Но, забежав к себе в комнату и плотно прикрыв за собой дверь, Вероника Степановна отдышалась и поняла, что Виктор за ней не гнался. Не попытался остановить ее, выяснить правду. Он просто остался в актовом зале, не попытавшись узнать наверняка, есть ли у него ребенок или нет.
Может быть, это было ему неинтересно, решила для себя Вероника. Все же Виктор был женат, у него могли быть дети от его законной супруги, и наличие незаконнорожденного ребенка его могло вообще не волновать и не вызывать в нем никаких эмоций. Однако, Вероника Степановна видела его взгляд – шокированный, испуганный, мужчина был в явном недоумении, услышав ее двусмысленную фразу.
В тот вечер Виктор ее больше не побеспокоил, и к утру Вероника Степановна решила, что больше его не увидит. Встретились, поговорили и хватит. Что им еще обсуждать? Вспоминать прошлое не имело смысла, обсуждать будущее было еще глупее. Нет, все и вправду осталось где-то там, в прошлых томах их жизненных мемуаров.
— Вероника Степановна, к вас посетитель, — к ней обратилась молоденькая медсестра в тот момент, когда Вероника относила поднос с грязными тарелками после завтрака. Прошла неделя с того момента, как Виктор появился в ее жизни, и Вероника решила, что это был не он.
— Боря! — имя сына неожиданно сорвалось с губ, и Вероника Степановна метнулась в сторону выхода из столовой. Наконец-то к ней приехал сын! Не зря он снился Веронике в последние несколько дней, материнское сердце будто предчувствовало скорую встречу.
Но это был не Борис. У входа в комнату для посетителей стоял Виктор с букетом цветов. Картина, представшая перед Вероникой, выглядела какой-то несуразной: ее давнишний любовник явился к ней в дом престарелых спустя тридцать с лишним лет, да еще и букет приволок. Такое только в глупых сериалах показывают!
— Это опять ты? — спросила она разочарованно. Веронике хотелось увидеться с сыном, а теперь придется снова переливать из пустого в порожнее диалог с Виктором.
— Это опять я, — он улыбнулся, и внутри Вероники что-то дрогнуло. Неужели она что-то до сих пор к нему испытывает? Или это старые чувства, похороненные ею самой под тяжестью долгих лет, вдруг начали выползать из-под завалов и давать о себе знать?
— Зачем ты приехал? Мы же обо всем поговорили.
Виктор сделал шаг в сторону Вероники, а она машинально отшагнула назад. Мужчина протягивал ей букет, ее первый букет за долгие годы. Вероника силилась вспомнить, когда ей в последний раз дарили цветы и никак не могла припомнить события, к которому ей сын или коллега мог вручить букет.
Она приняла цветы и обессиленно опустилась в мягкое кресло для посетителей. В комнате никого кроме них не было, не так часто в пансионат приезжали гости, а уж с утра и вовсе никого и никогда не бывало.
— Я хотел поговорить с тобой, — начал Виктор, — долго думал, вспоминал, сомневался. Потом решил, что мне уже не десять лет и даже не сорок, чтобы тянуть резину и оттягивать время. Его у нас с тобой не так много осталось.
Вероника кивнула, с этими словами Виктора нельзя было не согласиться. Но к чему это вел Виктор? На что намекал? Взяв букет и все еще не веря в происходящее, Вероника с большим трудом начала приходить в себя.
— Я женился не по своей воле, — продолжил Виктор, — это была воля отца. Так нужно было для того, чтобы его карьера не пошла под откос, а я оказался разменной монетой. Моя будущая жена буквально заставила своего отца надавить на моего, а я был просто игрушкой.
— Ты был трусом, — перебила его Вероника, — если бы ты захотел по-настоящему, ты бы не поддался на уговоры отца и пошел бы наперекор его желаниям. Но ты не смог. Ты трус.
— Так и есть, — Виктор и не думал оправдываться, — ты всегда была сильней меня. Мудрее, умнее, увереннее. Я был пацаном, но за те годы, что мы были в разлуке, я переменился. Теперь руковожу большим предприятием, не завишу ни от кого, я – самодостаточный человек и хочу жить так, как подсказывает мне сердце. А оно мне подсказывает, что наша с тобой встреча не случайна.
