорил Хорс – Смотрящий на огонь, презревший меч ради пляски огня. Ему верили, потому что его устами с народом говорил сам Ходящий по Небу – Отец мудрых.
И увидели люди Гору.
Гора сверкала в лучах утреннего солнца, нежный розовый свет струился с ее покрытой снегом вершины. Сбылось пророчество Бога Хорса! Гора была прекрасна, и люди облегчённо вздохнули!
Но дорогу к Святой горе им преградили люди, чьи волосы были черны, как клинок, закаленный в крови раба.
Никто не хотел уступать, каждый народ считал Алтын Тау своей горой!
И тогда решили - пусть сразятся лучшие воины каждого народа. Заклад в таком споре – жизнь одного из них.
Белокурый Рорак, познавший магию рун боя на мечах, и черноволосый Шир, владеющий тайной парящего клинка, сошлись в смертельной схватке.
Они бросились друг на друга на рассвете, и солнце вошло в зенит, когда Рорак поднырнул под руку противника и из последних сил рванул меч вверх, вспоров спину Шира. Он взвалил Шира на спину, разорванные ребра врага раскрылись, как красные крылья птицы Трис, поедающей тела погибших без оружия в руках. С кровавой ношей на плечах Рорак закружился в танце, посвященному Ходящему по Небу, и кровь врага смешалась с кровью, хлещущей из ран белокурого Рорака. Но Шир, собрав последние силы, сорвал с груди медную бляху, разрубленную ударами меча, и вонзил ее острый край Рораку в горло.
Крик победы, сотрясавший горы, захлебнулся в алой крови. Оба замертво рухнули на землю.
И в этот миг орел, парящий высоко в небе, затмил крыльями солнце, и на бесконечное мгновенье в ущелье, где застыли напротив друг друга Белокурые и Черноволосые, поклоняющиеся Великому Джину, обрушилась мгла.
- Знак! Знак! Великий Тейри подал нам знак! - закричала безумная Зурум, тыча скрюченным пальцем в небо. - Бог больше не хочет крови!
Она растолкала белокурых воинов и, выбежав вперед, сорвала с головы платок, швырнув его на землю.
Ледяной ветер ветер растрепал седые космы Зурум, но не смог остудить огонь священного безумия, полыхавший в ее глазах.
И ей поверили Белокурые, знавшие, что бог Тейри говорит со своим народом устами безумной колдуньи. И Черноволосые, с детских лет привыкшие слушать её Пророчества, поверили ей. Потому что нельзя не верить тому, кто безоружным призывает к миру.
И в этот миг раскололась Алтын-Гора, явив людям две вершины, которые были прекрасны, как груди Дэвини.
Так Гора, дающая всему живому Молоко Неба, стала общим достоянием!
Кровью воинов, погибших в священном поединке, синевой неба и крыльями орла, поклялись люди Снега и люди Камня, что не будет между ними вражды, пока жив последний в их роду. Краской, приготовленной из толченого камня, желтого, как глаза волчицы, и из камня красного, как кровь на снегу, и из камня белого, что ярче звезд, на стенах пещеры, из которой в любую погоду видна Белая гора, написали они священными знаками, подаренными людям Ходящим по Небу – Отцом Мудрых, что смерть и бесчестие ждет того, кто прольет человеческую кровь в этом святом месте, где Молоко Небес стекает на землю, чтобы напоить всех, кто рожден под этим небом.
Ваха долго молчал, и Хасан уже начал ёрзать на камне, проявляя нетерпение…
- А теперь послушай меня, дитя Эльбруса! – сказал Ваха и сел, охватив руками колени. – Сам ты, рассказывая свою легенду, разве не понял, о каких народах ты говоришь?
- О балкарцах и карачаевцах! – уверенно промолвил Хасан. – О каких же ещё?!
Ваха расхохотался…
- По-твоему, люди Страны вечного снега, чьи волосы подобны инею на ветвях, - это карачаевцы?!
- Конечно! – гордо произнёс Хасан.
- А много ли ты видел белокурых карачаевцев, а, Хасан?! Так вот, уважаемый, твои Белокурые - это славяне! Не перебивай! Богиня Дэвини – это древнеславянская Девана - богиня охоты, жена бога лесов Святобора. Девану древние славяне представляли в облике красавицы. Дальше, кажется, злой Карачай? Так вот, это – славянский Карачун - божество смерти, подземный бог повелевающий морозами, злой дух. Кто там у тебя дальше по ходу пьесы? Ах, да! Хорс! Великий и могучий! Славянский Бог Солнца! И, наконец, Ходящий по Небу – Отец Мудрых… Это - сын Рода Бог Сварог - Отец Небесный. «Сварог», мой дорогой горский брат, переводится как «ходящий по небу»… Вот и думай теперь, чей ты брат по крови! А, погоди! Бесстрашный воин Рорак – по славянски – Сокол!
- Да пошёл ты! – окрысился Хасан.
- Это всё… точно? - осторожно спросил Ризван.
- Зайди в любую библиотеку и проверь! – жёстко сказал Ваха. - А ты, Хасан, придержи язык! Умей проигрывать достойно!
Ризван расхохотался, разрядив обстановку.
- Ты ещё чего?! – грозно спросил его Ваха.
- У нас… в Урус-Мартане… в библиотеке всего пятьдесят книг! – Ризван утирал выступившие от смеха слёзы. – Сочинения товарища Ленина, Сталина и Кагановича! Не думаю, чтобы кто-то из них отличился знанием славянских богов!
Ваха скупо улыбнулся…
- М-м-да… Об этом я как-то не подумал… Ладно, Хасан, не рви душу! Откуда ты мог знать о славянских богах?.. Ну, что, выходим?!
У входа в пещерный город разбили лагерь. Со слов Хасана там нечего было смотреть, ибо чабаны раньше «ныряли» в пещеры неоднократно и давно уже вынесли оттуда всё ценное.
- Но что-то же там тибетские монахи нашли?! – воскликнул Ваха. – Не забывай, - их не было почти пять суток!
Хасан надолго задумался…
- Хасан, - вкрадчивым голосом произнёс Ризван. – Ну же, давай, не томи душу! Ты же что-то знаешь, змей! Говори!
- Знаю, - скрепя сердце, признался Хасан. – Но предупреждаю сразу, я туда не пойду!
- Не пойдешь! – сказал Ваха. - Мы пойдём без тебя! Ты останешься охранять радиста и рацию… Итак, что там есть такого магического, что могло задержать монахов на пять суток?
Хасан снова ушёл в себя…
- Вам бы я тоже советовал не соваться туда… - неуверенно произнёс он, искоса взглянув на Ваху. – Ещё никто не возвращался оттуда в здравом рассудке! Ни с той, северной стороны, ни с этой!
- Да, говори же, чёрт бы тебя побрал! – гаркнул Ваха.
- Там есть Чёрный Камень! – выпалил Хасан. – Он в самой глубине пещеры. Чтобы добраться до него, вам нужно будет пройти несколько ярусов подземелий. Вы начнёте сходить с ума уже на середине спуска…
- Ты был там?
- Нет, до самого Камня я не дошёл. Я вернулся. Когда меня начали душить кошмары. Дошёл мой старший брат Ахмет!
- И что? Он жив?
- Он… был жив, когда вышел… Через неделю… Его случайно обнаружил наряд конной милиции, который всё еще не прекращал поиски. Седовласый, с мертвенно-бледным лицом, с искусанными в кровь губами, он выполз из какой-то боковой штольни, о которой никто не знал… В руках Ахмет сжимал небольшую фигурку из камня, которую ни за что не хотел отдавать. Он постоянно что-то фанатично шептал, но понять его было невозможно…
- Ну, дальше, дальше!
- Брат умер через месяц от неизвестной болезни… Просто перестал есть, пить воду. Мы кормили его насильно! Но это не помогло…
- Он пошёл туда один?
- Их было шестеро! Кроме брата, не вышел никто!..
- А фигурка из камня? Что сталось с ней? – видно было, что рассказ Хасана не оставил Ваху равнодушным.
- Отец запретил даже прикасаться к ней! Он нашёл её под подушкой у брата уже после его смерти. Отец взял её кузнечными клещами, чтобы не трогать руками, и выбросил где-то за селением…
- Что вам снилось, Каспер? – спросил Вернике, уже заканчивая паковать свой рюкзак. – Вы так кричали, что разбудили всех мёртвых в пещерах!
- Я бы посмотрел на вас, если бы вам приснилось, что вы в каменной клетке, которая вдруг начинает вибрировать всё сильней и сильней, а вскоре весь мир уже трясётся и визжит, как сумасшедший. Этот звук – пение душ, как вы его назвали, просто доконал меня… У меня до сих пор стоит звон в ушах.
