Маша жадно слушала бывшую жениха и не знала, то ли плакать, то ли смеяться. Больше всего хотелось проснуться и обнаружить, что ей снится невозможный, нелепый сон, и с облегчением уткнуться в горячее плечо Гоши, но на деле прошлая жизнь сломалась, как спичка, вместе с надеждами и мечтами, а вот что делать с новой, пока под вопросом.
Несмотря ни на что, Валю она жалела, в основном из-за матери. Маша тоже с пятнадцати лет росла в интернате, но до маминой болезни их жизнь в деревне протекала тихо и спокойно. Небольшая изба возле реки, огород, коза и куры. И сладкий как сахар воздух. Она бы хоть сейчас бегом вернулась туда, но соседи подпалили дом и сарай вскоре после Машиного отъезда — так сказала воспитательница, но она до последнего не верила, не хотела верить. В восемнадцать Маша съездила в их деревню, нашла пепелище и клочок маминого огорода, приросший к большому соседскому полю. Сказочный домик превратился в тлен, а Маша смирилась.
С раннего детства она пыталась быть удобной для всех: сначала для мамы, потом для нянечек, воспитательницы и учителей в классах. Вежливая тихоня радовала взрослых и не вступала в конфликты с детьми, но с друзьям как-то не сложилось, а маму никто так и не заменил. Маша выросла наивной и доверчивой к людям, и как только выпорхнула из детдома в положенную от государства квартиру, тут же встретила принца на белом коне.
Манерами и речью Гоша разительно отличался от детдомовских парней и с первой минуты очаровал неискушённую в любви девушку. Ей и в голову не пришло сопротивляться напору, слишком уж манила перспектива снова иметь своё, настоящее. Семью. Любимого.
Гоша был старше лет на пять-шесть, но такой уверенный, сильный, всезнающий. Она снова ощутила себя нужной и важной, и так волновалась перед знакомством с родителями жениха, воображала невесть что! Примут ли сироту, да ещё деревенщину? Гоша обещал, что будет сдувать пылинки, но реальность переплюнула любые ночные кошмары.
Вместе с тем Маша ощутила прилив сил и волю бороться за их будущее дитя. Кем бы он ни был, она обеспечит ребёнку заботу и ласку и не позволит отнять его и лишить матери.
— Почему ты осталась? — Маша прислушалась к шорохам в саду и поёрзала. — Образование есть, к чему быть кухаркой? Неужели всё-таки держат силком?
— Потому что другой семьи у меня нет, — просто ответила Валя, — и не будет. Если бы я могла родить… но нет. Так зачем уходить? Мой дом тут, даже если мне не суждено быть с ним. А ещё работа, равной которой не даст ни один институт. Как думаешь, часто кому-то доводится лечить оборотней?
— Скольких невест ты застала? — Машины глаза сузились.
— Ты вторая. Моей первой пациенткой стала Вика.
— Погоди, так Вика — не сестра Гоши?
— А ты разве слышала, что я упоминала сестру? Они приукрашивают правду, ведь никто не захочет стать очередной жертвой. Впрочем, ты совсем наивная, раз купилась на сказки про сестрёнку. Я лишь подыграла до поры до времени.
— Вика была его первой женой?
— Вика была его первой невестой. До свадьбы не дожила, у меня не хватило умения, но с тобой будет иначе. Ты выживешь. И ребёнок тоже. Только слушайся меня во всём и не провоцируй зверя.
— Ты же говорила, что он не превращался много лет?
— Да. Когда я вернулась, он стал обычным снобом, не желающим знаться с подругой детства. Но пришлось, ведь беременной Вике поплохело, а ни один врач не стал бы молчать о таком. Ни один, кроме меня. Я знала про зверя и была готова ко всему. То есть я так думала, но маленький оборотень оказался крайне голодным. Вика не выдержала.
— Кстати, у меня аппетит о-го-го, — Маша вспомнила приступы адского голода, — на десятерых хватит.
— Это потому, что я кое-что добавляю в еду.
Маша подавилась слюной.
— Что именно?
— Особенный коктейль. Видишь ли, я кое-что заметила, когда пыталась утихомирить ребёнка Вики. Поэкспериментировала с капельницами и нашла интересный состав. Вику не спасло, но на Гоше работает. Без моего лекарства он становится беспокойным по ночам, а с ним звериная сущность как бы впадает в спячку.
— А ребёнку не повредит?
— Абсолютно точно нет. Я годами подмешиваю коктейль в еду, все цветут и пахнут, включая меня. До тебя Гоша спал, как младенец.
— Проверяла? — ревниво уточнила Маша.
— Я бы заметила. У меня острый слух и некрепкий сон, а окна выходят во двор. Да и Антонина Сергеевна радовалась, что её мальчик практически вылечился. Благодарила.
— И тебе не хотелось вернуть зверя? Он же любил тебя.
— Любил? В пятнадцать лет? Да мы двух слов друг другу не сказали, больше миловались по кустам. А для Гоши-человека ничего будто не было.
— Ну, знаешь… Я бы не…
— Тебя он поцеловал! — обиженно выкрикнула Валя. — Они оба выбрали тебя. Сама подумай, зачем мне зверь, которого тянет к другой?
— А зачем тебе ребёнок от этого зверя?
Валя застыла с разинутым ртом.