Правда, на взгляд Лизы, сестра была немного манерна. Но, глядя, как сияют родители, как млеет сама героиня дня, решила пока ничего не говорить. Никакой критики на сегодня, как-нибудь в другой раз.
Прозвучало финальное распевное «п-о-к-а», кокетливо взмахнула ручка, и пошли титры.
— Ну как? — Катя поочередно на всех посмотрела. Больше всего ее интересовало и страшило мнение сестры, которое, она знала, будет самым беспристрастным. Но первыми, конечно, откликнулись родители.
— Замечательно, Катенька!
— Какая же ты у нас умница!
— Мы так тобой гордимся!
И все в таком же духе. После подобных похвал даже и мнение Лизы уже не так пугало.
— Ну а тебе как? — осторожно спросила у сестры.
— Неплохо, — веско сказала та. — Даже здорово. Молодчина.
Катя просияла:
— Так чего мы сидим, спрашивается? Пап, наливай!
Посыпались тосты — за Катю, за Лизу, за папу с мамой. Дебютантка рассказывала, как делалась передача, вспоминала студийные хохмы, анекдоты. Много смеялись, и время пролетело незаметно. Спохватились, когда зазвонил телефон. Никита Владимирович снял трубку и после нескольких «да» позвал Катю.
— Твой благоверный, — сообщил, прикрыв мембрану рукой. — Беспокоится.
Катя невольно сморщилась, буркнула под нос: «Как же, беспокоится — проверяет». Подошла к телефону.
— Приветик… Хорошо… Как долетел?.. Скоро поеду… Ладно, позвоню тебе из дома. Диктуй, — записала номер телефона, название гостиницы, в которой остановился муж, и дала отбой.
Некоторое время постояла с задумчивым видом, вертя в руках карандаш.
— Все в порядке? — озабоченно спросил Никита Владимирович.
— Да, — кисло ответила Катя, помолчала и все-таки не удержалась, проворчала: — Про передачу даже не спросил.
Очень хотелось добавить какое-нибудь смачное словцо — например, скотина или сволочь. Или говнюк — тоже неплохо. Но при родителях — Катя для себя это твердо решила — никаких отрицательных эмоций.
— Устал, наверное, с дороги, вот и забыл, — примирительно сказала мама. — Ты не расстраивайся, Катенька. Главное, все у тебя получилось.
Катя улыбнулась, посмотрела на родителей, на Лизу, увидела их глаза, полные сочувствия и понимания. И ощутила, как комок встал в горле. Вот где меня любят по-настоящему, внезапно подумалось, только здесь, только здесь…
— Ехать пора, к сожалению, — тихо сказала она.
— Жаль, конечно, но мы понимаем, — грустно кивнул Никита Владимирович.
— Ты как, Лиз? За мной машина придет, могу тебя прямо к подъезду.
— Идет, — кивнула Лиза.
Стали собираться. Мама отправилась на кухню «собрать девочкам пирожков», папа стал убирать со стола, а сестры на недолгое время оказались одни. Они стояли в коридоре, и невольно взгляд их упал на зеркало, висевшее в прихожей.
— Знаешь, Лиза, — сказала Катя отражению сестры. — Я у себя дома повесила точно такое же зеркало, представляешь? Каждый раз, как куда-нибудь выхожу, вспоминаю нашу квартиру.
— Это ты здорово придумала, — кивнуло отражение. — Надо будет и мне об этом подумать.
Некоторое время молча разглядывали друг друга.
— А ты здорово изменилась, — тихо произнесла Катя. — Стильная такая стала. Я по сравнению с тобой смотрюсь как-то кукольно.
— Ерунда какая, — искренне возразила Лиза. — Тебе только так кажется, потому что ты накрашена сильнее.
— Может, и правда поменьше пользоваться косметикой?
— Ты лучше скажи, что у тебя дома? — Лиза отвернулась от отражения и посмотрела прямо в глаза оригиналу. — Что-то у тебя, по-моему, не то происходит.
Сестра только успела плечами пожать. В коридор одновременно вошли родители. Началась небольшая суматоха: мама совала дочерям пакеты с пирожками, а Лизе еще и баночку с салатом: «Тебе ведь некогда готовить, бери без разговоров», дочь упиралась, мама настаивала, папа настойчиво звал дочерей в субботу на обед; потом долго одевались и прощались. Наконец, входная дверь с жалобным скрипом выпустила девушек, и квартира как-то вмиг опустела.