Вероника с удивлением покосилась на Виктора:
— Ты о чем? Что значит – не случайна?
— Я хочу начать все сначала. Еще раз попробовать наладить наши отношения. Много лет назад не получилось, но сейчас, я уверен, что все сложится.
Вероника Степановна вдруг рассмеялась. Ее смех был больше похож на истерику, и Виктор с недоумением смотрел на нее, пытаясь понять, смеется ли Вероника или уже плачет.
— Какая чушь! — проговорила она, — под старость лет начать все сначала? Это бред! Просто бред! Я живу в пансионате для престарелых, я – списанная со счетов тетка, старуха! Зачем я тебе? Такому богатому и влиятельному?
Виктор обиженно посмотрел на Веронику:
— Я тебя люблю. И любил всегда. Неужели так сложно поверить в то, что я и вправду испытывал к тебе серьезные чувства?
— Не верю, — она пожала плечами, — все мужчины – трусы и слабаки. Только строите из себя сильнейших мира сего, а сами… Мерзкие существа, с легкостью предающие и забывающие о тех, кто вас любит. И ты таким был, и твой сын стал таким же!
Вероника сама не понимала, что говорит. Слова лились из нее, а она уже не хотела молчать и сдерживать себя. Ей казалось, что Виктор специально провоцирует ее, дразнит, наказывает за что-то. Вот сейчас она поверит в то, что он и вправду изменился, что он хочет быть с ней, а потом на смену радости и эйфории опять придет глубокое разочарование. Так пусть будет больно не только ей, но и ему! Пусть знает, каким вырос его сын – таким же мерзавцем и трусом!
— Мой сын? — пробормотал Виктор, — что ты говоришь, Ника?
Она подскочила с кресла, швырнула букет на пол. С жалостью посмотрела на цветы, они ведь не были виноваты в том, что происходило между ней и тем, кто подарил ей этот шикарный букет.
— Говорю, как есть! Тридцать три года назад я родила сына. Твоего ребенка, о котором ты не знал. Ну или думал, что он умер вместе со мной при родах, как наплел тебе твой отец. Я не знаю, правду ты мне сказал или соврал о том, что считал меня мертвой. Я жива, как видишь. Не совсем здорова, но жива! И сын твой жив! И это он запихнул меня сюда! Избавился от помехи, потому что пожилая мать, перенесшая два инсульта, стала вдруг ненужной и ему, и его жене. Твой сын струсил, побоялся ответственности. Совсем как ты в свое время!
Вероника замолчала, тяжело дыша и не чувствуя слез, стекавших по ее лицу. Виктор стоял напротив нее, его лицо словно окаменело, он молчал и просто смотрел на женщину, говорившую ему правду, о которой он не знал много-много лет.
— У меня есть сын, — наконец произнес Виктор, а потом уселся в кресло и обхватил голову руками, — мой сын. Ему тридцать три года! Я столько лет жил, не зная о его существовании. Господи, сколько времени я упустил, как много я не сделал для него! И для тебя тоже! Ника, если бы я знал!
— То что? — спросила она с вызовом, вытерев слезы и взглянув на Виктора, — что бы изменилось? Ты бы бросил свою жену и детей, а потом снова вернулся ко мне, чтобы сожалеть о том, что оставил семью?
— Нет у меня детей! — почти выкрикнул Виктор, — и не было никогда! Я двадцать пять лет прожил с нелюбимой женщиной, которая так и не смогла подарить мне ребенка. Не было у меня нормальной семьи, одна видимость! А я с тобой все могло быть иначе.
Вероника тяжело вздохнула. Потом подняла с пола букет, уткнулась носом в нежные цветы и снова заплакала. На душе было тяжело, так тяжело, как будто она своей душой вагоны разгружала. Кто-то из мудрых людей утверждал, что правду говорить легко и приятно, видимо, этот мудрец не сталкивался с правдой, которая становилась известной спустя тридцать три года.
— Теперь ты знаешь, — сказала Вероника Степановна, — у тебя есть сын. Его зовут Борисом, и воспитывала я его одна. Так воспитала, как могла, но многое, видимо, упустила. Вырастила эгоиста, который не способен на настоящие мужские поступки. Женился, пошел на поводу у жены, и вот я здесь, сама оплачиваю свое пребывание тут и жду своего конца.
