Встречаться с ним я не хочу, потому что понимаю, насколько это мерзко. Более мерзко, чем переспать с первым встречным из клуба. И чем больше я не хочу, тем сильнее меня тянет в сторону мысль о новой встрече. Будоражит и пугает. Злит и ломает на части. Он женат.
Женат, мать твою, Вика. Он женат! Сжимая челюсть, я сворачиваю в сторону СИЗО, запрещая себе плакать.
Но есть и другой страх.
Потому что какой-то больной частью своего мозга я думаю, что Сергей вполне сможет помешать другому человеку мне помочь. Помешать и засадить брата на все положенные ему годки за совершенное преступление в случае, если я откажусь стать его.
Первое. Я не оправдываю своего брата.
Второе. Он тоже не оправдывает себя, более того, он почти сожрал себя с потрохами, явно уверенный в своей виновности.
Третье. Моя интуиция подсказывает, что все было совсем не так.
Четвертое. Нет никаких доказательств, способных подтвердить обратное.
Пятое. Я в шаге от того, чтобы впасть в истерику.
Только паркуясь возле огромных ворот, немного прихожу в себя, стирая потоки слез. Игорь не должен видеть, что я плакала. Ему это не надо, только не сейчас, когда всем надо быть сильным.
Я готова отдать руку на отсечение, что мой брат не виновен.
Плохая компания виновата, кто угодно, но не он.
Я слишком решительно настроена вытащить его из задницы, в которой он оказался. Даже если мне придётся пожертвовать всем.
После всех процедур меня все-таки пускают к брату, который сейчас не похож на самого себя. В его глазах полная безнадега и неспособность воспринимать реальность такой, какой он есть.
—Привет, — срываюсь с места и несусь в объятия своего младшего брата. Сжав его так крепко, что у самой кости трещат, не могу просто сдержаться. Не могу. Слезы так и норовят брызнуть из глаз.
—Привет, мелкая, — устало говорит он, слабо притягивая меня к своей груди. Похудел. Это первое, что бросается в глаза так ясно. Мама говорила, что он потерял в весе, но не говорила, что все настолько плохо…
Я для него всегда мелкая, потому что по росту упрямо упираюсь ему в плечо. Даже будучи старшей сестрой, мне иногда казалось, что он далеко не младший.
—Ну ты как?
—Давай сопли выруби, кран прорвало. Хэх, — он первым меня оттягивает от себя и упирается бедром в стол. Морщится. У меня плохие догадки…
Ну нет. Не может же быть такого? Дыхание перекрывает…
—Почему морщишься? — тянусь к его талии, но мои руки перехватывают и удерживают на месте. Кажется, меня начинает бить мелкая дрожь. Понимаю, почему он сейчас так сделал и снова поморщился.
—Упал, очнулся. ЧУДО ГИПС, — слабо смеется, опуская взгляд. А затем просто притягивает меня к себе, удерживая руки в своих. Мне настолько опустошенно сейчас, настолько страшно и обидно, что я теряюсь в этом моменте.
—Твари. Они били тебя?
—Вик, давай мы не будем обсуждать то, что не предназначено для твоих нежных ушей, — безапелляционно заявляет он, покашливая при этом надсадно.
—Ты еще и заболел…
Мои попытки коснуться его лба пресекаются так же, как недокасания к телу. Складывается ощущение, что он горит…
Может я себя накручиваю? Это вполне может играть мое больное воображение…
Но когда я резко хватаюсь за рубашку и тяну ее вверх, все сомнения растворяются в пространстве.
Жестокая реальность буквально режет глаза. Он весь в синяках и ссадинах.
—Вика, бл*ть, — Игорь кривится и резко дергает ткань вниз.
Но я уже увидела слишком много.
Огромный синяк расползается на половину живота одним мутным пятном. На глаза снова наворачиваются слезы. Поверить не могу, что все это происходит с нами. С ним. Боже. Ну не могут же они не знать, чей Игорь сын? Он ведь копия отец, а значит, должен сразу в глаз падать.
Я не надеюсь на особое отношение, но хотя бы на снисходительность. Это ведь не заправский алкаш, ввязывающийся в драку. Игорь ведет себя нормально тут, я точно знаю…Хоть он и та еще заноза в заднице и задира, но сейчас дела обстоят серьезно.