Учёный затянул ремни рюкзака и внимательно посмотрел на Каспера.
- Весь окружающий нас мир мы ощущаем посредством вибраций, Каспер, - сказал он. – Возьмём самую низкую вибрацию, известную человеку, - и это будет вибрация твердого материала! Например, камня! Ты прикасаешься к нему, и он препятствует движению пальца, в то же время все его молекулы вибрируют! Ты можешь двинуться вверх, к более высоким вибрациям, и сможешь слышать вибрацию, известную как звук. Ты можешь пойти еще выше, и твои глаза смогут воспринимать вибрацию, известную как свет. Вы во сне увидели реальную картину Мира, только и всего!
- Да, но как эта картина попала в мой мозг? – раздражённо спросил Каспер. – Я ведь ни о чём подобном даже не думал!.. Теперь ещё вот этот звон в ушах… Он ведь появился после моего сна!
- Я вам попытаюсь объяснить, но прошу, не воспринимайте моё объяснение в штыки. Не всё то, что непонятно лично вам, является бредом сумасшедшего, поверьте. Так вот, каждая молекула, она, словно каждая маленькая солнечная система окружена электрическим зарядом. Правда, это электричество более тонкой структуры, чем то, которое люди вырабатывают при помощи машин. Как у Земли, так и у любой, даже самой маленькой частички есть свое «полярное сияние». Поэтому призрак, находясь слишком близко от нас, вызывает в нашем электрическом поле легкий шок, скажем, «короткое замыкание»… Его-то вы сейчас и ощущаете как звон в ушах.
- Как-кой призрак, доктор?! – Каспер заикнулся от недоумения. – Вы о чём вообще говорите?
- Мы – в царстве Мёртвых, Каспер, - на полном серьёзе пояснил Вернике. – Нас окружают их души, а это ничто иное, как их рассеянные молекулы, принадлежавшие когда-то телу умершего. Когда человек умирает, его рассеянные молекулы продолжают жить, складываясь иногда в его прежний образ. Вот их-то мы и называем «призраками».
- Значит, призраки, которых иногда видят люди, это по-вашему, молекулы мёртвого человека, облачённые в его электрическое поле, «полярное сияние»? То есть, если уж совсем по-простому, призрак – это электричество?! – Каспер присел на рюкзак с широко распахнутыми глазами. – Вы, доктор, несёте бред!
- Да, непосвящённому человеку мои слова могут показаться бредом, согласен. Но ведь уже созданы и испытываются приборы для записи электрических волн мозга. Ещё в 1882 году русский учёный Иван Сеченов опубликовал работу «Гальванические явления на продолговатом мозгу лягушки», в которой впервые был установлен факт наличия ритмической электрической активности мозга… С этим ведь вы не будете спорить?
- Ладно, с этим не буду! – вдруг согласился Каспер. – Но вот с остальными вашими посылами…
- Послушайте, Каспер, люди часто воображают, что являются самыми превосходными существами, когда-либо появлявшимися в этой великой Вселенной. На самом деле люди являются только одной из форм жизни, и при этом не самой высшей формой! Именно поэтому они отрицают всё, что в их, лично их голове не укладывается. А между тем, человеческий мозг весьма походит на радио. Чтобы руководить частичками своей сущности, человеку от Высшего дан радиоприбор - его мозг. Намереваясь что-либо сделать, человек поворачивает ручку настройки, и по определенным нервам начинает течь ток. Ток возбуждает мышцы, а те совершают нужное действие. Точно так же, когда человек думает, его мозг излучает сигналы. Только в более высокой части спектра. Что здесь такого непонятного, что вызывает ваше крайнее небрежение к моим посылам?!
- Всё это чрезвычайно интересно, доктор, но может быть, мы всё-таки отправимся в путь, если сегодня хотим завершить наши исследования! – прервал учёного Каспер, забрасывая на плечи рюкзак.
И они снова отправились в дорогу по извилистым ходам, ведущим группу в неизвестность.
Нижний уровень оказался самым небольшим по размерам. Даже визуально он не превышал двухсот пятидесяти квадратных метров. Но поражал при этом абсолютно ровными гранями своих ребёр, - создавалось впечатление, что их размечали с помощью совершенных измерительных приборов...
Вернике произвёл замеры и подтвердил то, что было видно и невооружённым глазом: размеры зала – пятьдесят на пятьдесят метров. Все углы – ровно по девяносто градусов – абсолютный квадрат.
Ровно по центу зала с севера на юг протекала подземная река, образуя ровное, почти круглой формы озеро, на которое падал сверху рассеянный, зеленоватый свет, делая поверхность озера изумрудно-зелёной. На северном берегу озера, метрах в пяти от него лежал огромный камень чёрного цвета, испускающий какую-то странную ауру вокруг себя.
Каспер шагнул к камню, но Вернике удержал его за рукав.
- Подождите, пока я не замеряю поля вокруг него! – предостерегающе сказал он.
Каспер пристально посмотрел на озеро, по поверхности которого пробежала вдруг какая-то лёгкая рябь, и невольно поёжился: медленно, почти неуловимо, в темноте перед ним образовалось туманное свечение. Вначале это были лишь слабые отблески розовато-голубого оттенка, как будто под его пристальным взглядом материализовывался призрак. Светящийся туман расползался, становясь все ярче.
Поражённый Каспер оглянулся и увидел Витта. Ефрейтор стоял с раскрытым ртом, заворожено глядя на озеро. Лишь Вернике, склонившийся у камня со своими приборами, казалось, не замечал того, что видели другие.
Свет, прямо на глазах ошеломлённых егерей, втягивался сам в себя, свиваясь в причудливые кольца, то тускнея, то становясь ярче, и наконец, застыл в форме сферы. У Каспера в голове застучали многочисленные молоточки, рождая странное и необъяснимое чувство присутствия. Все пятеро егерей упали на пол пещеры, буквально лишившись чувств. Каспер ощутил в мозгу стороннее вмешательство, как если бы внезапно ожившие ламы-тибетцы решили каким-то образом пообщаться с ним. Затем ощущение изменилось и стало столь же отчетливым, как речь.
«Запомни, Каспер, в Мире никогда не было и не будет всеобщего благоденствия, - говорил кто-то глухим голосом, но так отчётливо, что Каспер слышал каждое слово, - Политики всегда воевали против политиков. Мир был разрозненным лагерем, в котором каждая сторона домогалась чужой земли и чужой крови. Страх и подозрительность сопровождали жизнь обычного человека. Священники всех Земных религий непрестанно твердили, что только к ним благосклонны Боги и проповедовали свой собственный способ спасения. Убийство врага - священная обязанность каждого верующего, учили приверженцы каждой религии. И тут же утверждали, что все люди на Земле – братья!»
Каспер попытался приподняться, но странная, непреодолимая сила придавила его к камням…
«Повсюду происходили сражения во славу той или иной религии, и большую часть жертв в них составляло мирное население. Военные под прикрытием защитной брони всегда оказывались в большей безопасности. Старикам, женщинам, детям - тем, кто не мог сражаться, приходилось страдать. Но теперь смысл и цели войн меняются. Главной целю становятся рынки сбыта и дешёвая рабочая сила. Тебе суждено будет увидеть ученых, создающих в своих лабораториях всё более и более смертоносное оружие, более мощные бомбы и ракеты, чтобы сбросить их на головы врагов. Вместо того, чтобы работать над созданием радиоактивного источника энергии, инертного, не причиняющего вреда человеку, и активного, имеющего способность светить до конца самого Времени.»
Каспер ценой неимоверного усилия воли и физических сил смог чуть приподнять голову и увидел лежащих без сознания егерей. Вернике он не видел…
«То, что ты видишь перед собой – источник такой энергии, - продолжал Голос. - Он может дать жизнь, но может и отнять её! Всё зависит от того, в чьи руки попадёт его Сила, того, кто сможет распорядиться ею. А теперь встань, Каспер! И смотри!»
Каспер с большим трудом поднялся на ноги и встал перед сферой.