— Ну вот, — сказал Никита Владимирович.
— В субботу, может, подъедут, — сказала Любовь Константиновна.
Они еще потоптались у двери и пошли домывать посуду. Надо было торопиться: через пятнадцать минут начинался их любимый сериал, пристрастие к которому они скрывали от дочерей, боясь насмешек, и под который так приятно дремалось почти каждый вечер.
***
Катя замерзшими непослушными руками открыла дверь и вошла наконец в квартиру. Погода в последнее время стояла отвратительная: сильный ветер, мороз и колючий, на редкость неприятный снег — в лицо. Первым делом горячий душ. Потом горячий чай с бутербродами и теплая мягкая постель — блаженство! Катя повесила шубу и нагнулась, чтобы расшнуровать высокие ботинки. Она еще некоторое время пребывала в приятном предвкушении благ цивилизации, а потом ясно почувствовала, что на нее кто-то смотрит.
Катя замерла, ей вдруг стало нестерпимо страшно. Моментально всплыли картины убийств, насилия и разбоя, которые не раз рисовало ее воображение в этой роскошной пятикомнатной квартире, забитой антиквариатом и прочими дорогими вещами. Сзади еле слышно скрипнул паркет, и у Кати зашевелились волосы. Она чуть повернула голову, и ее взгляд упал на зеркало, в котором прямо за ее спиной отражалась мужская коренастая фигура. До боли знакомая фигура ее мужа.
— Фу, черт, — выдохнула Катерина и в изнеможении опустилась на стул. — Ну ты меня и напугал.
— С каких это пор ты стала меня бояться? — довольно спросил Артем.
— Не тебя, — хмыкнула Катя. — Не дождешься. — Она испытывала сейчас невероятное облегчение оттого, что недавний страх оказался зряшным.
— Тогда, интересно, за кого ты меня приняла, — он подошел к ней вплотную и по-хозяйски поднял ее лицо за подбородок.
— За грабителя и убийцу, — зло ответила жена. Облегчение сменилось досадой и раздражением. Горячий душ, горячий чай, теплая одинокая постель — все эти блага мира отодвигались на неопределенный срок.
— Ты же говорил, что в пятницу прилетаешь, а сегодня, пардон, четверг.
— Дело провернул — и домой, чего мне там торчать, когда здесь меня ждет любимая жена, — он сгреб ее и крепко прижал к себе. — Я соскучился, — прошептал прямо в ухо.
Сейчас в постель потащит, это на час как минимум, потом, может, заснет, а утром опять. Вот, черт, принесла его нелегкая…
— Я ботинки не сняла, — она попробовала отстраниться.
— Я их сам тебе сниму, только не здесь, а в другом месте, — он легко поднял супругу на руки и понес в спальню.
Она не сопротивлялась и не возражала, ей было отлично известно, что, если Артему приспичило — спорить не только бесполезно, но и опасно. Себе же дороже станет.
Он бросил ее на постель, а сам остался стоять, неотрывно на нее глядя. Словно оценивал свою работу. Потом медленно приблизился и стащил ботинки. Швырнул их в угол. Снял с себя рубашку — все это не сводя с Кати глаз.
— Расстегни блузку, — повелительно сказал. Катя подчинилась. — А теперь подними юбку…
О Господи, подумать только, когда-то меня эти пошлые примитивные игры возбуждали. Когда же это было, сто лет назад? Мысли перенесли ее в тот год, когда она согласилась стать женой Артема. В год, когда, ей казалось, исполняются самые смелые ее мечтания. Сколько тогда было надежд, силы, азарта! А сейчас — одна усталость, одна безмерная усталость от его постоянных взбрыков, приливов то любви, то презрения, то ярости, то снова любви…
— А теперь ласкай себя, детка, — говорил тем временем Артем.
Катя автоматически исполняла его команды, мысли ее были далеко от этой спальни… И работа, думала она. Такая любимая и такая изматывающая. Сегодня вроде бы все складывалось поначалу удачно, а потом эта бездарная ссора с режиссером программы, с Аленой. Ну как она не понимает, что кусок съемки о ресторане нельзя совмещать с интервью, взятым у директора магазина «Валентино»!
— Ты что, не слышишь? — донесся до нее резкий голос Артема.
— Что? — испуганно спросила Катя и приподнялась на локтях.
— Ты о чем думаешь?
