Васильевский остров – место очень поэтичное. Тут многие согласятся, и вспомнят, конечно, и Иосифа Бродского с его «На Васильевский остров я приду...», и Осипа Мандельштама, который написал «Вернулся в свой город...» как раз на Васильевском. И что как раз тут, на Васильевском, в редакции журнала «Аполлон» однажды был провозглашен «Акмеизм», и первая квартира Гумилева и Ахматовой была именно здесь, в Тучковом переулке. И для замечательных наших поэтов (и писателей) Вадима Шефнера и Александра Городницкого Васильевский остров – родной.
Это действительно так. Но я сегодня – немножко в другом направлении. Просто мне кажется, что Васильевский остров – он еще и очень поэтичен по своему мироустройству, по своей такой «внутренней организации». И если присмотреться и прислушаться к Васильевскому – то можно увидеть и услышать очень много всего поэтичного и поэтического. В литературе есть такой раздел, Поэтика, который ведает различными терминами и приемами поэзии – и вот как раз эти самые приемы и термины поэзии подчас «ложатся» на Васильевский остров очень хорошо. Давайте я просто приведу свои примеры – а вы посмотрите, послушаете и может в чём-то согласитесь со мной!
Васильевский остров удивительно правильно организован. А может, и совсем неудивительно, ведь «сочинял» его план практически сам Пётр Первый, мечтавший сделать его центром будущей столицы. Так что практически с тех самых времен остров «прочерчен» тремя правильными линиями, на равных расстояниях, Большим, Средним и Малым проспектами В.О. И это – задает Поэтический Размер Васильевского острова.
А поперек трех главных проспектов идут Линии. И тоже на равных расстояниях, буквально «нарезая» Остров на совершенно одинаковые, в хорошем смысле слова правильные кварталы. Но «кварталы» – это техника, а если посмотреть на них сверху и под поэтическим углом зрения – то это Строфы Васильевского острова. Строфы ведь «по классике» и должны быть одинаковыми, и вот, пожалуйста!
По этой же классике Васильевский остров «крепится» к основной части Санкт-Петербурга при помощи четырех мостов, Благовещенского, Дворцового, Биржевого и Тучкова. Это не я придумал, это еще Анна Андреевна так писала – «На низком острове, который словно плот остановился в пышной Невской дельте...» И каждый из этих мостов – суть Поэма. А всё вместе – это Четверостишие Васильевского острова.
Вот мне уже подсказывают из Поэтической Редакции: «Соберись, филолог, мостов на Васильевский давно уже пять, еще к Чемпионату Мира по футболу Мост Бетанкура выстроили!»
Спасибо, я помню. Но пусть так и будет: по классике – четверостишие, а по-современному – пусть пять строк. Всё равно Поэма!
Мне нравится, как занумерованы Линии Васильевского острова. В том смысле, что по логике нумеровать их следовало бы так: Первая-Вторая, Третья-Четвертая, и далее. Но поскольку «Поэзия» и «Логика» – вещи подчас прямо противоположные, то и Линии занумерованы более поэтически: Вторая-Третья, Четвертая-Пятая, это даже звучит лучше! И даже в каком-то смысле рифмуется, так что Линии – это Рифмы Васильевского острова.
Кстати, о звучании. Мне иногда кажется, что как раз на Васильевском – самые длинные названия. Но, несмотря на эту «протяженность» – звучит подчас весьма ритмично и поэтично. Ну вот например: Семнадцатая Линия Васильевского острова – очень хорошо звучит, прям торжественно!
Семнад-цата-я Ли-ния-Васи-льевско-го Ос-трова, шестнадцать слогов, восемь ударных, всё четко, так что это – могучий Восьмистопный Ямб Васильевского острова.
На самом деле Васильевский не везде устроен «правильно». Если долго идти по нему, то постепенно Линии заканчиваются, и начинается район Гавани. Замечательный район, со своим очарованием и собственным «мироустройством», и со своей внутренней гармонией.
Знаете, как устроен классический сонет? Сначала несколько правильных строк, а затем – тоже правильных, но уже по-другому. И, конечно, сонет обязательно о Любви. Так что Гавань для меня – это Сонет Васильевского острова.
А еще дальше – идут две замечательных улицы, Наличная и Кораблестроителей. Они своим плавным изгибом как будто «оконтуривают» Остров, будто «замыкают» его, придавая стройность всей географии. Так что это – Опоясывающая Рифма Васильевского острова.
А знаете, что такое «аллитерация»? Читаем: «Аллитерация – повтор одинаковых или похожих по звучанию согласных звуков...» Мне очень нравится, что на Васильевском в адресах часто пишут «В.О.» Пусть Линии сегодня остались только здесь, но вот Большой и Малый проспекты В.О. по-прежнему нужно отличать от Большого и Малого проспектов П.С.! И на Линиях В.О. тоже пишут: «17-я Линия В.О.» Да, я знаю, что О – это гласная, но всё равно: В.О. – это и есть Аллитерация Васильевского острова.
Или вот существует удивительное слово, которое равно применяется и в Поэзии, и в Науке. Это слово – Гипербола. И вот когда я смотрю, как изящно изгибается Большая Нева вдоль Набережной лейтенанта Шмидта – я точно вижу и понимаю: да, это именно она, Гипербола Васильевского острова!
Или вот еще есть прелестное слово «Цезура». «Цезура, от лат. Caesura, рассечение – постоянный словораздел в стихах, разделяющий строку на части и способствующий её ритмический организации...» На самом деле, то, что я называю Васильевским островом – фактически это два острова, собственно Васильевский и остров Декабристов, бывший Голодай. А разделяет их чудесная речка Смоленка. И если присмотреться – то разделяет (и соединяет) обе твердоземных части весьма гармонично, практически Золотым сечением. Так что Смоленка сквозь поэтическую призму – да, Цезура Васильевского острова.
И я очень люблю Васильевский остров зимой, особенно снежной. Снег на Васильевском – удивительная штука. Особенно, если встать на самом берегу, и тогда вдруг замечаешь, что видишь вообще всё: и Снег, и Море, и звёзды на небе, и вообще всё-всё-всё, что только есть на Белом свете... И это – Белый стих Васильевского острова...
Да, Васильевский остров – место очень поэтичное. Или поэтическое? И так, и так. Я обещал вам это доказать, и показать Поэзию «с цифрами на руках» – и вот, пожалуйста!
