Гоген оставил жену и пятерых детей в нищете после двенадцати лет брака, чтобы осуществить мечту. Игнат выдержал целых пятнадцать, уволился с высокооплачиваемой работы, перевёл все сбережения на имя жены (он же не Гоген какой-нибудь), и в один день, не оставив семье ни единого сообщения, исчез из города.
Только сбросив обязательства, которые душили его с момента рождения первого ребёнка, что он понял лишь спустя двенадцать лет (все-таки двенадцать, как ни крути), Игнат вздохнул полной грудью.
Когда он только планировал побег, мысль об угрызениях совести заставляла заранее страдать и оттягивать неизбежное. Почти три года он тайно вынашивал план освобождения, опускаясь на самое дно семейного бытия, чтобы однажды оттолкнуться и вынырнуть единым движением вверх.
Все эти три года в предвкушении предательства Игнат был образцовой отцом, каким не был в начале брака: водил детей на кружки, интересовался их друзьями и увлечением, с азартом делал ремонт в ванной комнате, серьёзно подходил к выбору сантехники и плитки.
Ни один живой человек не догадывался, что все это время он, сцепив крепко зубы, копил воздух, чтобы однажды надышаться свободой, освободиться от ярма «должен» и «обязан», попробовать жить, как новый человек – исключительно для себя, заняться спортом, выучить английский. Или, да ну его к черту, этот английский. Это же мама говорила: учи языки, учи. Он учил, учил, учился. Даже когда его зарплата перевалила за пятьсот тысяч все учил. И чувствовал себя неудачником. Потому что, как вы понимаете, так и не выучил. Дурацкий английский. Столько времени потерял
Разбудил Игната праздный вопрос случайного знакомого на роскошном банкете в честь юбилея компании. По привычке рассказывая о себе – скучно листая фотографии детей, он замолчал, чтобы перевести дух, а его собеседник в надежде сменить тему сказал:
-Да вы счастливый человек!
Именно в этот момент Игнат осенило. Все его счастье укладывается в заложенную с детства ячейку «удавшаяся жизнь», куда он складывал и копил, как в компьютерной игре, навыки и умения, необходимые для прохождения очередного уровня. Туда он аккуратно упаковал красивую жену, двоих детей – мальчика и девочку - престижную работу, большую квартиру, загородный дом, машину, отпуск два раза в год. Потом снял ячейку побольше. Но базовый набор остался тем же. Однако ни счастья, ни удовлетворения Игнат не чувствовал.
Наоборот, казалось, что и его самого утрамбовали в эту чёртову ячейку, где ему душно, тесно, где в неудобной позе ломит руки и ноги. В первый раз тогда Игнат познал паническую атаку. У него развилась аллергия – лицо покрылось гнойными прыщами, из носа постоянно текло, ночами он задыхался от кашля. Врачи разводили руками, но выписывали очередные пилюли.
Игнат сам догадался, что главный аллерген, его собственная, такая приличная и предсказуемая жизнь. Единственный выход – сбежать от неё, отказаться от всего и найти что-то другое, важное. Если оно вообще существует.
Вопреки ожиданиям Игнат не скучал по оставленной семье и не испытывал мук совести. Его новая жизнь требовала жертв. И первое, что от чего он отказался от морали.
Мораль, этика, мешают развиваться и познавать. Все это он понял в первый же месяц свободы.
Игнат соблазнял чужих жён, воровал, бросал забеременевших от него девственниц. Игнат пил, играл в азартные игры, переезжал из города в город, не, запоминая названий. Пару месяцев жил в монастыре. Сбежал.
Потом его след потерялся, имя забылось. Полиция официально признала Игната погибшим.
Домой он вернулся поздней весной. Заросший всклокоченной нечёсаной бородой, с струпьями на руках и ногах, в зимнем, в пятнах пуховике и легких сланцах, с нехорошей нелеченой болезнью. Пришел сел на лавочку, не обращая внимание на гревшихся там на солнце старух, зажмурился на мгновение и уснул.
Проснулся от пристального взгляд жены.
— Живой, значит.
— Живой, — еще до конца не проснувшись, подтвердил Игнат. — Пустишь?
Жена крепко сжала зубы, прищурилась.
— Пойдем, отмоешься. А там посмотрим.