Он, словно на экране кинохроники увидел океаны с огромными кораблями, которые будто плавающие города, плавно двигались от одного берега к другому. В небе проплывали большие воздушные машины, которых он никогда не видел, и каждая из которых была вдвое, втрое больше самого большого самолёта Люфтваффе. Они могли зависать неподвижно, могли срываться с места, развивая безумную скорость. По ровным как поверхность стола дорогам двигались странные приземистые автомобили. Над широкими реками протянулись огромные мосты, висящие на тонких, как нити, тросах. Внезапно в небе появилась яркая вспышка, и один из самых больших мостов на его глазах превратился в груду беспорядочно спутанных балок, бетонных блоков и проводов. Город мгновенно исчез в непроглядном дыму. Каспер смотрел и видел, как над руинами вырастает странное, пугающе-красное облако, закручивающееся сверху пылью и пеплом, грубо напоминающее по форме гриб высотою в несколько миль…
Но, как оказалось, это был ещё не конец фильма… Внезапно синеву неба прочертили белые полосы дыма. Небеса покраснели. Весь Мир задрожал и затрясся. Ночь упала на землю. Черные тучи, разрезаемые ярким пламенем, окутали весь земной шар. Города, охваченные пламенем, исчезали на глазах. Море яростно накинулось на сушу. Сметая все на своем пути, гигантская волна, выше самого высокого здания, прокатилась с ревом, неся на гребне обломки умирающей цивилизации. Земля вздрогнула и забилась в агонии. Разверзлись глубокие ущелья, в которые рухнули самые высокие горы. Как ветви ивы во время грозы, горы клонились и тонули в морских глубинах. Суша вырастала из вод и становилась горами. Лицо мира менялось в бесконечном движении. Планета застыла, прекратила вращение и… вдруг двинулась вспять. Вспыхнувшие леса в мгновение ока рассыпались серым пеплом. Земная поверхность была безлюдна, растерзана и обуглена. В глубоких пещерах и лавовых тоннелях потухших вулканов толпились, бессвязно лепеча, разрозненные группы земных обитателей, оглушенные безумием катастрофы. С почерневшего неба сыпалось беловатое вещество, сладкое на вкус — и единственное, что поддерживало жизнь…
Сфера медленно колыхнулась раз, другой… и бесшумно растаяла, растеклась мелкими брызгами над озером…
- Та-ак, - протянул Ваха. – Начинаются загадки… Ну-ка, Хасан, давай теперь о камне! Подробно! Всё, что ты о нём знаешь.
- Ну, старики говорили, что Чёрный Камень кода-то очень давно упал с неба. И лежал он поначалу сверху. Помнишь, я говорил о колодце у северного входа в пещеры? Вот на том самом месте он и лежал. Трава вокруг него никогда не росла, жухла и выгорала еще по весне. Даже зимой – всё вокруг покрыто снегом, а снег вокруг Камня не ложился. Так и стоял черный плоский валун, окруженный черным кольцом выжженных камней поменьше. Была в нем особая сила, тайный невидимый огонь, не подпускающий к себе все живое. Говорили чабаны, что если оставить на нём на ночь только что забитого барана, то потом мясо не протухнет месяц, хоть в погребе его держи, хоть оставляй на солнцепеке. Но охотников до таких забав среди местных мало находилось.
Потом про Камень пошла молва среди горцев. Камень стали почитать чудотворным. Сила, живущая в нём, была страшной. Могла подарить жизнь, могла отнять. Но и то, и другое происходило без боли - Камень не мучил и не карал. Но! Подойти к нему мог не всякий: кого-то Камень подпускал к себе, кого-то отталкивал. Единственные, кого он подпускал к себе всегда, были малые дети, которых приносили матери. Тем отказа не было никогда! Малыша ложили по центру камня, помеченному углублением в виде креста, и через день малыш прекращал кричать и начинал улыбаться…. А хворь его сама собой уходила…
Потом на Кавказе стали насаждать христианство. И монахи-христиане решили, что Камень – языческий идол, и его нужно убрать со склона. И пришло их человек пятьдесят с кольями и лопатами. Подкопав Камень, они заложили под него колья и дружно навалились на них. Тысячепудовая громадина скатилась по склону и рухнула у подножия Кали. Но на этом чудеса не кончились. Спустя десяток лет чабаны стали шептаться, что Камень ползет по склону. Мало кто верил, пока однажды не нашли Чёрный Камень посредине склона. А в 1905 году, дед говорил, что перед русско-японской войной вполз Камень на своё место и улёгся там, как патрон в обойму. Сам собой. Тянула его, значит, к прежнему месту неведомая сила. А в 1918-м, когда на Кавказ пришла революция, Камень вдруг начал испускать искры. Старики, которые в тот момент были неподалеку с отарой, говорили, что Камень затрясся, заискрил, окутался вдруг чёрным дымом, и… исчез. Когда подошли они к тому месту, где стоял Камень, увидели только провал в скале, из которого всё ещё поднимался дымок. Вот с того дня и лежит он глубоко внизу, скрытый от людских глаз. И больше никого к себе не подпускает… А ещё старики говорили, что когда-то Камень решит вновь вернуться на своё старое место… И вот, когда он снова вползет на вершину, тут и наступит Конец Света…
Горцы сидели молча, каждый по-своему переваривая услышанное…
- Сегодня войдём только на рекогносцировку, – наконец сказал Ваха. – Осмотримся на верхнем ярусе и выйдем. Я не хочу рисковать нашими жизнями!
- Вам достаточно будет и этого, чтобы никогда больше не войти внутрь пещеры! – сказал Хасан.
В 16:00 Ваха первым вошёл под низкий свод и остановился, оглядываясь. Ризвану он приказал записывать всё, что они будут видеть по мере передвижения.
- Пиши, Ризван! – сказал Ваха. - Воздух чистый с явным запахом озона. Здесь действует природная вентиляция. Циркуляция воздуха едва заметна, а озон образуется в результате ионизации воздуха стронцием, который входит в состав кристаллов гипса. Приточно-вытяжная вентиляция. Идём дальше…
- Откуда ты зна…
- Я физик, Ризван! Ты забыл?
Горцы прошли ещё метров двести, и Ваха снова остановился…
- Вы слышите э т о?! – спросил он, и голос его дрожал…
Муса и Ризван услышали странные звуки, похожие на дробь большого количества молоточков по большому барабану и доносившиеся с юго-запада. Испытывая невольный страх, они не решились ввиду приближающейся ночи отправиться дальше, а утром решили повторить попытку.
И, только повернув назад, они наткнулись на первые человеческие скелеты… Их было десятка полтора… Скелеты лежали на полу пещеры, были прислонены у стен и даже подвешены к стенам и потолку. Все скелеты были очень старые, если не сказать - древние. Но... черепа всех мертвецов были проломлены…
Среди ночи Ваха подскочил, словно ужаленный: ему снова послышался дробный лязг, теперь гораздо ближе. Сейчас у него уже не было сомнений, откуда он доносится. Горцы, люди неробкие, да и к тому же достаточно хорошо вооруженные, провели бессонную ночь. Лишь ранним утром Ваха, Ризван и Муса отправились к пещере.
Всё здесь оставалось по-прежнему, не было никаких следов чьего-либо ночного пребывания.
Пройдя верхний уровень, горцы нашли проход и по ступеням начали спуск на нижние ярусы. Вскоре вышли в большой зал, залитый светом, струящимся откуда-то сверху, и… остолбенели!
Посреди зала возвышался огромный каменный куб, высеченный из гранитной глыбы и тщательно отполированный. На плоской вершине куба возлежал череп пещерного медведя, поражающий своими размерами. А вокруг… лежали, сидели, стояли человеческие скелеты. Их было так много, что не было смысла даже пытаться их сосчитать.
Достаточно было поверхностного взгляда на скелеты, чтобы убедиться в том, что они стоят сами по себе, без всякого внешнего воздействия… Да и сидели они в самых непринуждённых позах, будто сами по себе присели отдохнуть…
- Они что, передвигаются как хотят? – тихо спросил Ризван.
- Похоже на то! – угрюмо буркнул Ваха. – Ты же видишь, они стоят…
- Ходячие скелеты? – хохотнул каким-то истерическим смешком Муса.
- Ну, пока мы этого не видели! – сказал Ваха. – И слава Аллаху!
- Что-то у меня нет никакого желания идти дальше! – Ризван взял свой автомат наизготовку… - Ваха, давай вернёмся!
- Идём обратно! – приказал Ваха.
Но сколько не искали они проход, по которому спустились на этот уровень, везде натыкались на сплошные стены. Чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что приближается ночь, которую им придётся провести в этом зале, переполненном эманациями ужаса убиваемых здесь когда-то людей.
Свет, исходящий сверху, постепенно мерк, а фонари были теперь лишней обузой, ибо все батареи оказались разряженными…
Обессиленные горцы присели в самом тёмном углу… Все трое были близки к умопомешательству.
Скоро стало совсем темно, и снова послышался всё тот же дробный звук. Никто уже не сомневался, так могут стучать только кости. Кто-то ночью перетаскивает мертвецов? Зачем, с какой целью?..
Первым не выдержал адской пытка Муса. Он вскочил на ноги и разрядил магазин своей винтовки в направлении звука… Внезапно стало тихо… Так тихо, что слышно было, как где-то вдалеке бьёт по камню капель…
- Нужно каждому найти какое-то укрытие! – шёпотом произнёс Ваха. – Спрятаться под камнями…
Горцы расползлись в поисках укрытий.
