Анжелика Борисовна ценила своё время — буквально каждую минуту. Десять лет своей жизни она продвигалась к заветной цели — стать адвокатом. Сначала – пять лет напряжённой учёбы в университете. Потом — три года каторжного труда секретарём в суде. Ведь это самое отвратительное место на планете, особенно если ты находишься на дне системы: пишешь протоколы, рассылаешь повестки, выслушиваешь бесконечные претензии по телефону.
Потом было два года стажировки в адвокатуре и попытки сдать экзамен. И когда её мечта сбылась, Анжелика поняла, как мало времени у неё осталось на то, чтобы получить от жизни удовольствие и достичь вершины в профессии. Вот уже десять лет, как она не просто развивалась, а становилась лучше — лучше всех.
Своё время Анжелика ценила, поэтому её расценки нельзя было назвать демократичными. Скорее наоборот: цены были весьма авторитарными. Но тому существовало простое объяснение: Анжелика Борисовна подходила к любой ситуации с маниакальным стремлением победить. Она использовала любые методы, чтобы добиться цели. И всегда побеждала.
— Почему вы выбрали именно меня? — спросила она, глядя на очаровательную блондинку. Что-то в ней было творческое: во взгляде, в причёске, в жестах. — Это не моя специализация.
— Вас посоветовали, — пожала плечами клиентка. — Сказали, что только вы можете справиться с таким сложным делом. Сказали, что вы — лучший адвокат в округе.
— Адвокатесса, — с улыбкой поправила она. Ей не нравилось, когда её профессию называли мужским словом. — Но сути это, к сожалению, не меняет. Семейные споры — это серая зона правосудия. Многое, что вы могли прочитать в умных книжках, на самом деле не работает. Или работает совсем не так.
Анжелика не собиралась отказываться от работы. Новое интересное дело, где можно показать и эрудицию, и креатив: что может быть прекраснее? Она просто набивала себе цену: адвокатесса всегда так делала, чтобы показать клиентам собственную значимость. А ещё ей не нравились те коллеги, что с первых минут излучали уверенность в успехе.
Нет, удача любит не только подготовленных, но и осторожных. Напротив, нужно посеять в душе клиента полную безысходность. И тогда победа станет для него действительно желанной. В юриспруденции ни в чём нельзя быть уверенным на сто процентов. Двух одинаковых споров не бывает, а значит, в любой момент что-то может пойти не по плану.
— Ну что ж, — сказала Анжелика, ознакомившись с документами. — Дело действительно выглядит безнадёжным. Вы же понимаете, что если учреждение образования вам отказало в опеке уже на самом старте процесса… То обращение в суд выглядит несколько самонадеянно.
— Есть один козырь в рукаве, — подал голос мужчина, которого Анжелика сначала приняла за бессловесного охранника. Выглядел он действительно солидно, как итальянский гангстер или успешный русский бизнесмен из девяностых. — Даже не один козырь, а несколько.
— Ну что ж, коллега, — произнесла адвокатесса с ноткой раздражения. — Все козыри должны лежать у меня на столе. И тогда я сама скажу, какими можно воспользоваться, а какими — нет.
— Видите ли, — попыталась сгладить напряжённость Лина. — У нас есть подозрение, что Марта — это моя племянница.
— Так проведите ДНК-тест, — пожала плечами Анжелика. — Боже мой, в двадцать первом веке живём! Это же проще простого.
— Мы уже советовались со специалистами, — сказала Лина. — Видите ли, моя покойная сестра Ольга, мать Мирты… То есть, Марты — была мне сводной. У нас разные отцы. И в этой ситуации ДНК-тест… Как там сказали, Игорь?
— Тест может оказаться неинформативным, — помог ей мужчина.
Анжелика призадумалась. Не так давно она сталкивалась с подобной ситуацией и по собственному опыту знала, что доказать родство в этом случае нелегко. Тем более, оно не всегда будет служить безусловным основанием для передачи ребёнка предполагаемому родственнику.
— Какие ещё козыри имеются? — спросила она. Дело начинало интересовать её всё больше и больше.
— Видите ли, — сказала Лина, — мы сходили к Семёну Семёновичу на переговоры. Это он сам пригласил. И говорил такие вещи, в которые трудно поверить. Мы не знаем, как обычно берут под опеку детей, но что-то тут явно не то.
— Что же там произошло? — спросила адвокатесса. Она подумала, что нужно назвать своим новым клиентам расценки — пока её не слишком затянула эта история и она не поддалась на уговоры снизить гонорар.