Взгляд мужа не предвещал ничего хорошего. Катя инстинктивно отодвинулась. Он, уловив ее движение, дернулся к ней, рывком перевернул на живот и ловко связал ей руки за спиной.
Опять! Катя попробовала подняться, но на нее уже обрушился первый удар. Артем бил ремнем по голым ягодицам — не сильно, но чувствительно. А главное — это унижающее чувство беспомощности! Она зарылась носом в подушку. За все надо платить, за все. Простая арифметика.
Артему тем временем надоело хлестать жену. Он отбросил ремень и теперь рьяно ее целовал. Еще немного, и все, устало думала та. Приму душ — и спать, спать, спать. А завтра с утра на работу. Хорошо хоть, работа имеется, есть куда сбежать. Слава Богу, ему вроде льстит, что его жена — телеведущая, не то что мымры его дружков, дуры беспросветные!
Артем уже ритмично дергался на Кате и издавал финальные звуки. Еще раз, еще, и, наконец, стало тихо. Кожаный ремешок отпустил руки. Катя облегченно выдохнула. До завтра я совершенно свободна! Она сползла с кровати и проскользнула в ванную. Муж остался расслабленно лежать на постели.
Пустила воду, сняла макияж, скинула остатки одежды. Потом долго лежала в горячей душистой ванне. Тело расслаблялось, усталость уходила. Ванная комната была гордостью Катерины. Большая, отделанная зеленым натуральным камнем, змеевиком. В одном углу — черная мраморная раковина, в другом — тоже черная круглая ванна на возвышении и к ней ступеньки. Огромное зеркало, закрывающее всю стену, встроенные шкафы с множеством кремов, масок, тоников, ароматизированных солей. И везде в строго продуманном беспорядке всякие приятные мелочи: большая перламутрово-розовая шипастая ракушка, которую в прошлом году они купили на Цейлоне; изящная роза в хрустальной тонконогой вазочке; пахучие разноцветные свечи в небольших прозрачных прямоугольных подсвечниках… Время от времени Катя открывала глаза, смотрела сквозь ресницы на свое отражение в зеркальном потолке, и жизнь словно вновь вливалась в ее тело и приобретала нежные пенистые оттенки.
После ванны она накинула кремовый шелковый пеньюар и прошла в спальню. Огромная кровать уже дожидалась ее — Артем снял покрывало и откинул край одеяла. На подушке что-то чернело. Катя широко улыбнулась, нырнула в мягкое и поспешила открыть бархатный футлярчик.
— Ух ты!
— Нравится? — спросил муж за ее спиной.
— Еще бы, — она повернулась на спину и капризно протянула руку: — Надень!
Артем присел на край, вынул кольцо, украшенное внушительным изумрудом, и с удовольствием надел его на палец жены. Некоторое время оба молча любовались камнем.
— Знаешь, во сколько влетело? — спросил Артем, явно гордясь собой.
Катя укоризненно посмотрела на него.
— Я тебе говорила раньше, что нехорошо сообщать стоимость подарка? Говорила? — Она легонько взяла его за воротник рубашки. — А ты не слушаешься. И что из этого следует? — Катя строго посмотрела ему в глаза. — Из этого следует, что тебя надо сурово наказать!
И дурачась, она накинулась на Артема, повалила его на кровать и взъерошила волосы. Катя не сразу заметила, как тот моментально помрачнел.
— Хватит! — резко сказал он, отпихнул жену и вскочил на ноги. — Хватит, — повторил, правда, уже гораздо тише.
— Ты что? — Катя удивленно на него уставилась.
— Запомни раз и навсегда, — отчетливо произнес Артем. — Не люблю, когда меня учат. Особенно женщины, — сказал так, словно говорил о недоразвитых существах. — Ладно, вставай, — смилостивился. — Я там ужин заказал. Уже принесли.
И ушел. Катя еще полежала недолго, глядя на кольцо. Ну и хрен с тобой. Очень надо! Завтра надену к кольцу зеленый свитер и узкие черные джинсы: небрежное сочетание изумруда с повседневной одеждой. Вообразила, как классно будет завтра выглядеть, представила лицо Эдика, звукорежиссера программы. Он и так глазеет восхищенно и преданно, а завтра и вовсе обалдеет.
Соскочила с кровати, поправила волосы. Вот возьму и сведу с ума мальчика, весело подумала она и показала двери язык. Наставлю рога старому козлу, будет знать, как обижать маленьких!