Тишина убаюкивала, и вскоре Ваха задремал…
Когда он вскинул голову, в пещере было светло… Он выкарабкался из своего тесного укрытия, немало подивившись, как он смог вообще вбить своё тело в столь тесную каменную нору, и встал на ноги…
С первого взгляда было ясно, что скелеты ночью двигались… Они стояли и лежали совсем не так, как это было при первой встрече с ними! От ужаса у Вахи всё внутри похолодело: на костях рук и на челюстях некоторых скелетов он увидел свежую запёкшуюся кровь.
Ваха кинулся искать своих товарищей…
Он нащёл их… В кровавой луже… Тела Мусы и Ризвана были самым изуверским образом раздавлены, а черепа пробиты каким-то тупым предметом.
Как Ваха смог выбраться из пещеры, он не смог бы объяснить и сам себе. У него возник какой-то провал в памяти, и в течение этого провала он не помнил себя.
Он очнулся от жуткого сна, в котором пребывал, только увидев над собой звёздное небо. Сориентировавшись на местности, Ваха отправился к лагерю, предвкушая горячий кофе и тепло костра…
Ваха нашёл своих товарищей там же, где их оставил… Хасан Эльмурзаев и Хасан Узденов были убиты тем же зверским способом, что и другие – их головы были раздавлены…
Ваха упал на колени и, высоко закинув голову, взвыл по-волчьи…
Ваха долго сидел, опустив голову… То, что случилось, не укладывалось в сознании, это было настолько нелепо, что разрушало все мировые связи, рвало веками сложившиеся представления о жизни и смерти. Он не видел в бессмысленном убийстве своих товарищей ничего, кроме яростной, безумной жажды убийства, исходящей от Неизведанного. И это было страшней всего…
Когда забрезжил рассвет, Ваха уже знал, что будет делать… Он сжёг свои документы на имя полковника Вермахта Османа Губе, оставив документы обер-лейтенанта Вальтера Краузе – это было его настоящее имя, данное ему при рождении, а не присвоенное в качестве оперативного псевдонима во время службы в Абвере. Ваха – теперь Вальтер, сорвал с кепи эмблему батальона «Бергманн» и забросил её в кусты.
Вальтер Краузе потерял свой рюкзак в пещерах, но не решился воспользоваться рюкзаком кого-то из погибших товарищей, - он вообще не хотел ничего брать с этого проклятого места.
Оттащив тела собратьев подальше от мрачного зева пещеры, Краузе нашёл довольно глубокую расщелину и осторожно опустил туда оба тела. Сверху бросил их оружие и рюкзаки. Забросав расщелину камнями, он утёр пот со лба и, надвинув на глаза кепи, отправился вниз, на равнину.
Он миновал аэродром, сплюнув в сторону «взлётки», по которой ходил урод Гитлер, и спустился на плато Ирахитсырт. Шёл Краузе быстро, намереваясь за день пройти урочище Джилы-Су и выйти в предгорья.
Тропа вилась серпантином по каменистой осыпи. Преодолев перевал, Краузе вышел к речушкам Мукал и Мкяра, которые перешёл вброд. Далее его путь лежит вдоль реки Кыртык. Краузе рассчитывал выйти к вечеру к древним развалинам какого-то средневекового сооружения и там заночевать. Величественная громада Эльбруса оставалась далеко за его спиной, и Краузе остановился, чтобы в последний раз взглянуть на неё – он никогда в жизни не решился бы снова посетить эти места…
Краузе вышел к развалинам в сумерках и стал искать подходящее место для ночлега. Он ходил по серым в сумерках руинам, выискивая хоть какой-то уголок, накрытый подобием крыши. И вдруг услышал ржание лошади…
Он пошёл на звук и увидел отсвет костра в развалинах. Снова заржала лошадь, предупреждая хозяев об опасности.
Из развалин вышел красноармеец с винтовкой наизготовку. Он шагнул в темноту, ничего не видя со света…
- Кто здесь?! – закричал он.
- Обер-лейтенант Краузе! – крикнул в ответ горец.
- Стоять! Руки вверх! – из развалин выбежали ещё двое.
Они окружили Краузе и обыскали его, отняв пистолет. Больше никакого оружия у него не было.
- Что ты здесь делаешь?! – заорал один из солдат, видимо старший патруля.
- Я шёл к вам! – твёрдо ответил Краузе. – Чтобы сдаться!
- Откуда шёл? – не унимался старший.
- Наша команда удерживает отель «Приют одиннадцати». Старший – гауптман Грот.
- Ты пришёл один?
- Один! Разве вы не видите? – Краузе почему-то занервничал. – Прошу отвести меня к офицеру!
- Мы можем отвести тебя только к ближайшей пещере! – засмеялся старший. – И там оставить!
При упоминании о пещерах, у Краузе едва не случился нервный срыв… Кровь ударила ему в голову, и лишь неимоверным усилием воли он сдержал свой порыв немедленно убить всех этих русских, посмевших угрожать ему пещерами. Порвать, порезать их на кусочки…
Вместо этого он резко присел и, крутанувшись вокруг своей оси на одной ноге, второй ногой подсёк ноги старшего, свалив его. Резко вскочил и двумя ударами отправил на землю двух других. Отняв винтовки русских, находившихся в глубоком нокдауне, Краузе повесил их на плечо, выдернув из-за пояса старшего свой пистолет.
- Встать! – приказал он, угрожая пистолетом.
Кряхтя и охая, красноармейцы поднялись с камней.
- Я же попросил отвести меня к вашему офицеру, - смягчаясь, сказал Краузе. – Вам не нужно было угрожать мне убийством.
- Да пшёл ты… - пробурчал старший, потирая ушибленный копчик.
- Кончай бузить, Селютин! – вдруг окрысился один из солдат. – Он же мог убить нас! Но не стал этого делать! Давай отведём немца к капитану, и дело с концом!
- Пусть сначала вернёт оружие! – Селютин сплюнул под ноги Краузе.
- Послушай, Селютин, или как тебя там, - спокойно сказал Краузе, - я ведь могу взять ваших лошадей, оставив вас здесь безоружными и безлошадными. Ну, а кони всегда идут домой, если им не давать другой команды. И я попаду к вашему командиру без вашей помощи. А ему расскажу, что его солдаты не в состоянии обеспечить даже свою безопасность! Не стоит тогда говорить о безопасности страны Советов, да?!
Селютин задумался…
- Селюта, бля, кончай! – вновь крикнул самый понятливый из красноармейцев. – Ты что, не видишь, что немец не шутит?!
- А ты не вякай под руку, Кучеров! – сказал Селютин. – Ладно, отведём! Иди, давай, за нами!
Селютин направился к коновязи, но Краузе остановил его.
- Коней поведет в поводу Кучеров! – приказал он. – Мы пойдём пешком.
- Ты откуда русский язык так хорошо знаешь? – спросил «разумный» Кучеров.
- Я преподавал русский язык в школе, - соврал Краузе. – В Мюнхене!
- Поэтому сдался? – Кучеров внимательно посмотрел на Краузе.
Ваха-Краузе рассмеялся…
- Да, Кучеров! – сказал он, улыбаясь. - Наверно, поэтому! Вряд ли тут могут быть другие причины!
К рассвету спустились к посёлку Верхний Баксан, и в тумане утра раздался окрик: «Стой! Кто идёт»?!
- Выстрел! – крикнул в ответ Селютин.
- Порох! – крикнул в ответ часовой. – Селютин, ты что ль?!
- Я! – ответил Селютин.
- Ты чего вернулся?! Случилось что?!
- Случилось, Смирнов! Нас арестовали! Вызывай, давай капитана!
Вскоре из тумана показались три фигуры.
Человек в форме капитана НКВД внимательно посмотрел на Краузе, на три винтовки за его плечами, на понурых бойцов своего подразделения…
- «Эдельвейс»? – капитан кивнул подбородком на обмундирование Краузе.
- Так точно! – ответил Краузе, сбрасывая с плеча винтовки и возвращая их красноармейцам. – Обер-лейтенант Краузе. Я пришёл к вам, чтобы сдаться в плен.
- Зачем же, в таком случае, вы разоружили моих солдат?
- Вот этому, - Краузе указал рукой на Селютина, - было лень вести меня сюда, и он хотел пристрелить меня, укрыв труп в пещерах. Я просто не дал ему это сделать!
- Что ж, логично! – сказал капитан. – У вас имеются при себе документы?
- Конечно! – Краузе вынул из внутреннего кармана портмоне и протянул его капитану.
