«Мне сказали, что у тебя есть сын. Это правда?» - пишу мужу смс.
«Заяц, я сейчас занят. Приеду и поговорим», - приходит ответ.
Не знаю, сколько раз перечитываю это короткое сообщение. Сто? Двести?
Перед глазами всё начинает противно расплываться. Экран смарта будто пульсирует. Блокирую его и прячу обратно в карман.
Сердце грохочет. Дыхание учащается.
Несмотря на внушительные габариты внедорожника, я чувствую себя так, будто оказалась в тесной стальной клетке.
Не знаю, что делать. Не знаю, о чем думать.
Странное онемение вкупе с абсолютной растерянностью не вызывают ничего, кроме тошноты. Смотрю на проносящийся в окне пейзаж и не вижу ничего, кроме сплошного серого пятна.
Моя жизнь с Яном ведь и вправду похожа на сказку. Рядом с ним я в полной мере познала всю суть пословицы «за ним как за каменной стеной».
Ян, уверенный в себе, жесткий и не привыкший ни с кем церемониться. Он не умеет говорить красиво. Совсем не похож на сказочного принца, от идеальности и сладости которого сводит скулы. Умный и ответственный. С виду грозный и даже слегка похожий на медведя.
Но я никогда его не боялась. Со мной Ян всегда носился как с хрустальной вазой. Чуть простужусь, он уже здесь. Замерзли ноги, он уже молча натягивает на меня носки. Загрустила или устала, устраивает какую-нибудь поездку загород или вообще — в другую страну, чтобы развеяться.
Ян любит не словами, а делом. Я это давно приняла, хотя раньше иногда так и хотелось услышать от него хоть одно ласковое словечко. Заяц — это максимум Яна. И то, скорей, это не ласковое прозвище, а констатация факта. Рядом с Раевским я и впрямь похожа на зайца.
У нас никогда не возникало проблем с доверием. Ян фактически взял меня под свое крыло и научил всему. Мне нравится быть для него хорошей женой — днем и на всё готовой любовницей — ночью. Нравится наша жизнь, пусть Яну и приходиться иногда очень много работать, и мы можем пару дней не видеться. Я научилась подстраиваться, потому что вижу, как он старается для нас.
Я слишком быстро и сильно растворилась в этому мужчине. Знаю. Но мне не стыдно. Не вижу в этом ничего зазорного.
Но что, если вся моя идеальная картинка нашей семейной жизни ничто иное, как обычный миф, иллюзия?
От этого мысленного вопроса я снова словно получаю прицельный удар в грудь. Даже слегка дёргаюсь, будто всё происходит взаправду. Тянусь к подлокотнику, чтобы достать из встроенного внутрь холодильника бутылочку воды.
Даже об этой мелочи в свое время позаботился Ян. Он не любит холодное. Горло всегда немного прихватывает, поэтому даже мороженое ест маленькими-маленькими порциями, а воду пьет только комнатной температуры. А я не могу. В любое время года мне нужна холодная вода. Только ей утоляю жажду. Собственно, именно поэтому в каждой машине Яна всегда припасена бутылочка специально для меня.
Такая, на первый взгляд, бытовая ерунда. Но для меня она очень ценна.
Смотрю на чертову бутылочку и плакать хочется. Только не получается. Слёз почему-то нет.
Разве возможно, вот так заботиться об одной женщине и в то же время зачать ребенка с другой?
Открываю бутылку и осушаю ее почти до дна. Она небольшая, всего ноль двадцать пять. Ее прохлада немного бьет по зубам, но мне всё равно.
Закрываю глаза, стараюсь выровнять дыхание, но не получается.
Знаю, когда Ян занят его нельзя отвлекать. Только если вопрос не касается жизни и смерти. Интересно, мой случай можно отнести к подобному?
Снова тянусь за телефоном.
Внутри будто не сердце барабанит, а кусок тяжелого камня.