— Ох, сейчас всё расскажу…
В канун Нового года детский дом «Чёрный Дрозд» был очарователен. Главный вход украсили ёлочные игрушки, гирлянды, разноцветные ленточки и фигурки оленей. Завхоз с детишками вылепил из снега настоящего деда мороза — и раскрасил его красной и синей краской. Детдом, как оберег, использовали чиновники всех мастей, чтобы уверить ещё более высокое начальство: работа по защите детства ведётся на должном уровне.
— Вы хорошо подумали? — спросил Семён Семёнович своих гостей и улыбнулся так искренне, насколько был способен.
— Да, — ответила Лина. — Мы с мужем тщательно всё обдумали. Мы хотим взять опекунство над Мартой. Нам она очень понравилась. Правда, Игорь?
— Ага, — кивнул он. — Очень.
— Ох, не советовал бы я вам… — произнёс директор задумчиво. — Зачем вам, молодым в сущности людям, портить себе жизнь этим проблемным ребёнком? Видите ли, через меня прошло столько ребят и усыновителей, что я могу сразу же предположить, всё ли пойдёт по плану.
В его детдоме всё должно было быть по высшему разряду. Вот и беседы с настоящими и будущими опекунами и усыновителями он проводил не в холле на лавочке, а в настоящей переговорной комнате, которую обустроил за счёт спонсорских средств. Аккуратный белый стол, мягкие кресла, кондиционер, кулер с чистой водой — всё это располагало к продуктивному общению. Семён Семёнович полагал, что может убедить в своей правоте любого человека. А уж в такой благожелательной атмосфере…
— Господин директор, — произнесла Лина, сдерживая внутренний порыв ярости. — Мы ведь не говорим, что нужно забрать её в нашу семью прямо сейчас. Мы из другого города — это вы верно подметили на дне открытых дверей. Однако в средствах мы не стеснены. Сняли здесь квартиру, купили детскую кровать. Игорь уже ищет работу — он у нас востребованный специалист.
— Ох, молодо-зелено! Поймите, дело ведь абсолютно не в материальных предметах. Здесь, в «Чёрном Дрозде» — лучшие условия в стране, уверяю. У детей есть всё, и вряд ли вы сможете дать больше. Да это и не нужно. Просто Марта — очень трудный ребёнок, — директор немного помолчал, будто смакуя собственные слова. — Знаете, я к ней испытываю особые, сентиментальные чувства. Она появилась тут, когда «Чёрному Дрозду» было всего полгода…
— А что случилось с её родителями? — спросила Лина.
— Ох, не спрашивайте, — отмахнулся директор. — Всё равно не скажу. Вы же понимаете, что мы не можем разглашать конфиденциальную информацию. Так вот, Марта буквально выросла у меня на руках. Когда я создавал этот дом, я был молод и полон романтизма. Мне казалось, что я смогу заменить малышам семью…
— Мы ценим вашу откровенность, — прервала его девушка. — Но мне так и не ответили…
— Не перебивайте, дослушайте! — потребовал директор. — Никакого уважения… Так вот, за все годы, что я наблюдал взросление Марты… Увы, никакого оптимизма. У неё нет друзей. У неё нет хобби. Она ничем не интересуется. Как видите, разговаривает с трудом. За ней нужен постоянный контроль, боюсь, даже после достижения совершеннолетия. Неужели вы к этому готовы? Неужели вы не прибежите ко мне обратно через полгода с просьбой вернуть всё, как было?
— Нас не пугают трудности, — перебила его Лина. — Я правда не знаю, как вас убедить, на чём мне поклясться… Но мы готовы работать с Мартой, она меня очень сильно зацепила. Правда, Игорь?
— Ох, москвичи… — ухмыльнулся Семён Семёнович. Он увидел, что мягкие уговоры не действуют, и решил применить жёсткую силу. — Думаете, приехали в нашу глушь, и можете тут всё купить? Так вот, знайте: есть вещи, которые не продаются. И одна из них — моё доброе расположение к мамочкам и папочкам. Если вы хотите стать опекунами Марты, мой ответ — нет.
Повисла тишина. Если Игорь был готов к такому развитию событий, то на Лину будто ушат ледяной воды вылили. Её вдруг бросило в холод, стало знобить. Мужчина взял её за руку с обручальным кольцом, но даже это не подействовало успокаивающим образом.
— Мы пойдём в суд, — прошептала девушка. Она не могла поверить своим ушам. — Мы будем жаловаться везде. Всюду.
— Делайте, что хотите, — махнул рукой директор. — Жаловаться куда? В СМИ? Так ведь информация — конфиденциальна, я уже повторил не раз. Предадите историю огласке, и никогда в жизни не сможете не то, что взять себе ребёночка, но на порог приюта взойти.
— Вы всё продумали, — снова прошептала Лина. — Но почему?