Катя почувствовала прежний азарт, и предстоящая авантюра словно подогрела ей кровь — стало совсем весело и беззаботно. Она кинула взгляд на свое отражение и осталась довольна — красивая, холеная, богатая молодая женщина. Хозяйка жизни, одним словом, и пусть Артем идет подальше со всеми своими тараканами!
***
Лиза повесила трубку и чертыхнулась. Вечно эта Катька не вовремя! Только собралась, наконец, засесть за книгу, так нет — целый вечер коту под хвост, потому что у сестры шило в одном месте: хочу приехать к тебе, и точка. Вернее, запятая, потому что дальше следует: хочу познакомить тебя с отличным парнем — точка, восклицательный знак, многоточие…
Взгляд Лизы упал на недописанную страницу. Осталось-то всего ничего, но вечно некогда, а издательство торопит: в следующем месяце уже надо сдавать рукопись в набор, а еще главы не хватает. Снова села за стол, попыталась сосредоточиться, но куда там! Ни одной мысли в голове — все словно разбежались.
Тогда она встала, налила себе очередную чашку кофе, выпила стоя, не ощущая ни вкуса, ни запаха — как воду, почти залпом. Катька! Наживет горя на свою шею! Ну с кем она опять связалась? Ну зачем ей это нужно? Артем не Кирилл, терпеть не станет!
Мысль, что Артем может сделать с Катей за ее выходки, привела в тихий ужас. Вот что взбесило, вот что работать не дает, заставляет мерить шагами комнату и нервно дожидаться, когда Катерина подвалит со своим новым приятелем, чтоб его! Лиза поняла, что уже заранее не одобряет выбор сестры — пусть этот «отличный парень» хоть семи пядей во лбу и красавец писаный. То, что он принесет Катерине массу проблем, сомнений не вызывает. Хорошо, если просто проблем, а не чего-нибудь похуже.
Может, даже хорошо, что они сегодня подъедут, внезапно решила Лиза. Вдруг удастся вправить Катьке мозги? Надежд мало, но все же можно попытаться.
Убрала бумаги со стола, прошла на кухню, проинспектировала содержимое холодильника — наверняка голодные, после работы ведь — и осталась крайне недовольна. Катерине с ее избалованностью такая еда по вкусу не будет. Что такое гречневая каша по сравнению с мидиями? Или яичница по-московски против шашлыка из осетрины? Мелькнула мысль сбегать в магазин, но, посмотрев на часы, Лиза с облегчением поняла, что не успевает. И хорошо. Потому что на самом деле денег до зарплаты совсем немного, на балык с икрой, скорей всего, не хватило бы. Оставив холодильник в покое, Лиза пошла переодеваться. До приезда сестры оставалось минут двадцать.
Они приехали через полчаса. Радостно-возбужденная Катерина и молчаливо-восхищенный Эдик. Он со стуком поставил на пол тяжелую сумку. Катя, раздеваясь, охотно пояснила:
— Мы решили, что тебе некогда будет с ужином возиться, и прикупили по дороге кое-чего. — Пойдем разберем это добро, а Эдик нас в комнате подождет. Правда, котик?
Неразговорчивый «котик» серьезно кивнул, и Катерина потащила Лизу на кухню. Содержимое сумки оказалось впечатляющим. На стол проследовали: тонко нарезанная лососина, ветчина, копченая индейка, крабы, помидоры, зелень, виноград, бананы, ананас и две бутылки мартини.
— Вы ко мне на сколько дней? — робко спросила Лиза.
Катерина рассмеялась.
— Не пугайся! На пару часов. Это тебе в качестве гуманитарной помощи. Если, конечно, что останется, — добавила с сомнением. — Мы страшно голодные. — И лукаво посмотрев на сестру: — Как он тебе?
— Кто? — О мужчине, который дожидался их в комнате, Лиза как-то забыла.
— Ну, Эдик!
— А-а, — протянула Лиза. — Я пока не разглядела, — она отвела глаза, но тут же вспомнила о своем намерении вправить Катерине мозги и сердито зашептала: — Зачем тебе это нужно, вот что ты мне объясни! Артем, если узнает, башку тебе отвернет!
— Не узнает, — тоже зашептала Катерина. Лиза подумала, что ее больше успокоило бы другое отрицание: не отвернет.
Продолжение следует…