У меня никогда прежде не дрожали пальцы так как сейчас. Я даже пугаюсь. Боюсь, что эта дрожь останется со мной навсегда.
«Пожалуйста, ответь на мой вопрос».
Гипнотизирую экран. Жду ответа. Он мне нужен, иначе я просто свихнусь. Чувствую себя будто в невесомости.
Знаю, что Яну не понравится моя настойчивость, но мне нужна определенность. Немедленно. Иначе сойду с ума пока дождусь его возвращения.
Ян снова онлайн. Читает. Не отвечает.
Я продолжаю пялиться в экран. Жду. Минуту. Две. Пять. Десять.
Ничего.
Водитель аккуратно заезжает в гараж.
Я выскакиваю из машины, как только мы тормозим. Ноги кажутся каким-то деревянными, будто и не моими вовсе. Я чудом не спотыкаюсь и захожу в дом. Продолжаю посматривать на экран.
Ян вышел из сети. Сильно прикусываю нижнюю губу и чувствую, как из глубины души начинает потихоньку подниматься волна боли, отчаянья и злости.
— Ну ответь же! Ответь! — шепчу сквозь крепко стиснутые зубы и захожу в нашу спальню.
Бросаю сумку на пуф, хожу из одного угла комнаты в другой. Так крепко держу двумя руками телефон, что кажется вот-вот сомну его корпус.
Не могу решиться позвонить. Такое у нас правило, я не отвлекаю Яна звонками, когда он на работе. Слава богу, ни разу не возникало таких жизненно важных ситуаций, когда становится не до правил.
Ян продолжает хранить молчание. Страшно злюсь на телефон, будто он и в самом деле в чем-то виноват. Бросаю его на кровать, застываю прямо посреди комнаты и запускаю пальцы в волосы.
Тишина нарушается лишь звуком моего частого дыхания.
В голове все еще слышу отзвуки голоса Паулины.
Не хочу это слышать! Не хочу!
Звуки исчезают, зато всплывают картинки.
Я снова вижу перед глазами то чёртово фото.
В груди огромной ядовитой змеей начинает шевелиться ревность. Сумасшедшая. Темная. До безумия болезненная. Даже дыхание от нее перехватывает.
Я ревную своего Яна к этому мальчику. Страшно ревную. Эта ревность заставляет меня чувствовать себя до одури уязвимой, будто с меня заживо содрали кожу.
— Еще ничего толком непонятно, — шепчу, обращаясь к самой себе, — непонятно.
На какую-то долю секунды мне даже становится внезапно так легко и спокойно. Почти смешно. Вот дура. Нельзя же так издеваться над своей нервной системой.
Выдыхаю. Обещаю себе спокойно дождаться ответа от Яна.
Снимаю сережки, браслет, цепочку. Всё аккуратно укладываю в красивую деревянную шкатулку, ручной работы.
Мое странное спокойствие длится ровно до того момента, пока я не слышу звонок телефона.
Пусть мы находимся на расстоянии, но я каждой клеточкой своего тела чувствую, что он сейчас крайне недоволен. Может быть, даже зол.
Подхожу к кровати. Беру телефон. Несколько секунд смотрю на заставку, которую я прикрепила к контакту Яна.
Он полусонный улыбается мне, спрятав одну руку под подушку. Это фото сделала я. Получилось оно случайно. Попался красивый кадр, и я не смогла не запечатлеть его.
Ян не сентиментальный, но мою сентиментальность всегда принимает.
Поднимаю трубку и чувствую тупую боль в грудной клетке, будто кто-то просунул в нее руку и всё внутри разворотил.
— Заяц, что за цирк? — спрашивает Ян ледяным тоном.
— Я… Я просто хочу знать правду, — выдыхаю и прикрываю глаза.
Не дышу. Кажется, даже не живу.
Снова.
Как в тот момент, когда Паулина предложила разделить внимание моего Яна.