Бегло просмотрев документы, капитан сунул их в свой карман.
- Сдайте оружие! – приказал он, и Краузе протянул ему пистолет. – Следуйте за мной, Краузе!
Для Вахи начиналась совершенно новая жизнь…
Вымученный и потрясённый до глубины души странными картинами, прошедшими перед его взором, Каспер стоял на дрожащих от напряжения ногах… Рядом поднимались с каменного ложа егеря…
Вернике, всё ещё стоявший на четвереньках у камня, неспешно поднялся, отряхивая колени. Направившись к группе егерей, он вдруг остановился, и губы его растянулись в широкой ухмылке, – он увидел их выпученные глаза и перекошенные лица…
- Что это с вами?! – спросил он. – Вам приснился коллективный сон, подобный сну Каспера?!
Каспер вкратце рассказал ему о том, что видел в сфере. Егеря подтвердили, что видели то же самое…
- Всё ясно! – резюмировал Вернике, качнувшись с пятки на носок. – У нас два варианта: либо мы попали в заколдованное место, либо вы все оказались под действием неизвестного галлюциногена, распылённого в атмосфере пещеры... Но поскольку первое предположение абсолютно абсурдно, остаётся второе.
- В таком случае, почему этот галлюциноген не подействовал на вас?! – спросил Каспер, уверенный в том, что он ясно видел сферу и то, что было в ней.
- Наверно, потому, что я был ниже вас, находясь у самой земли, - ответил Вернике. – А газ, или какая-то воздушная взвесь прошла на уровне человеческого роста. И как только под воздействием сквозняка она ушла из зоны вашего пребывания, вы сразу же пришли в себя.
- Ну, вот вы всё и разъяснили, доктор! – Каспер откровенно издевался над версией Вернике. – Не объяснив только одного: как может под воздействием галлюциногена, то есть, наркотического воздействия, в сущности, у всех пятерых образоваться одна и та же галлюцинация! Как такое может быть?!
- Вряд ли вы все видели одно и то же! – ответил Вернике. – Если сейчас я дам вам карандаши и бумагу, каждый из вас нарисует разные видения! Можете не сомневаться!
- Лично мне ясно одно! – ефрейтор Витт был мрачен. – Нам нужно немедленно убираться отсюда! Ибо то, что здесь сокрыто, приведёт наш Мир к величайшей катастрофе! Мы не готовы передать людям эту Силу!
- А кто вы такой, чтобы вообще рассуждать на эту тему?! – взорвался Вернике. – Я не намерен сворачивать исследования из-за ваших галлюцинаций, ефрейтор! Пока я командую группой, мы будем продолжать изыскательские работы!
- Ефрейтор Витт прав, - вдруг тихо сказал Каспер. – Мы все видели, к чему придёт Мир, если Силу, сокрытую в этой пещере, выпустить на Землю. Она будет немедленно использована в военных действиях, и Мир погибнет в считанные минуты. Мы все это видели…
- Да ничего вы не видели! – заорал Вернике, бешено вращая глазами. – Вы находились под воздействием сильнейшего наркотического вещества-галлюциногена, и то, что вам привиделось, - это всего лишь наркотический бред! Всё! Довольно рассуждений! Мы остаёмся здесь столько, сколько мне будет нужно для того, чтобы обнаружить источник Силы и сделать его подробнейшее описание.
Старший егерь Фриц Китцингер – радист группы сделал шаг вперед и протянул Вернике свои часы.
- Взгляните на это, доктор! – сказал он. – Часы стоят! Я уверен, что и ваши часы встали!
Вернике прыснул от смеха, но всё же завернул рукав анорака и бросил взгляд на часы. Лицо его мгновенно стало серьёзным…
- А у вас, Каспер?! – воскликнул он.
Егеря посмотрели на свои часы и только утвердительно кивнули головами, - часы у всех остановились в одно и то же время…
- Это ещё не всё, доктор! – продолжал Китцингер. – Теперь, вот это!
Он включил и выключил свой фонарь… Фонарь был мёртв…
- Батареи… - начал, было, Вернике…
- Все батареи разряжены! – прервал его речь Китцингер. – Я заметил, что батареи садятся, ещё в тот момент, когда мы вошли в этот зал. Пока вы все рассматривали его красоты, я сменил батареи на свежие, но они тоже разрядились прямо на моих глазах. И тогда я проверил рацию…
- Что с рацией, Фриц?! – воскликнул Каспер.
- А нет у нас больше рации, - с горечью ответил Китцингер. – Вернее, она есть, но питания к ней нет! Аккумуляторы разряжены!
- Но их же можно зарядить! – крикнул Вернике.
- Их можно было зарядить, когда мы были в базовом лагере, и у нас был генератор, дающий ток. Но мы сейчас не в лагере, и у нас нет генератора! И рация для нас – бесполезный груз, коль мы не сможем ни с кем связаться!
Вернике сорвал с пояса свой фонарь и пощёлкал несколько раз кнопкой включения. Безрезультатно…
- Мы должны уходить немедленно! – сказал Витт.
Каспер отрицательно покачал головой.
- Мы не можем уйти сейчас, - сказал он. – Время близится к полудню, а мы за оставшееся до полной темноты время не успеем пройти все уровни. В тёмных переходах мы просто потеряемся, а нам нужно дойти до четвёртого уровня, где верёвки у Витта закончились, и дальнейший путь он не обозначал. Нам нужно дойти до последней веревки, пока ещё будем что-то видеть в рассеянном свете дня, проникающего через штольни и вентиляционные шахты. Поэтому выйдем с рассветом. Дойдём до верёвки и дальше сможем идти по ней даже в полной темноте.
- У нас нет часов, как мы теперь определим время рассвета? – спросил Витт.
- Мы будем дежурить по очереди, - ответил Каспер. – Тот, кого на посту застанет время рассвета, разбудит остальных.
- А моё мнение вы уже не спрашиваете?! – Вернике презрительно ухмылялся. – Я что, уже не командую группой?!
- Доктор, время для командных амбиций закончилось! – Каспер даже не взглянул в его сторону. – Сейчас речь идёт о выживании группы. Я не намерен рисковать жизнью людей, когда обстоятельства складываются против нас.
- А теперь слушайте меня, солдаты! – рявкнул Вернике. – Я – штурмбанфюрер СС Вернике приказываю вам слушать только мои приказы! Мой приказ: выполнять задание! Никто не уйдёт отсюда без моего разрешения…
И вдруг его крик оборвался на самой высокой ноте… Под сводами пещеры раздвоилось и пропало эхо выстрела…
- Я знал, что не решишься на это! – сказал ефрейтор Витт, убирая в кобуру пистолет. – Офицерская честь тебе не позволит… Поэтому сделал то, что мы должны были сделать уже давно!
Каспер укоризненно качнул головой…
- Давайте похороним его! – приказал он. – Ищите расщелину или подходящее углубление.
Тело Вернике уложили в глубокий разлом в камне пола и засыпали мелким гравием. В изголовье сложили все приборы учёного, которые никому теперь не могли служить, ибо батареи в них были полностью разряжены…
Один из егерей подошёл к камню, стоящему около озера и ковырнул его ножом. Никто не ожидал того, что произошло дальше…
Камень вдруг пронзило светло-голубым цветом, который молниями пробежался по его поверхности. Затем между егерем и камнем возникло голубое свечение, похожее на мяч Мяч на глазах стал расти и вдруг взорвался со страшным грохотом.
Тело егеря отбросило далеко в сторону, и одежда на нём вспыхнула факелом.
Когда к нему подбежали, он был уже мёртв… Обуглен до костей…
- Вот тебе и сувенир из проклятой пещеры, - пробормотал Витт.
- Никому ни к чему здесь не прикасаться руками! – заорал Каспер. – Здесь может быть опасным каждый камешек!
Егеря выбрали место для ночлега, и Витт распределил дежурства.
Утром всех разбудил Китцингер.
- Светает! – сказал он. - Пора выходить…
- Где, чёрт побери, Ульрих?! – заорал вдруг Витт, тыкая пальцем в пустой спальный мешок егеря Ульриха.
В бесплодных поисках потеряли двадцать минут…
- Здесь негде спрятаться! – сказал Каспер. – А уйти в одиночку он не мог… Если, конечно, Ульрих не сошёл с ума.
Егеря забросили рюкзаки на плечи и отправились в путь…
Спустя два часа они вышли на пятый уровень и присели отдохнуть. Витт отправился искать проход. Вернулся он через полчаса и упал на камни рядом с Каспером.
- Нам больше некуда идти! – устало проговорил Витт.
- То есть?! – Каспер удивлённо поднял брови.
- Прохода нет, Дитрих! Его не стало!
