Большинство фронтовиков жили и трудились в 70-е годы. Именно на эти годы пришлось моё детство. Мой папа воевал, и после тяжёлого ранения его признали непригодным к дальнейшей службе. Он никогда не рассказывал о войне, и я не понимала, что пережили наши дедушки, бабушки и родители. А вот мама часто вспоминала как преодолела это лихолетье. Родителей давно нет в живых, и я приведу её рассказ.
Мы жили в уральской деревушке. Мне исполнилось 11 лет, и началась Великая Отечественная война. Мы, детвора, сразу не поняли, что произошло. Осознание приходило постепенно вместе с тяготами. Отца сразу отправили на фронт, и мы остались втроём. Моя мама, а тебе бабушка Елизавета Петровна, и младшая сестрёнка Маруся. Ей девять лет, а мне одиннадцать. Вообще-то нас родилось семь детишек, но все умерли от болезней в младенчестве. Доктора только в городе, малыши заражались, слабели и угасали. После начала войны объявили трудовую повинность. И мама сказала:
- Нашей семье выделили для обработки 1 гектар свеклы. Придётся вам идти со мной, я без вас не управлюсь.
Так мы пололи свеклу с четырёх часов утра до позднего вечера. Елизавета Петровна определила каждой дочке свою грядку и объяснила.
- Дергайте сорняки, а росточки свеклы не трогайте.
Потом наступила пора прореживания, и так мы ухаживали до сбора урожая.
Уже осенью свеклу грузили на подводы и увозили на сахарный завод. Зерно, молоко, мясо, всё посылали на фронт, а сами зачастую голодали.
Щемящее чувство настоящего голода преследовало Аню и Марусю долгие годы. Рядом с ними в поле работали детишки всех возрастов со своими мамами.
- Даже 4-6-летние копошились в земле. - помню я слова родительницы.
Съедобные растения мы сушили на зиму, а из свежих - лебеды, крапивы, пекли лепёшки. Для вкуса добавляли туда картофельные очистки. Осенью после сбора пшеницы на полях мы подбирали колоски с зёрнами. Это опасное дело, ведь обходчики строго следили, чтобы детишки не лакомились колхозным зерном. Многих подростков строго наказывали, но голод гнал нас в лес, на речку, в любой уголок, где можно найти что-то съедобное. На речке мы выкапывали какие-то корешки, очищали их от земли и тут же съедали. Мужчин в деревне не осталось, всех забрали на фронт. А весной обнаружилось, что пахать не на чем, всех лошадей тоже отправили на нужды армии. Женщины запрягали быков и коров, а иногда и сами по семь человек тянули плуги. Это тяжкая непосильная работа надорвала здоровье Елизаветы Петровны.
Сначала все жители деревни надеялись на скорое окончание войны, и Аня с Марусей часто спрашивали.
- А папа скоро вернётся?
Елизавета Петровна пожимала плечами, а потом в деревню стали приходить похоронки. Обезумевшие матери и жёны голосили на всю округу. Их успокаивали соседки и плакали вместе с ними. Так половина деревни стали вдовами. Та же участь постигла и нашу семью. Елизавета Петровна получила известие о гибели мужа и несколько дней ничего не ела. Исхудала до неузнаваемости. Соседка вернула её к жизни.
- На кого девочек оставишь? Ты им нужна.
А осенью Маруся замёрзла в поле и подхватила тиф. Её отвезли в больницу и с трудом спасли. Лютый голод чуть не довёл Елизавету Петровну до отчаянного поступка. Не знаю кто посоветовал ей.
- Отвези дочек на ближнюю станцию железной дороги и брось там. Их пожалеют, подберут, и они не умрут от истощения.
Елизавета Петровна отказалась, и мы каким-то чудом выжили.
А зарплату в те годы не давали. Мы работали почти круглосуточно за "палочку в тетрадке". Именно так называли трудодни. Их суммировали за месяц и выдавали продукты питания, муку, сахар, крупу. Помню утром просыпаешься, надо идти на работу. Хочется кушать, а в доме только вода. Выпьешь полную кружку и отправляешься. От голода ели все травы подряд. Зимой ложились спать ранёхонько, чтобы заглушить голод. А ещё спасал свой огород. Там выращивали картофель, морковь, лук. От постоянного недоедания все дети превратились в дряхленьких старичков и старушек, настолько были худые. Из рваной одежды выступали косточки рук и ног, обтянутые бледной кожей. А ещё ночами мы втроём вязали носки и варежки для фронта. С началом войны в магазинах исчезли спички, мыло, вещи.
Несмотря на такие лишения люди не озлобились и помогали, чем могли. Помню, соседка держала корову и всегда угощала нас пол-литровой банкой молока. Мама варила овсяную кашу на молоке, как же это вкусно! А ведь у соседки своих четверо детей, а она и про нас не забывала. Именно благодаря такой помощи мы выжили.
Аня вспоминала.
- Моё детство перечеркнула война. Мы повзрослели за несколько месяцев и мечтали об одном - выжить и скорее бы победить гитлеровцев.
- А в школе вы учились? - поинтересовалась я.
- Я окончила только четыре класса, а потом работала в колхозе. Многие делали так, ведь за это давали зерно. Да и ходить на уроки не в чем, ни одежды, ни обуви. А Маруся посещала. Электричества тогда не было, занимались при свете керосиновой лампы. Топили не всегда. Дети сидели в фуфайках, закутанные платками. Тетрадей не водилось, писали на газетах между строк.
Уже после войны я училась в вечерней школе. Все рассказы мамы о тех ужасных годах сопровождались горькими слезами, и она постоянно повторяла.
- Ничего нет дороже мирного неба над головой.