Стискиваю ледяными пальцами корпус смартфона. Чувствую, как напряжение давит на грудную клетку. Надо сделать вдох. Надо сделать… вдох. Я смогу его сделать, когда получу ответ. По-другому никак.
— Ты уже ее знаешь. Дальше?
Распахиваю глаза. Хватаюсь пальцами за горло. Скребу ногтями по нежной коже. Сдавленно вдыхаю воздух. Слишком сильно и глубоко. Начинает кружиться голова.
— Дальше? — повторяю за Яном.
— Да, Заяц, дальше. Я тебя слушаю.
Теряюсь. Шарю взглядом по нашей спальни и не могу найти ни одного подходящего слова.
В голову так некстати лезут совсем еще свежие воспоминания о том, как мы занимались с Яном здесь любовью. На кровати, подоконнике, просто на полу. Везде. Так долго как нам хотелось. Столько раз, сколько нам хотелось.
Я подчинялась Яну. Позволяла ему всё. Нежилась в его стальных объятиях. С любовью и нежностью выцеловывала его колючую щеку, виски, прикрытые веки, твердый квадратный подбородок. Прикасалась ладонью к широкой груди, слушала и чувствовала мощные удары любимого сердца.
А теперь…
— Я не знаю, что еще сказать, — шепчу.
— Заяц, сейчас у меня дохрена дел. Завтра приеду. Поговорим.
— Мы поговорим сейчас! — вскрикиваю и тут же пугаюсь такой своей яркой реакции.
— Ты на эмоциях. Не имеет смысла, — отвечает Ян не терпящим возражения тоном.
Его немногословность никогда меня не обижает. Я принимаю ее так же, как и Ян принимает мою сентиментальность.
Но сейчас…
Сейчас меня ранит его спокойствие, ранит каждое скупое на эмоции слово. Кажется, будто бы ему всё равно на то, что сейчас происходит. Но на самом деле Ян просто вот такой.
Я согреваю его своими чувства и эмоциями, а он меня при надобности остужает своим спокойствием.
Правда, сейчас этот баланс не работает. Со мной не работает.
— А завтра они уже улягутся, по-твоему?
— Отчасти.
Меня колотит. Так страшно колотит, что даже не знаю, куда себя деть. Мечусь по комнате как неприкаянная. Вся выдержка осталась там, за столиком кофейни, где я встретилась с Паулиной. А теперь меня просто рвет на части.
— Почему ты мне ничего не сказал? — шепчу в трубку.
— Знал, как ты отреагируешь, — снова четкий сухой ответ.
Мне не легче. Совсем.
В груди ноет. В переносице жжет.
Ощущение, что мой мир кусок за куском продолжает разваливаться только усиливается. И я не знаю, что делать. Не знаю, что для меня теперь будет значить открытое присутствие Паулины в нашей с Яном жизни.
Но совершенно точно я знаю только одно, терять Яна не хочу. Он — мое всё.
Мой первый мужчина.
Моя первая настоящая любовь.
Моя каменная стена.
Моя тихая гавань.
— Значит, ты и не планировал меня посвящать во всё это? — задаю следующий вопрос.
Душу любые эмоции, чтобы выиграть немного времени и прояснить ситуацию.
— Нет, — звучит, как всегда, коротко и чётко. — Не сейчас уж точно.
Останавливаюсь посреди спальни, прикрываю глаза.
Все вокруг утверждают, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Сейчас бы я серьезно поспорила на эту тему.
Правда Яна не просто горькая, она ядовитая и обжигающая. Несется по моим венам, стискивает сердце. Отравляет. Убивает. Бьет в затылок.
— Завтра я буду дома, — повторяет. — Поговорим. И без глупостей, Заяц, понятно?
Я кусаю губу, пытаюсь справиться с очередным приступом самой натуральной истерики. Мне тоже хочется быть такой, как Ян. Уравновешенной, уверенной и не привыкшей что-то делать на эмоциях.