Проход искали до той поры, пока в пещере было ещё что-то видно. Никто не обнаружил на гладких, ровных стенах зала ничего такого, что могло бы послужить им хотя бы узким лазом…
- Мы замурованы здесь! – сказал Витт. – И нам никогда отсюда не выбраться…
- Ладно! – сказал Каспер. – Ждём до утра!
- И что будет утром? – спросил Китцингер. – Появится проход?
- Мы можем только уповать на чудо! – пожал плечами Каспер….
Медведь подкрался к буйволу и сел, подобравшись, вытянув передние лапы, сгруппировавшись для решающего броска. Их разделяло каких-то несколько шагов, но высокий тростник не давал медведю возможности прыгнуть. Он ждал, когда буйвол выйдет в просвет между стеблями и подставится под удар. Медведь поднял тупую морду с подрагивающими от возбуждения ноздрями, и… стал точной копией Сфинкса! И Каспер вдруг понял значение египетского Сфинкса! Это – пещерный медведь! Ведь в сущности, пирамиды – это те же пещеры с их внутренними тайными переходами, залами и склепами… Ну, как же он раньше не понимал?! В те далекие времена люди и животные жили вместе. И пещеры были и домом, и загоном для скота, и берлогой для медведей. Медведь был самым совершенным зверем по силе и уму. Человек и сам является зверем в те жестокие времена, когда все были против всех, и древние создали статую гигантского медвежьего тела, символизирующую силу и выносливость защитника, поместив на него голову и грудь женщины – родительницы воина-защитника. Голова была призвана показать человеческие разум интеллект, а грудь указывала на то, что человек и зверь могут черпать умственную и духовную пищу друг от друга…
- Дитрих, Дитрих! – Витт тормошил его, крепко ухватив руками за плечи.
Каспер вздрогнул и… проснулся.
- Слушай! – сказал Витт.
Каспер прислушался…
Было очень темно и очень тихо. В подземном Мире ничто не происходило, - лишь тишина и покой… Но вдруг послышался страшный грохот и скрежет, будто царапали и стучали металлом по камню.
- Это уже дважды! – сказал Витт. – Дважды за десять минут… В первый раз я подумал, что мне снится страшный сон. Но вот – снова!
Скрежет прекратился так же неожиданно, как и начался…
- Что это было? – откуда-то из непроглядной темени раздался голос радиста.
- Кто-то идёт к нам на помощь? – неуверенно произнёс Каспер.
- Дитрих, никто не сможет загнать в это подземелье землеройную технику! А лопатой такой звук не воспроизведёшь! Какой-то адский скрежет…
- Не забывай про эхо! – сказал Каспер. – Эхо многократно усиливает звук!
Он попробовал включить фонарь – безрезультатно.
- У меня есть свеча и спички, - тихо сказал Витт, услышав щёлканье кнопки включателя. – Я берёг их на самый крайний случай.
- Похоже, наш случай – самый крайний! – сказал Каспер. – «Крайнее» уже некуда! Зажигай!
Чиркнула спичка, и огонёк свечи часто-часто замигал, разгораясь. В груди Каспера вдруг разлилось благодатное тепло, - он никогда не думал, что маленький живой огонёк может вызвать в душе такое тёплое чувство. Он смотрел на живое трепещущее чудо, не в силах отвести глаз от него…
Ефрейтор поднял руку с зажатой в ней свечой, и Каспер увидел, как встрепенулся огонёк, раз, другой, а затем уверенно застыл, полоскаясь флажком, указывая направление воздушного потока…
- Гаси! – крикнул Каспер. – Ты всё видел, Отто?! Веди!
За короткое мгновение жизни, что дал им огонёк, Каспер успел увидеть карниз, по которому им следовало идти, и тёмный провал за ним.
Они прошли карниз, и рука Витта нащупала пролом в стене. Он шёл первым, наощупь разбираясь с каменными стенами, покорёженными неведомой силой. Пролом был шириной в десять шагов, а за ним появилось слабое свечение, которое привело егерей на то место, где у Витта закончилась его верёвка, - последняя из тех, которыми он обозначал пройденный путь.
Обычно сдержанный, Витт издал радостный вопль и, подхватив с каменного пола конец верёвки, заорал: «Мы спасены»!
- Знать бы ещё, кто нас спас?!- пробормотал Каспер, оглядываясь.
Он вдруг понял, что в этом зале они впервые, - они не были здесь ранее… Тогда каким образом здесь образовалась верёвка Витта?
- Отто, ты уверен, что эта верёвка – твоя?! – спросил он.
- Конечно, моя! – уверенно ответил ефрейтор. – Вот же – мой фирменный узел. Никто другой таких узлов не вяжет!
Каспер знал узел Витта и вынужден был согласиться с ним.
- Но посмотри туда! – Каспер указал рукой на центр зала, где стоял огромный каменный куб, увенчанный черепом пещерного медведя. – Ты видел это раньше?
- Н-нет! – сказал Витт и направился к кубу.
Чем ближе он подходил, тем напряжённее чувствовал себя Каспер. Он вдруг понял, что таит в себе куб… В воздухе внезапно разлился ужас, и множество молоточков начали мерно дробить ударами тишину…
- Назад, Витт! – заорал Каспер. – Не подходи к камню!
Витт послушался. Он резко встал, а потом начал пятиться назад… И чем дальше он отходил от камня, тем реже становились удары молотков…
- Уходим! Быстро! – сказал Каспер. – Отто, бери свою верёвку и уводи нас отсюда! Всем держаться подальше от камня!
Прижимаясь к стене, егеря прошли зал и, перебирая верёвку, вышли к ступеням, ведущим на верхние уровни пещеры. Там верёвка заканчивалась, и Витт, смотав её в моток, подхватил с пола конец другой верёвки.
- Отто, что бы мы делали без тебя?! – Каспер хлопнул Витта по плечу. – Остались бы в этих пещерах на веки вечные…
- Да, ладно тебе, Дитрих! – скупо улыбнулся ефрейтор. – Я ведь тоже был здесь, а значит в первую очередь, себя старался обезопасить! Постой-ка, Дитрих!
Витт удержал Каспера за рукав.
- Ты видел кровь в зале с медвежьим черепом? – спросил он тихо, так, чтобы его не могли слышать другие.
- Нет, - так же тихо ответил Каспер. – Я смотрел только на камень.
- А я видел! – сказал Витт. – В нескольких местах. У камня, в двух шагах от него, я видел целую лужу запёкшейся крови. Дитрих, там убивали, по меньшей мере, двоих. Причём, совсем недавно. Я думаю, этой ночью…
- Не наш ли Ульрих там погиб?
- Этого мы уже никогда не узнаем! – сказал Витт. – Да, камень пола там так исцарапан, как будто его драли металлическими скребками…
- Ладно, Отто! Пошли дальше – надо как можно скорей выбираться отсюда!
Витт пошёл вперёд, наматывая на локоть верёвку, указывающую путь…
Измотанные долгим подъёмом, егеря присели отдохнуть перед новым этапом восхождения.
- Дитрих, тебе не кажется, что мы попали в загробный мир? - спросил вдруг Витт, устало вытягивая ноги. – Что это уже не мы, а наши души бродят здесь неприкаянно?
Каспер задумался…
- Когда был ещё жив Герлах, я с ним пытался поговорить о душе. Но Герлах ведь был учёным до мозга костей… Он мне всё объяснил, с его – учёной точки зрения. Он весьма доходчиво довёл до моего сведения, что то, чем мы кажемся себе – это наше внешнее тело. А то, чем мы являемся на самом деле – это наше сознание. То, что «рождается в муках матери» - это объективное тело, и оно в определённое время «умрёт», после чего оно растворится, то есть, безвозвратно исчезнет… Жизненная сила покинет тело и смешается с внешним воздухом. Объективная часть того, что когда-то было живым существом, будет разрушена и никогда не родится вновь как то же тело. Понимаешь? Нет никакой загробной жизни для твоего и моего тела. Оно исчезнет! Сознание же наше - не является объектом, это вовсе не «нечто», следовательно, сознание, как необъективный фактор, не может «родиться», не может «умереть» и, конечно же, не может «перевоплотиться».
- Что это значит? Не понял!
- До меня это тоже туго доходило! Герлах объяснил бы лучше, но попробую, коль его нет больше с нами... Ты только старайся вникнуть в то, что говорил Герлах! Так вот, Сознание – это феноменальное проявление живого существа. Оно творит, разрушает и снова творит новые формы. Сам подумай: Кто рождается? И Кто умирает? И Кто должен перевоплощаться? Ты станешь утверждать, что перерождаться будет сущность, душа. Но ты уже знаешь, что «сущность», «душа» - это ни что иное, как концепция, галлюцинация, возникающая, когда Сознание по ошибке отождествляется с конкретной формой. А как на самом деле? Объяснишь?
