С Галкой моей мы были знакомы со школьных времён. Хоть мы и жили в разных деревнях, но учились в одной школе. Даже сидели за общей партой. Как так получилось? Да очень просто! Молодёжь из деревень по большей части в город подалась, вот детей почти и не осталось. Поэтому многие школы позакрывали, оставив одну единственную, в которую нам всем приходилось добираться на школьном уазике, выделенном главой района на все деревни. Вот мы с Галкой и познакомились, когда в первом классе нас посадили за одну парту. А потом уже мы и сами расставаться не хотели. Даже закончив школу, мы решили вместе поступить в колледж, чтобы проводить вместе как больше времени. Жили мы в одном общежитии, но на разных этажах, что нас нисколько не огорчало. Чтобы украдкой подержаться за руки и поцеловаться вдали от посторонних глаз, нам хватало укромных уголков на заднем дворе общежития или в лесопарке, где зарослей было больше, чем фонарей и скамеек. Потом, когда я отслужил в армии, мы поняли, что с жильём нужно что-то решать, ведь перспектива и дальше просто ходить за ручку, как первоклашки, нас больше не устраивала.
— Если уж на то пошло, — предложила Галка, — можно пожить у моих родителей.
— Ну ты придумала! — засмеялся я, представив, как будущая тёща натягивает очередную верёвку, чтобы повесить простыню, дабы отделить для нас место в комнате. — У вас и так развернуться негде, везде простыни понавешаны. Ещё нас там не хватало!
— Не понимаю, что здесь смешного, — надула губки Галка. — Мои родители за простынёй всю жизнь живут, и ничего.
— Может быть им и нравится такая жизнь, но меня нисколько не воодушевляет перспектива идти в примаки. Уж лучше тогда с моими родственниками жить.
— А у твоих жилищные условия ещё хуже! Там нет места даже, чтоб простыню повесить. Скоро все штабелями спать будут. Вот если бы твои два брата и сестра не вернулись из города с кучей детей, тогда можно было бы и к твоим жить переехать. А сейчас у них самое свободное помещение — это будка Тузика.
Я, конечно, понимал, что Галка права, но для куража поспорил немного, а потом вынес на обсуждение следующий план: я должен поехать на заработки туда, где платят нормальные деньги, и заработать столько, чтобы хватило на покупку домика в одной из близлежащих деревень. Я был чрезвычайно горд своей задумкой и не сразу заметил, что Галка не выказала никакого энтузиазма. Я глянул на её покрытое пятнами лицо и сразу понял, что что-то не так.
— Галчонок, что с тобой? — спросил я и, сметаемый волной бушующих эмоций, отпрянул в сторону.
— Удрать решил?! — взорвалась моя невеста. — Так и скажи, что лучшей жизни захотелось! Насмотрелась я на таких героев! Как только речь о женитьбе заходит, так они сразу в кусты!
— Да ты что, Галка?! — сгрёб я её в свои объятья, прижав к груди её мокрое от брызнувших слёз лицо. — Да я бы по доброй воле от тебя вообще бы ни на шаг не отходил. Ты ж для меня..., — я замялся, пытаясь справиться с комком в горле, — как... как иголка для стога сена! Вот заработаю денег, так сразу и поженимся. Согласна?
— Угу, — подала голос моя любимая.
— А ты, пока я на заработках буду, чтобы время не терять, домик для нас присмотри.
Так мы и договорились. Через неделю я уехал, а Галка моя осталась жить в родительском доме, ожидая моего возвращения. Пахал я так интенсивно, что за пол года большую часть нужной суммы заработал. Думаю: пора бы сделать Галке официальное предложение не словах, а на деле. Выбрал на одном из маркетплейсов золотое помолвочное колечко и отправил его любимой. Галка, как только съездила в областной центр (у нас-то в деревне ни о каких маркетплейсах и не слыхали), получила кольцо, так сразу его на палец нацепила. От счастья прям-таки расцвела, как майская роза. Вернулась в деревню, а самой неймётся, как охота кольцом похвастаться. Она руку отставила в сторону, ходит, на подарок любуется. А старушек, что семечки на лавочке лузгают, любопытство распирает.
— А что это, Галочка, за колечко у тебя? — спрашивают.
— А это мне жених предложение сделал, — отвечает та.
— Это хорошо, только чего это он сам не приехал?
— Пока не может он приехать никак. Вот с «Озона» мне колечко помолвочное и прислал.
— И чего это девка наша в такую петлю себя загнать решила? — покачали головами соседки, когда Галка продефилировала мимо. — Вроде как семья у неё приличная, а она вона что надумала!
Галка эти слова хоть и услышала, но к себе их не применила. С чего бы это соседкам такое про неё говорить? Так и ходила по деревне с оттопыренным пальцем, на котором колечко поблёскивало, и с головой гордо задранной, вплоть до самого моего приезда. А я сразу понял, что не так что-то в деревне. Какое-то напряжение сразу почувствовалось. Вроде бы никто в нас камнями не швырялся, а взгляды такие на нас бросали, что по улице ходить неприятно было. А ещё шушукались за нашими спинами и за заборами прятались.
— Галка, — обратился я к любимой, — может быть ты мне объяснишь, что тут происходит? Мы с тобой вроде и не прокажённые, а люди от нас как от заразных шарахаются. Может ты чего натворила, пока меня не было?