Но я не такая и вряд ли стану другой. Если люблю, то всем сердцем. Если ненавижу, то отчаянно и до жгучих слез. Иногда даже удивляюсь, что такого во мне разглядел Ян, раз уж захотел меня сделать своей женой?
— Заяц? — снова зовет меня Ян.
— Я здесь, и я всё поняла, — отвечаю и чувствую, что из-за непролитых слез у меня заложило нос.
Ян больше ничего не говорит, просто завершает звонок.
Я давлюсь всхлипом и оседаю на пол. Прижимаюсь спиной к изножью кровати и пытаюсь прийти в себя.
Страшно даже просто подумать о том, что будет завтра. Страшно не из-за разговора, а из-за того, что Ян, как всегда, посмотрит на меня своим прямым тяжелым взглядом и со спокойствием опытного палача вдруг скажет, что его любовь прошла и я свободна.
Притягиваю колени к груди и невольно поджимаю пальцы на ногах. Мне становится больно и холодно от одной только этой мысли.
Если бы Ян хотел отпустить, сделал это сразу. Прямо по телефону. Ты же его знаешь, Мира. Разводить драму он бы не стал.
Эта мысль меня даже немножко отрезвляет. Как она пробилась сквозь хаос в моей голове, не представляю. Но это правда.
Ян, действительно, не из тех людей, которые намеренно будут тянуть время, увиливать и прятаться. Он действует по факту и предпочитает решать проблему здесь и сейчас. Значит, для него она уже решена. И разрывать наш брак Ян не планирует.
Такой вывод дарит мне совсем малюсенькое, но облегчение. Но, к сожалению, его всё равно недостаточно, чтобы залатать дыру в моей грудной клетке.
В голове роится слишком много вопросов. А боль продолжает пульсировать с такой сумасшедшей интенсивностью, что выровнять дыхание просто невозможно.
Я всегда знала, какой Ян. Знала, что он не из тех мужчин, которых можно удержать истериками, мольбами или шантажом. Знала, что до меня в его постели побывало много женщин, самых разнообразных. Но я наивно думала, что… Нет, не изменю его, а стану для него чем-то большим. И я стала таковой. Он сделал меня своей во всех возможных смыслах.
Только мои поцелуи и объятия на публике он принимает. Только я могу сделать для него приятную милую глупость, которая способна вызвать едва заметную, но всё же улыбку на жестко очерченных тонких губах Янах. В конце концов, я ношу его фамилию.
Только вот матерью его первенца стала другая.
Ревность тут же больно давит на грудную клетку.
Мне становится дурно от одной лишь мысли, что такой особенной для Яна являюсь не только я, но и Паулина.
Хотя она совсем не похожа на ту женщину, которая будет бросаться со всех ног, чтобы встретить мужа после длительной командировки. Вряд ли она прыткой обезьянкой запрыгнет к нему на шею и крепко-крепко обнимет его руками и ногами.
Ян не любит всех подряд и уж точно не влюбляется каждый день. Его ведут не эмоции, а холодный рассудок. И раз так, то эта Паулина не просто ошибка или слабость, она тоже нечто большее.
Сжимаюсь, обнимаю свои колени еще крепче и стараюсь не скулить как раненное животное.
Другая на моем месте непременно собрала бы вещи и ни минуты не провела в этом доме. Но я этот вариант даже не рассматриваю, потому что он ничего, в сущности, не даст. Только всю душу мне выпотрошит.
Я просто должна дождаться завтрашнего дня и прояснить ситуацию. Для меня это важно. Очень.
Медленно поднимаюсь с пола. Приглаживаю растрепанные волосы.
— Завтра, — шепчу сама себе и направляюсь в сторону ванной, чтобы умыться. — Я всего лишь должна продержаться до завтра.
***
Добро пожаловать в мой канал. Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем жанре и стиле - "Мой лишь наполовину", Маша Драч.
Всех Ц.