- Попробую… Хотя, всё и так уже ясно. В моём, скажем, конкретном случае. Моё тело обладает сознанием, так? Моё тело умерло, растворилось в земле, его сожрали черви… Куда делось моё сознание? Оно угасло вместе с моим телом, ибо сосуществовало только с ним… Его больше нет и не будет. Так?
- Конечно! Твоё сознание не может переместиться в чужую оболочку. Поскольку твоё Сознание, - это твоё «Я». Ты правильно понял. А вот глобальное Сознание – это уже совсем иная субстанция! Но для меня это уже непролазные дебри. И в них я не полезу. Как говорил Герлах, идея перевоплощения возникла как своего рода приемлемая рабочая теория, способная удовлетворить простых людей, не обладающих интеллектуальными и духовными способностями, чтобы мыслить в параметрах, выходящих за рамки проявленного Мира.
- А жаль! – сказал Витт.
- Герлаха?
- Да нет же! – воскликнул Витт. - Себя! Я так рассчитывал на загробную жизнь после смерти!..
- Какое задание вы получили от вашего командования? – капитан-особист курил «беломорину», не выпуская её изо рта, и одним пальцем тыкал в клавиши пишущей машинки.
- Задание? – Краузе был абсолютно спокоен. – Задание я дал себе сам, капитан. Я решил сдаться в плен и сделал это.
- С какой целью?
- Цель у меня одна – пережить войну! И, по возможности, остаться живым.
- Повторяю свой вопрос: какие цели поставило перед вами ваше командование?
- От того, что ты будешь повторять свой вопрос бесконечно, мой ответ не изменится. Я не хочу воевать, поэтому пришёл к вам. Другого ответа не будет.
- Красноармейцы, которые вас задержали, показывают, что вы вышли на них случайно. Вы шли в Нальчик? С каким заданием?
- Капитан, я увидел костёр и услышал ржание лошади. И я пошёл на огонь костра.
- Конечно, конечно! Вы же думали, что там ваши! Вы же не думали, что там могут находиться красноармейцы. А они отреагировали мгновенно и, окружив вас, взяли в плен!
Краузе расхохотался.
- И при этом отдали мне своё оружие, чтобы притупить мою бдительность! Так получается?!
- А вот это уже ложь! Вас привели на заставу вооружённые солдаты!
Дверь отворилась с противным скрипом, и за порог шагнул человек в чёрном кожаном пальто.
Особист вскочил, опрокинув стул, и вытянулся струной.
- Сядь, Гаврилов! – приказал человек.
Он зашёл за спину капитана и, приподняв листок, заправленный в пишмашинку, прочёл отпечатанный текст.
- У тебя что, других вопросов не возникло, Гаврилов? – спросил он, поморщившись. – Например, о дислокации команды «Эдельвейс» на перевалах? О том, какие маршруты ими контролируются? Какое вооружение у егерей?
- Я как раз подходил к этому, товарищ подполковник! – гаркнул Гарилов.
- Да? Что-то я не увидел подобных вопросов в твоём протоколе…
Краузе с интересом смотрел на подполковника, в котором почувствовал недюжинный интеллект и силу. «С этим человеком лучше не играть в шпионские игры!» - подумал он.
- Итак! – подполковник сел на свободный стул, не снимая пальто. – Начнём сначала. Давайте-ка коротко о себе, Краузе!
Краузе рассказал, ничего не утаивая, о своём детстве и юности. О военной службе предпочёл выдать версию о службе в 13-ой роте 100-го Горно-Егерьского полка в должности начальника горно-спасательной службы. Это была официальная должность обер-лейтенанта Каспера, и Краузе знал, что говорил. Подполковник слушал, не перебивая.
- И всё же, Краузе, должна же быть веская причина вашего перехода к нам! Ваше желание пережить войну в лагере для военнопленных не кажется мне убедительным, - сказал подполковник, когда Краузе закончил.
- Причина есть, конечно же! – сказал Краузе. – Я расскажу вам о ней. Пятого сентября на аэродром, расположенный на плато Ирахитсырт, прилетел Гитлер…
- Что?! – заорал Гаврилов, вскакивая. – Ты что, бля, за дураков нас держишь?! Да я тебя…
- Гаврилов, выйди вон! – приказал подполковник.
Особист вышел, хлопнув дверью. Он понял, что никто теперь не простит ему дурацких вопросов о заданиях, полученных перебежчиком от немецкого командования, в то время, как тот обладал поистине бесценной информацией…
- А вот с этого места давай-ка поподробнее! – приказал подполковник.
Краузе рассказал об аэродроме, о непонятных людях в белых одеждах, о том, что их водили куда-то в горы… И о том, как Гитлер приказал расстрелять их…
- Ты, конечно, сможешь отвести нашу разведгруппу на аэродром? И не заблудишься при этом…
- Вы смеётесь, господин подполковник? – улыбнулся Краузе. – Я же профессиональный альпинист! Конечно, смогу. Даже с завязанными глазами!..
- Честно сказать, моя первая реакция на твои слова об аэродроме была сродни реакции Гаврилова, - тихо сказал подполковник. – Уж больно неожиданной оказалась эта информация. А уж прилёт сюда Гитлера… Кажется мне фантастикой… Но вспомнив о том, что Гитлер и его окружение всерьёз занято оккультными исследованиями, я понял, что за люди в белых одеждах побывали на Кавказе. Ты знаешь, кто они?
Краузе пожал плечами.
- Нас и близко к ним не подпускали! – сказал он. – Их охраняли офицеры СС. Они же сопровождали их в горах. И они же расстреляли этих людей «в белом»… И это бессмысленное убийство просто потрясло меня. Я солдат, а не мясник!
- Видимо, они узнали совсем не то, что должны были узнать… - задумчиво промолвил подполковник. – Это, наверняка, были монахи какого-то ордена из древних. Думаю, не ошибусь, если скажу, что это были ламы с Тибета. Гитлер гонял туда экспедицию перед войной. И вполне вероятно, что его люди выкрали, или каким-то образом уговорили лам отправиться в Германию… И ламы не оправдали надежд Гитлера… Согласен?
- Я не владею этой темой, господин подполковник, - сказал Краузе. – Ничем не могу подтвердить или опровергнуть ваши выводы, извините.
Подполковник долго молчал.
- Так, Краузе, - заговорил подполковник. – Ты хорошо говоришь по-русски, но можешь ли писать?
- Конечно, я же преподавал русский язык в школе! – ответил Краузе.
- В разведшколе? – съехидничал подполковник, но Краузе не купился на его уловку.
- В обычной школе, господин подполковник. В разведшколе мне учиться не предлагали. Хотя, наверно, было бы интересно!
- Ну, у вас ещё всё впереди! – многообещающе улыбнулся подполковник.
- Нет! – твёрдо сказал Краузе. – Я не хочу брать в руки оружие после того, что видел!
- Хорошо, Краузе, мне импонирует ваша позиция. А сейчас я попрошу вас описать всё подробно. Всё, что вы мне рассказали об аэродроме, о монахах, ну и так далее. Я оставлю вас ненадолго!
Краузе остался один…
Он взял лист бумаги со стола Гаврилова, карандаш и принялся за изложение тех событий, которые он пережил совсем недавно. Умолчав об учёных, о группе Каспера, о пещерах пика Калицкого… А аэродром… Его рано или поздно всё равно бы обнаружили. Тем более, что там остались мачты аэродромного оборудования, ограничительные знаки и осветительная сеть взлётной полосы… Существовала опасность напороться на группу Каспера, но Краузе подумал, что вряд ли егерям удалось выбраться из пещер…
Подполковник вернулся через час.
Он взял со стола исписанный листок и внимательно прочёл текст.
- Вот что, Краузе! – сказал он, укладывая лист в полевую сумку. – Мне приказано возглавить выход на аэродром разведгруппы. Командование серьёзно отнеслось к вашей информации. Группа уже готовится, и в 6:00 завтрашнего дня мы отправимся на плато. Надеюсь, что вы сказали правду. Иначе…
- Бросьте угрожать, господин подполковник! – Краузе открыто улыбнулся. – Вы же прекрасно знаете, что к концу завтрашнего дня увидите аэродром своими глазами! Иначе… Иначе, вы бы сначала сходили туда сами, а уж потом доложили об этом командованию!
- М-да… Было бы лучше, если бы вы согласились окончить разведшколу! – сказал офицер. – Вы были бы хорошим разведчиком!
«Вряд ли вы преподали бы мне больше, чем преподавали в школе Абвера!» - подумал Краузе. Но сказал другое…
- Для меня война закончилась в тот момент, когда я увидел убийство безоружных людей, которые никаким образом не угрожали ни Германии, ни лично Гитлеру! Больше я никогда не возьму в руки оружие! И это решение бесповоротное!