Галка посмотрела по сторонам, и лицо её начало превращаться из счастливо-восторженного в тревожно-недоумённое.
— Да вроде ничего такого не было, — пробормотала она. — Я только сейчас осознала, что как-то не так всё стало. Раньше все со мной по доброму разговаривали, а теперь сторонятся. Может у них массовое помешательство случилось? Или зависть душит из-за нашего счастья.
Посудачили мы про странных односельчан и решили не обращать на них внимания, а заняться решением своих собственных проблем, то есть покупкой дома. Галка заранее дом приглядела в соседней деревне у бабульки одной. Та собралась к дочке в город перебраться, вот дом на продажу и выставила, хотела к дочке с зятем не с пустыми руками приехать. Подошли мы к её дому. Глядим, хозяйка в огороде копается. Увидела нас и, вместо того чтобы нам навстречу ринуться, прошмыгнула в дом и попыталась перед нашими носами дверь захлопнуть. Только старую дверь перекосило, и я успел в дверной проём свою ногу в кирзовом сапоге вставить. Бедная старушка даже в лице изменилась и давай голосить:
— Всё отдам, только жизни не лишайте! Хочу я ещё внучат понянчить!
— Кто ж вам не даёт? — удивился я такой реакции. — Езжайте к своим внукам, когда дело сделаем.
— Какие тут дела? — продолжала причитать старуха.— У меня и брать-то нечего. Я ж на одну пенсию живу, и ту уже потратила. Разве что банки с огурцами из погреба забрать можете, а больше нет ничего.
— Бабушка, — ласково произнесла Галка, заподозрив, что у той с головой непорядок, — нам ваши огурцы за ненадобностью. Мы только дом ваш посмотрим и, если о цене договоримся, то купим.
— За что на мою голову такое лихо свалилось! — схватилась за голову старушка и застонала. — Да ежели я вам дом свой продам, меня соседи все проклянут. Кому охота с беглым каторжником по соседству проживать?!
— Не понял, — я посмотрел на Галку и увидел в её глазах такое же недоумение. — Про какого каторжника вы говорите? И причём здесь мы?
— А вы меня за маразматичку не считайте, — подбоченясь, пошла в наступление старушка. — Тут все знают, что ты, мил человек, убивец. Вот и сидел бы сколь положено, зачем из тюрьмы сбегать понадобилось?
Дело начинало помаленьку проясняться. Даже интересно стало: на каком таком основании меня причислили к беглым каторжникам, замешанным в убийстве? Оказалось, что всё началось с того момента, когда Галка моя рассказала соседским старушкам, что жених её, то есть я, прислал ей кольцо с Озона. А поскольку слово «озон» для них оказалось незнакомым, потому как ни о каких маркетплейсах они ничего не слышали, они пришли к выводу, что прислал я его с зоны. А где зона, там и тюрьма, а для старого поколения это то же, что и каторга. Вот так в одночасье я и превратился в преступника. Дальше история моей криминальной жизни начала обрастать душещипательными подробностями. Одни говорили, что я грабил квартиры честных граждан, за что и был схвачен нашими доблестными органами правопорядка. Другие добавили, что одним грабежом дело не заканчивалось, а я при этом применял пытки, чтобы выведать, где граждане прятали деньги. Третьи пошли ещё дальше, придумав такое, что я даже повторить не осмелюсь. Народ, истосковавшийся по сенсациям, с радостью подхватывал слухи и с удовольствием распространял их дальше.
В день моего приезда лавина слухов достигла своего апогея.
Баба Дуня заглянула в окно соседке:
— Фёкла, ты бы щеколду на окне починила что ли, а то ТОТ САМЫЙ вернулся.
— Не может быть! Его ж к электрическому стулу приговорили!
— Враньё! Ему пожизненное дали, а он сбежал.
Баба Фёкла помчалась дальше, поскольку новость горела на языке так сильно, что усидеть на месте было невозможно.
— Архип, ты вечером на улицу не выходи и дверь запри хорошенько.
— А что стряслось-то?
— ТОТ САМЫЙ с зоны сбежал. Говорят, трёх охранников на тот свет отправил.
Дед Архип, кряхтя и волоча непослушную ногу, понёс новость дальше.
— Василиса, ты козу пораньше в хлеву запри от греха подальше.
— А тебе, Архип, чем моя коза не угодила?
— Мне-то что, а вот ты без своей скотины остаться можешь. ТОТ САМЫЙ явился. Говорят, целый батальон солдат перебил, когда с каторги сбегал. Ему твою козу ничего не стоит на сковородку кинуть!
— Неужели правда?
— Вот те истинный крест! Он не успел приехать, как уже к Фёкле в окно залез. Хорошо, её дома не оказалось, а то уж не знаю, чем дело бы кончилось.
— Ой, побегу Матрёну предупрежу!
Слухи быстро обрастали всякими жуткими подробностями. Не знаю, чем бы дело закончилось, если бы не наш участковый, который внёс ясность относительно моей личности. Вскоре мы с Галкой купили дом и уехали. Правда пришлось перебраться в другой район, подальше от нашей деревни. Не хотелось терпеть косые взгляды. Меня хоть и оправдали в глазах соседей, но подозрительность искоренить до конца так и не удалось. Это и понятно: даже если я и оказался не тем, кем меня представляли, но со мной явно что-то не так. Ведь слухи на ровном месте не появляются. Да и люди попусту болтать не будут...