— Ох, не стоит пытаться взять меня лестью. Впрочем, я ведь педагог — и педагог с огромным стажем. Поэтому я предлагаю вам кое-что другое. Послушайте-ка. Послушайте внимательно — второй раз предлагать не буду.
Марта ещё раз прокрутила в голове события того странного дня и поняла: тёте с белыми волосами нужно подарить шанс. Да, она может предать. И действительно может сначала дать надежду, а потом — выбросить её в урну. Чтобы узнать, поступит она правильно или нет, необходимо было довериться: именно этим и собиралась заняться Марта.
Через неделю после встречи с красивой тётей, которая много рассказывала ей про дом и про семью, Марта сильно заболела. Она буквально слегла в кровать: в первую ночь температура поднялась выше до сорока градусов, и мама-воспитательница, охая и вздыхая, даже хотела вызвать «Скорую помощь». Но Семён Семёнович запретил это делать строго-настрого. Он велел принять меры к карантину их ячейки — никого не выпускать три дня, не пользоваться телефонами.
— А телефоны-то чем не угодили? — недоумевала воспитательница. — Это же дети! Они всё время в телефонах сидят. Кушают, едят, даже в туалет ходят. А как позвонишь — так трубку не берут: не слышат.
— Скажите мне, Петрова, слыхали ли вы про Тик-Ток? — своим высокомерным голосом спросил Семён Семёнович.
— Ну, — ответила воспитательница.
— Вы же не хотите, чтобы видео с болеющими детьми из «Чёрного Дрозда», как это говорят… Завирусилось? Вышло в тренды?
Мать-воспитательница хлопала глазами. Про Тик-Ток она, конечно, была наслышана, но остальные умные слова совершенно не знала. Впрочем, по тону директора правильный ответ становился очевидным.
— Нет, конечно, — ответила она. — Ни вирусов не хочу ни каких, этих…
— Господин… — помог ей Семён.
— Директор.
В отличие от своей подчинённой, он не выглядел напуганным. И не только потому, что кратковременное повышение температуры выше сорока градусов не было опасным для здоровья ребёнка. Просто пока всё шло в строгом соответствии с его планом. А Семён Семёнович любил, когда не просто контролирует ситуацию, а управляет ею.
Выждав неделю после неудачного разговора с этой заносчивой блондинкой и её мордоворотом, директор распорядился провести занятие по физической культуре на открытом воздухе. А сразу после него – угостил Марту черничным мороженым, её любимым лакомством. Теперь главное было не переборщить, контролировать состояние девочки. Лучше бы она болела месяц, не меньше.
В педагогическом университете он прошёл курсы медсестры. С ними он смог подрабатывать по вечерам и ночам в местной больнице санитаром: отличный опыт, хотя работа — отвратительная. Правда, как юный Семён ни просил временных коллег звать его медбратом, они просьбам не вняли.
Даже в трудовой книжке профессию написали будто с издёвкой — медсестра. Тогда он ещё мог простить неуважение, но сейчас — нет. Он перенёс Марту в медицинский изолятор, собственным фонендоскопом послушал девочку: лёгкие без хрипов, в порядке. Обычный грипп. Он ещё раз вспомнил неудачный разговор с Линой и попытался понять, что сделал не так:
— Я — педагог. И надеюсь, что моё имя будет вписано золотыми буквами в историю педагогики, — говорил он. — Поэтому предлагаю взять другого малыша из моего приюта. Вот, смотрите, его зовут Рома. Золото, а не ребёнок. Умный, послушный, нет врождённых заболеваний и пороков развития. И у него… — Семён Семёнович пристально посмотрел на Игоря. — У него глаза, как у вашего мужчины.
— Нам не нужен другой малыш, — отрезала Лина. — Мы приехали за Мартой, и мы уйдём с ней.
— Вы должны понять важную вещь, - сказал Семён максимально сухим голосом. — «Чёрный Дрозд» — это я, и только я решаю, кто и когда отсюда уйдёт. По Марте на ваше заявление я дам отрицательное заключение, — пожал плечами директор. — И вы уйдёте отсюда так же, как пришли. Разговор окончен.
Тогда он поднялся с кресла и покинул переговорную комнату. Скрытая видеокамера продолжала записывать обстановку, и вроде бы Лина была готова высказать всё, что думает по поводу несговорчивости директора. По крайней мере, Семён на это рассчитывал. Но этот мордоворот поступил совсем странно: он просто обнял свою жёнушку и жарко её поцеловал. Хитрый ход.
Директор ещё раз померил температуру Марте. Высоковата, сорок градусов: нужно сбивать. Он размешал анальгин и другие компоненты, приготовил тройчатку, обработал девочке поверхность бедра. Она ему нравилась: вся такая маленькая, красивая принцесса, и он не был готов делиться ею с кем-нибудь. Укол был болезненным: несмотря на то, что Семён держал Марту, она всё равно сильно дёрнулась:
— Не бойся, милая, я рядом, — сказал он. — Я тебя никогда не брошу, слышишь?