- Я уважаю ваше решение! – подполковник взглянул в глаза Краузе. - Сейчас вас отведут в камеру… Извините, другого места для вас пока нет. Но я приказал выдать вам матрац и постельное бельё. Пока это всё, что я могу для вас сделать.
Краузе склонил голову в знак признательности…
- Отто, тебе не кажется, что мы здесь не проходили? – Каспер с удивлением смотрел на стену пещеры, слегка подсвеченную падающими откуда-то сверху бледными лучами света. – Посмотри, на рисунки!
- Угу! – мрачно буркнул Витт. – Такие рисунки я видел в школе альпподготовки. Это рисунки из пещер неандертальцев. Или кроманьонцев… Не помню!
- Как же мы сюда попали? – недоумевал Каспер.
- По верёвке, Дитрих! По верёвке! – в голосе Витта сквозили ноты отчаяния. – Вот же она! Это моя верёвка! Мои узлы, вот мой костыль, на который я набрасывал петлю, когда заканчивался моток. Я же не могу ошибаться в таких вопросах, понимаешь? Я же профессиональный альпинист, а не новичок на первом восхождении. Если я говорю, что это моя верёвка, значит, она т о ч н о моя! Но вот по этому проходу мы идём впервые! И это так же точно, как и то, что шли мы всё это время по верёвке! Просто мистика какая-то…
- Такое впечатление, что мы, побывав в Мире высокой цивилизации, опустились во времена пещерных людей… Эти медвежьи черепа, какие-то стуки по ночам… Лужи крови, которые ты видел… Что-то, или кто-то решил нас провести по страницам эволюции человека?
- Какая к чёрту эволюция может быть в этих пещерах? Какое-то заколдованное царство ужаса…
Егеря вышли в огромный зал, потрясающий своим великолепием. Судя по его размерам, и если следовать теории Вернике о том, что они находятся внутри пирамиды, - это должен был быть последний зал на пути к свободе и солнечному свету.
Но… Здесь, так же как и в нижнем ярусе, они увидели куб с уложенным на него медвежьим черепом… Это был плохой знак, и Каспер забеспокоился… Витт шагнул в круг света, он опережал Каспера на десяток шагов, и вдруг стал пятиться, бросив верёвку и закрывая лицо руками…
Егеря встали, схватившись за автоматы.
- Уходим! – просипел Витт, поравнявшись с Каспером. – Быстро уходим!
Каспер не стал задавать вопросов и кивнул егерям. Витт подхватил верёвку с пола и, обойдя егерей, пошёл первым. Они вновь вышли на узкий карниз и, преодолев его, попали в небольшой грот, расположенный справа от основного прохода. Витт дёрнул верёвку и устало упал на камни, прислонившись рюкзаком к стене грота.
- Я такого ещё не видел! – голос ефрейтора дрожал….
- И что же это было? – Каспер знал, что Витт ещё ни разу ни при каких обстоятельствах не терял присутствия духа. Но не сейчас…
- Из темноты пещеры нам навстречу двигалась процессия – первым шёл, раскачиваясь из стороны в сторону пещерный медведь громадных размеров. За ним двигались люди…
- Тебя напугал медведь?! – удивлённо спросил Каспер, думая, что Витту явилось привидение «из рассеянных молекул», как говорил Вернике.
- Да! – ответил Витт. – Но это был скелет медведя! И скелеты людей! И они двигались, понимаешь?! Они шли прямо на нас.
В этот момент до них донеслись звуки… Звуки, от которых кровь застыла в жилах… Мерное постукивание десятков, сотен костей по каменному ложу пещеры…
- Что мы будем делать, Дитрих? – спросил Витт. – Мы не должны здесь оставаться. Нам нужно искать выход в другом месте.
- Давай попробуем выйти в тот уровень, где мы видели сферу, - предложил Каспер.
- Нет, - покачал головой Витт. – Там сплошная темень, а мы теперь без фонарей. Моей свечи не хватит, чтобы ориентироваться в переходах.
- Давайте попробуем расстрелять скелеты! – предложил оберегерь Курт Беккер – замкнутый и мрачный человек, но надёжный и крепкий солдат. – Витт прав - без фонарей нам не пройти и трети пути до выхода. Надо прорываться!
Все долго молчали, обдумывая создавшееся положение, а стук, тем временем, не прекращался ни на миг.
- Давайте примем предложение Беккера, - наконец, сказал Каспер. – У нас четыре МР-40. Создадим плотную огневую завесу и прорвёмся!
- Постойте-ка! – поднялся Витт. – У нас же есть гранаты! Мы можем разметать скелеты гранатами и прорываться, прикрываясь автоматным огнём.
Егеря вышли в зал и встали цепью, приготовив гранаты… И стук мгновенно стих…
Повисла настороженная тишина.
- Идём уступом! – приказал Каспер. – Прикрывая друг друга. Витт идёт первым.
Ефрейтор пошёл, подбирая на ходу одной рукой кольца путеводной верёвки, а второй удерживая рукоять автомата, изготовленного для стрельбы.
Зал был пуст…
- Отто, - тихо сказал Каспер…
- Нет, Дитрих, мне не привиделось! – твёрдо сказал Витт, который понял, о чём хотел спросить его камрад. – Я видел их так же, как вижу тебя…
- Я верю, но Вернике как-то говорил…
- Да, плевать я хотел на всё, что говорили Вернике, Герлах и все остальные, вместе взятые! Из-за них мы попали в это дерьмо! Я бы лучше вместе с нашими ребятами сражался на перевалах с красными, чем сгнить ни за что, ни про что в этих чёртовых подземельях!
- Ладно, Отто, успокойся! – примирительно сказал Каспер.
Они дошли до конца зала и увидели… конец верёвки, валяющися на каменной осыпи… Витт, молча, поднял конец и показал его Касперу.
Верёвка была размочалена так, как если бы её рвали зубами… Обсуждать это никому не хотелось.
Егеря уселись под стену, уложив оружие на колени. Тишина давила на уши, угнетала физически…
- Я теперь знаю, что такое «мёртвая тишина»! – решил пошутить Витт, но никто его шутку не поддержал.
Беккер вдруг вскочил на ноги и, вскинув автомат к плечу, одной короткой очередью разнёс вдребезги череп медведя на постаменте.
- Ну, идите сюда, черви могильные! Идите, сразимся в открытом бою! Не прячьтесь, твари!
- Сядь, Курт! – спокойно произнёс Каспер. – Они не боятся ни тебя, ни всех нас! Они не из нашего Мира, и их наши угрозы не пугают!
Беккер не сел, а рухнул на камень, и тот вдруг треснул пополам, сложившись. Беккер потянул на себя одну из половин, и оказалось, что каменная полка скрывала под собой какой-то алтарь, в который аккуратно были уложены семь медвежьих черепов без нижних челюстей.
- Что это? – осипшим вдруг голосом спросил Беккер.
Каспер склонился над находкой. Черепа были уложены в точно вырубленный по размеру каменный ящик. Раньше его дно было устлано какими-то то ли растениями, то ли мехом зверя, но время превратило всё, что было под черепами в труху.
Каспер потянул из ящика крайний череп, и в воздухе вдруг снова застучали кости… Их стук нарастал с угрожающей силой, и Каспер бросил череп обратно. Стук сразу же прекратился.
- У нас нет теперь путеводной нити, - сказал Каспер, - и я вижу только один выход: возвращаться обратно. Будем идти со светом, насколько хватит свечи, а потом будем передвигаться на ощупь. Других вариантов нет.
Тяжело поднявшись, егеря двинулись в обратный путь. Отчаянье всё сильнее и сильнее давило людей, запертых в эти мрачные лабиринты, откуда, как оказалось, выбраться невозможно…
Они шли на полном «автомате», отключив чувства и мысли, полагаясь только на слепую удачу, на слабеющую с каждым часом надежду, на Божью милость…
Пройдя зал и миновав узкий карниз, егеря снова попали в кромешную тьму, где чёрная безысходность окутала их со всех сторон непроницаемым коконом. Шли без света до тех пор, пока Витт помнил дорогу.
Как только нога ефрейтора провалилась в пустоту, он присел на корточки и рукой нащупал уходящие вниз, в бездну ступеньки…
Тяжело вздохнув, Витт достал свечу и спички…
Огонёк свечи, разгораясь, осветил мертвенным светом заострившиеся, измождённые лица, заросшие многодневной щетиной, на которые смерть уже поставила свою печать…
Они попали в Преисподнюю, только ещё не знали об этом…
Продолжение следует