Виктор приблизился к Веронике, протянул руки и неожиданно притянул ее к себе. Вероника не сопротивлялась, да и какой теперь смысл был в этом сопротивлении? Она устала, ей хотелось побыть слабой и беззащитной, такой, какой она и была на самом деле.
— Давай попробуем начать все сначала, — повторил Виктор свое предложение, — ты, я и наш сын. Плевать на то, что прошла куча лет, мы ведь еще живы, а, значит, можем что-то изменить.
— Я думаю, что мы упустили время, — со вздохом ответила она, прижимаясь к Виктору и чувствуя себя снова молодой и полной сил, взявшихся словно из ниоткуда, — но я согласна с тем, что пока мы живы, мы должны пытаться что-то изменить. Я устала как бревно плыть по течению.
Виктор рассмеялся:
— Ты не бревно! И я не хочу, чтобы ты оставалась в этом месте! Я заберу тебя, а потом мы вместе поедем к нашему сыну и обо всем ему расскажем!
Вероника с сомнением посмотрела на Виктора:
— Ты очень наивен, Витя, как и много лет назад. Борису тридцать три года, неизвестно, какой будет его реакция на твое появление. Он привык считать, что его отец – предатель и трус, бросивший мать и заставивший сына мучиться рядом со строгой женщиной и лишивший его отцовской поддержки. Нет, нельзя так…
Виктор покачала головой:
— Мой сын выгнал родную мать из дома! Я не могу молчать и держать в себе все, что думаю о нем. Не только как о своем биологическом сыне, а еще и как о мужчине, который должен с уважением относиться к женщинам. Особенно, к своей матери.
Вероника с тоской посмотрела на Виктора:
— Забери меня отсюда, прошу тебя! Не к себе, не навсегда. Просто вывези в город, давай погуляем. Я хочу приехать к своему дому и заглянуть в его окна. Может быть, увижу Бориса, не специально. Просто случайно. Давай уедем хотя бы на этот день.
Виктор кивнул и снова обнял Веронику. Эти объятия были сильными и надежными, и Вероника верила в то, что теперь в ее жизни точно что-то изменится к лучшему. Ну куда еще хуже? Выгнанная из своего дома собственным сыном, перенесшая два инсульта и все еще способная трезво мыслить и полноценно перемещаться в пространстве, она получила от судьбы еще один шанс на то, чтобы возродиться как Феникс из пепла.
В тот день они с Виктором долго гуляли по зимнему городу. Зашли в кафе, выпили по чашке кофе, потом пообедали в небольшом уютном ресторане. Потом Вероника попросила Виктора отвезти ее в квартиру, где оставался жить ее сын с невесткой.
Она долго стояла у подъезда, не решаясь позвонить в домофон или достать из кармана ключи и открыть дверь. Потом вошла с каким-то парнем в подъезд, а Виктор остался ждать ее в машине.
Вероника Степановна поднялась на четвертый этаж, еще несколько минут постояла у двери, а потом решила не открывать дверь своим ключом, а позвонить в звонок. Она готовилась задать сыну вопрос о том, почему он не приезжал, только этот вопрос волновал Веронику Степановну, но, едва открыв рот, она тут же закрыла его. На пороге ее квартиры стоял совершенно незнакомый ей мужчина.
— Вам кого? — не очень вежливо спросил он, даже не поздоровавшись с хозяйкой квартиры, — ошиблись что ли?
Вероника Степановна, придя в себя, мотнула головой и еще раз посмотрела на входную дверь. Это была точно ее квартира, нет, она не выжила из ума и не растеряла остатки памяти.
— Мне нужен Борис, — сказала она уже не так уверенно, как планировала говорить изначально, — он тут проживает?
— Борис? — мужчина нахмурил брови, а потом его лицо вытянулось, — ах, тот, что сдал нам квартиру? Так он это… Уехал.
Вероника Степановна почувствовала слабость в ногах. Ее сын уехал, не сказав ей ни слова. Сдал ее квартиру, не позвонил матери и даже не попрощался. Ноги подкосились, и незнакомец из квартиры Вероники Степановны с беспокойством посмотрел на нее:
— Вам плохо?
Она кивнула и медленно опустилась на холодный бетонный пол у двери в свою квартиру.
— Вы не представляете, как мне плохо!
Ещё больше историй здесь.
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.