—Я сам виноват, спокойно, —он стирает слезы с моего лица и всматривается очень внимательно, но бесконечно грустно.
—В чем? В том, что тебя избили? Я не верю.
—Он пиздел об отце, я дал ему в табло. Скажи «спасибо», что за это мне не припишут годков. Мне ведь и так достаточно. Теперь уж, — неоднозначно хмыкнув, он притягивает меня в свои объятия и целует в макушку.
Я поверить не могу, что они могли что-то об отце сказать, но теперь хотя бы понятно причина драки. Внутри все взрывается, образуя бесконечное облако пыли и грязи, в котором я захлебываюсь, глотая и сдирая горло в кровь.
—Ты понимаешь, что это нельзя так оставлять.
—Скажем адвокату, мне тут вообще не жить больше. Может заведут дело за нападение на представителя власти, может вообще не дадут выйти из СИЗО, так что молчи, Вика.
Слова рубят меня топором по голове. Нет, что это происходит тако? Мы живем в правовом государстве, все должно быть по букве закона.
—С ума сошел, ты что несешь такое? — пихаю его легонько в грудь, а у самой желание прописать ему по лицу, чтобы в себя пришел.
—А что? Я тебе говорю, как есть, Вик. Прекрати истерику — это раз, второе — это всего лишь синяк, который пройдет за пару дней. Закрыли тему, — он отпускает меня и отходит на пару шагов в сторону, усаживаясь на железный стул, повидавший явно не одну войну.
А я не могу. Не могу просто не думать о том, что под одеждой у него кровавое месиво. Гематома смотрится страшно, и я не доктор, конечно, но что-то мне подсказывает: такие вещи следует показывать хирургу.
—Я добьюсь для тебя врача, — шепчу дрожащим голосом.
—Бл! Вика. Нет, я сказал! — он грюкает кулаком по столу и бросает на меня испепеляющий взгляд. Становится зябко. Сейчас он слишком похож на отца в минуты, когда тот был в ярости, а такое случалось достаточно часто, ведь его сотрудники творили…разное.
—Да, это может быть серьезно, оно смотрится скверно! Ты почему не думаешь о себе?
—Скверным это все был три дня назад, а сейчас все прекрасно, так что давай…не насилуй мне мозг, — уперевшись руками в стол, он запрокидывает голову и устало выдыхает. —Я не детсадовец, за мной больше не нужно следить.
Не нужно. Следить, думать, заботиться…все это больше не нужно, по мнению моего слишком взрослого брата. Вот только я не понимаю, как это сделать. Нет и все.
—И да. Скажи Вене, чтобы больше не приходила и не пыталась меня увидеть. Все кончено.
И если до этого момента я еще думала, что он просто слегка на нервах, то сейчас абсолютно уверена: кое-кто слетел с катушек окончательно, потому что отказаться от Венеры надо быть полнейшим идиотом.
—Игорь, ты с ума сошел?
Мне начинает казаться, что я попала в параллельную вселенную, где все разом просто ударились головой о что-то очень твердое. Поверить не могу, что слышу это. Поверить не могу, что это сказал мой брат.
Игорь. Отказывается. От. Венеры. ЧТО? Да он же сражался за нее как безумный, добивался столько времени, совсем мозг растерял из-за нее. Мы и рады уже были, ведь именно ей удалось парня вытянуть из того состояния, в котором он был.
Венера буквально стала для моего брата кислородом, которым он не мог надышаться. Я никогда его таким не видела, и мне очень нравится эта девочка. Она хорошая!
Новенькая перевелась в их колледж, и тут началось такое, что вам и не снилось. Моего брата как подменили ведь…
—Хватит играть с хорошей девочкой. Пусть живет своей жизнью, — уверенным голосом проговаривает он, отрешенно всматриваясь в пространство перед собой.
—Нихера подобного я ей говорить не собираюсь. Ты собери сопли до кучи и подумай своим отбитым мозгом, что творишь. Я не дам тебе возможность свою жизнь спустить в унитаз.
Почему-то понимаю, что распаляюсь сильнее, нет, я просто в ярости. Венера ночи не спит, рыдает в подушку, а он что? Что? Вместо доброго слова человеку, который ни на минуту не помыслил его бросить, берет и откидывает как клочок бумаги в сторону.—Я о ней думаю.