— Да.
Разговор с адвокатом подарил Лине робкую надежду. Конечно, она хотела услышать, что эта женщина решит все её проблемы и добьётся нужного результата. Но юристка была сдержана в прогнозах. Может, поискать другого специалиста? Или нанять сразу двух? Увы, её финансовые ресурсы не были безграничными. Если так бездумно распоряжаться деньгами, то они быстро закончатся.
— Мы с тобой теперь правда — муж и жена? — спросила Лина, когда они вышли из адвокатского бюро Анжелики Борисовны.
— Разумеется, — улыбнулся Игорь. — Но скажи мне честно, разве штамп в паспорте что-нибудь для тебя значит?
— Конечно! — с жаром сказала девушка. — Если бы ничего не значил, стали бы вы, мужики, шарахаться от него, как чёрт от ладана?
Игорь промолчал. И первый, и второй раз он женился импульсивно, ничуть не боясь того самого «штампа в паспорте». Только бывшая жена хотела пышную свадьбу. Стремясь угодить ей, он, зелёный лейтенант, арендовал целый зал в ресторане, нанял фотографа, музыкантов, ведущего и даже запустил шарики в небо. Залез в долги — потом целый год во всём себе отказывал, чтобы рассчитаться.
Первый брак растаял, как круги на воде. Ничего не осталось: ни детей, ни даже робкого ощущения счастья. Вторая свадьба понравилась ему куда больше. Расписались, получили свидетельство — всё, свободны. И что-то подсказывало частному сыщику, что у этого союза больше шансов на благоприятный исход.
— Давай лучше о деле подумаем, — предложил частный сыщик. — А не о штампах. Нам нужно всё обмозговать, на все вопросы отвечать, как по бумажке. Любовь изображать самую чистую и искреннюю. Ну, у нас с тобой это хорошо получается.
— А ты когда-нибудь бывал в суде? — спросила Лина.
Игорь поморщился. Он вспомнил, как во время службы не только ловил преступников, но и вынужден был доказывать, что те — нарушили закон. Не раз и не два его вызывали в суд и допрашивали буквально до потери сознания. Как ты вышел на преступника, как его задержал, зачитал ли права. Обиднее всего было, когда ответы Игоря не устраивали судью или прокурора. Тогда преступника могли и оправдать, а его, опера – лишить премии или даже очередного звания.
— Да, бывал, — сказал Игорь. — Я тебе так скажу, в суде главное — лишнего не говорить. Только то, что от тебя хотят услышать.
— А как мне понять, что они захотят услышать? — спросила Лина.
— Наверно, Анжела нам всё объяснит. И расскажет.
— Анжела? — возмутилась девушка. — Вот как ты её называешь? Ты что, с ней знаком? Ой, прости, милый…
— Нет, давай сразу всё обсудим, чтобы не было недомолвок, — сказал Игорь. — Всё в порядке, я не в обиде. Я всех женщин, которые играют на нашей стороне, называю как родных. Понимаешь? К тому же, поставить тебя и её рядом… Ну, выбор очевиден, думаю.
Лина теперь корила себя, что повысила голос на своего мужа. У неё в голове до сих пор не укладывалось, как он решился сделать ей предложение? И не только сделал, но и организовал роспись буквально на следующий день! Конечно, свою свадьбу она представляла иначе. Пышное платье, фата, гости, фотограф… Но, по сути, кого она могла позвать? Ни друзей у неё здесь, ни родственников.
— Игорь, понимаешь, ты в моей жизни появился, как приз в лотерее. Я теперь всё время буду переживать, что выиграла тебя по ошибке. Или что тебя украдут. Веришь?
Частного сыщика сентиментальности смущали, и в своей предыдущей работе он привык скрывать эмоции. Всегда нужно быть смелым и сильным парнем, который побеждает, несмотря ни на что. А стресс снимает или алкоголем, или гонками по ночной Москве. Нужно было привыкать к новому образу жизни — респектабельному, образцовому.
— Хочу, чтобы мы с тобой вот что обсудили, — сказал он. — И подумали, надо ли это знать Анжеле… Прости, Анжелике Борисовне.
— Что же? — спросила она.
— Пока мы там крутились, я вышел покурить. Представляешь, в этом детском доме даже курилка есть. Для гостей с трубками, не иначе. Но ты же понимаешь, я немного работал. Поговорил с одним сотрудником.
— И что же она тебе сказала?
— Видишь ли, она меня приняла за полицейского… Ну и исповедовалась, как священнику. Звучит не очень правдоподобно, но с другой стороны, зачем ей меня обманывать?