—Ты дурак, и думать не умеешь. Умел бы думать, подумал бы изначально прежде, чем связываться со своими дебилами, ясно тебе? — кричу на него, в миг свирепея. О ней он думает. Как бы не так!
Игорь краснеет, играет желваками, мышцами и в целом я понимаю, что сейчас он в бешенстве. Но и я не плюшками балуюсь.
Я тоже не белый одуванчик.
—Я все сказал.
—Иди-ка ты нах*р, братик, — я разворачиваюсь и стучу по двери, чтобы меня выпустили.—«Люблю ее», кричал он мне. Пиз*ун!
—Да, люблю, потому и отпускаю. Думаешь, это так просто? Отпустить того, кого ты любишь так, что в груди ноет?
Как много боли ударяется в спину, пронзая ее пиком.
Меня пришибают эти слова, прикладывают о стенку и полностью дезориентируют. Я замираю в одной точке, когда тяжелая дверь отворяется, и конвоир выпускает меня.
Не знаю, как дохожу до машины, не знаю, как вообще доезжаю до того самого клуба, в котором я встретила свой спецназ. Насмешка судьбы, но все же. Я захожу туда и сажусь за столик. Мой взгляд падает на танцпол, где сейчас, разумеется, никто не танцует, но тело помнит…все.
Я никогда не думала, что среди бела дня стану настолько популярной в клубе, который вообще-то работает ночью, а днем больше похож на кафе-ресторан для тех, кто любит пафосные места. Но нет, прямо сейчас на меня бросают взгляды парни, мужчины, и даже девушки. Кто-то один раз посмотрит, кто-то — два, а кто-то вообще без конца и края чуть ли не моргая.
С чего бы? На мне клеймо какое?
Сегодня я не выгляжу как с обложки журнала, но и не замухрышка. Официант подходит, принимает заказ, состоящий из обычного салата. Я смотрю на часы и понимаю, что напиваться в такое время моветон. Но душа просит. В итоге прошу официанта принести мне «Секс на пляже». По факту я без понятия, что это такое, но выбираю именно его. Мой протест, что ли.
Придется оставить машину и идти пешком, а может и на такси поеду.
Ужраться бы еще так, чтобы не понимать, что вообще происходит. Умела бы я это делать, было бы вообще прекрасно, но нет же…Хромаю в этом мастерстве на обе ноги.
Телефон стоит на вибро-режиме, я кладу его экраном в стол, чтобы вообще не расстраиваться ни по какому поводу, когда слышу за своей спиной басистое:
—Негоже такой красавице одной скучать, — а затем появляется тот парень в белом поло, что на меня уже смотрел несколько раз, но всякий раз отводил этот взгляд, стоило только мне заприметить внимание. А затем снова палил.
—А я не скучаю, мне отлично, — грубовато отвечаю ему, постукивая по столу пальцами. Он сразу же обращает внимание на мою правую руку, я, кстати, тоже. Это у меня теперь что? На автомате будет, да?
У него не было кольца, дура, а он женат, так что херня это все.
—Вас кто-то обидел, это еще хуже.
Смотри, чтобы я тебя не обидела, дон Жуан на минималках.
Смеюсь, но сохраняю молчание. Парень же тем временем садится напротив, выставляет левую руку с золотыми часами. В том, что это «Картье» оригинал, сомнений у меня нет. Кичится, молодец. Но мне плевать. Куда больше меня в свое время привлекла обычная белая футболка с легким ароматом мужского тела в знойную погоду.
Я чокнутая.
От этого же несет сладкими духами. Напомажен и чист, явно тяжелее смартфона в руках ничего не держит.
Мой спецназ же брызжет мышцами, при виде которых любая готова упасть в обморок, лишь бы эти мышцы соприкоснулись с ней.
—А давай по коктейльчику? Я Аристарх, кстати.
Брунгильда, епт! Аристарх, ясно, имечко тоже с претензией.
—Мы с вами детей не крестили и на брудершафт не пили, — мягко намекаю ему на «ты». Я не сука, но вот такие вмешательства явных нарциссов вызывают некоторую степень злости. —Аристарх, — добавляю в конце, опуская взгляд. Понимаю, что я его интересую, и даже мой отказ не отобьет этот интерес.
—Кошечка кусается. Своенравна, это привлекает, прекрасная незнакомка, — он наклоняется вперед, лениво улыбаясь. А я же назад отскакиваю, упираясь в спинку стула.
—Кошечка не привита от бешенства. Заразна.
—Так я привит, мне беспокоиться не о чем.
—А бакпосев сдан? ТОРЧ-инфекции?
—Ууу еще бы. Я как чувствовал, что встречусь с красоткой на миллион.
Это смешно. Смешнее было бы, если бы он сейчас достал все бумажки и на стол положил. Но нет, он смеется, а я нет.
Официант приносит мне салат и коктейль, в названии которого меня волнует только слово «секс», потому что он теперь у меня ассоциируется со спецназом.
Я молча ем, а парень напротив наблюдает. Это довольно странно, когда кто-то настолько внимательно рассматривает процесс поедания пищи другим человеком. Так и подавиться можно!
—В самом деле, Аристарх, тут без вариантов, я же ясно даю понять, —откладываю приборы и промачиваю губы салфеткой.
Но мужчина так же спокойно рассматривает меня, сложив руки замком перед собой.
—А я терпеливый, Виктория.
Офигеть можно. Ты как мое имя узнал, мальчик?
—Вау. Допустим. То есть мы все-таки шапочно знакомы?
—Эх, не скрыть от вас ничего, Вика. Знакомы мы с вашим братом, а с вами пока нет. Но теперь уж точно, вернее.
Мне отнюдь не нравится этот разговор. Совсем не нравится.
—И кто же вы такой?
—Я брат Венеры.
***
ВИКА
Меня неплохо так отрезвляет этот момент. Будто бы на голову вылили ведро холодной воды. Интересно.
—Что-то я вас раньше не видела, брат Венеры.
Припоминаю вроде, что имя все-таки слышала, но не уверена этом до конца. Врать пацану тоже не имеет смыла, хоть это и не пацан, а уже состоявшийся мужчина слегка за тридцать. В принципе он даже может быть одного возраста с Лешей, только вот мой спецназ все-таки мужик-потен-вонюч-силен, а этот явно больше по интеллектуалке, что совсем не значит, будто бы Леша тупой.
—Мы не знакомы были, вот и не видели. А теперь повод у нас самый что ни есть стоящий, — он сразу перестает улыбаться и смотрит на меня уже серьезно, но в этих глазах все равно читается интерес.
Такой скрупулезный.
Ладошки у меня плавно холодеют. Потому что предчувствие срабатывает на «ура».
—И какой у нас повод?
—Венера беременна, а ваш брат, Вика, бросил ее. Конечно, он пока ей это не сказал в лицо, но ярко передал через других. Я не могу сказать, что очень счастлив от факта беременности своей сестры, но так уж вышло, что изменить что-то нельзя. Теперь она будет жить со мной. Бабушка с дедушкой пока не должны знать обо всем, а я не позволю ей избавиться от ребенка, вот и будем скрываться, что называется. Я решил поговорить с вами, потому что, признаюсь честно, у меня к вам есть и личный интерес. Совместить приятное с полезным.
Вилка в моей руке с грохотом приземляется на стол, пока уши закладывает от нарастающего в крови давления. Венера беременна?
Нет, конечно, я понимала изначально, что они явно не пестики и тычинки изучают вместе, вернее, как раз их и изучают, но в другой плоскости и другими исходными данными.
Пропускаю мимо ушей личный интерес и перехожу к сути.
—Он не знает, — осиплым голосом заявляю уверено. Если бы он бы знал, никогда бы не посмел. Мой брат может и пи*дюк, но не ублюдок, и за Венеру он может и убить. Совершенно спокойно.
—Конечно, он не знает. Она ему и не скажет, не уверен, что Венера в принципе больше еще хоть раз придет к нему. Она убита горем, а это, как вы можете понимать, не может повлиять положительно на ее здоровье.
—Я поговорю с братом.
—Вика. Послушайте внимательно. С ним не говорить сейчас надо, его вытягивать следует. Думаете, я не понимаю, что значит его ответ? Он не хочет ее впутывать. Его там ломают? Тем более, если учитывать вашу фамилию, а вернее знаменитого отца. В свое время Востров многим встал поперек глотки из-за своих принципов. До сих пор он там стоит у некоторых. Есть много пробелов, которые ваш адвокат или не видит, или не хочет видеть, потому что именно этого от него ждут, — уперевшись локтями в стол, Аристарх склоняет голову набок и прищуривается.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Тодорова Елена