Журавлиный клин 24
Целый день Женька ходил кругами возле дома. Переделал все дела во дворе, подмел дорожки, а Ханна не появлялась. Пришла, когда уже вечерело и Женя топил свою печку. Она стукнула в дверь. Он вышел. Она сунула ему в руки широкую тарелку, покрытую тряпицей, быстро сказала: «Приду к тебе сегодня», повернулась и ушла.
В тарелке оказалась тушеная картошка, хлеб, сало, кусок ватрушки. Пир да и только. Но Женька не притрагивался к еде. Он сидел в задумчивости, время от времени лицо озаряла улыбка. Слова Ханны: «Приду к тебе сегодня» будоражили сознание. Он мало чего понимал, боялся поверить, что это может быть наяву. Придет к нему? Куда? В его каморку?
Он принялся наводить порядок, хотя где там наводить. Кровать да стол. Стал мыть пол. Подбросил в печку палок. Вдруг и, правда, придет. А у него холодно. Потрогал рукой лицо – щетина уже пробивалась. Он брился к её приезду. Значит, надо снова.
Женька наводил марафет. Ходил по узким половицам. Воображал себе много всякого. Несбыточного. В итоге счел, что всё это небылица. Девчонка над ним посмеялась, а он, дуралей, и поверил. Да и ладно, что обманывается, зато её слова до сих пор в ушах.
Он прилег. Не лежалось. Он сел к теплому боку подтопка. У него сегодня праздник. Тепло. Он поднял тряпицу с тарелки, стал понемногу есть картошку. Она была вкусной, с приправами, похоже, даже с мясом. Женька понюхал сало. Пахло ароматно. Но сейчас есть его не стал. И так уже замечательно – съел чуть не всю картошку. Сало может полежать. Будут еще скудные дни.
Тетя Эмма харчами его не жаловала. Могла налить чашку супа, а могла и не налить. Иногда приходилось обходиться одним куском хлеба. Он, пока Ночку еще доили, пробирался во двор ночью, чиркал в кружку молока.
Пил. Потом корову запустили, стельная она была. Отел ждали только весной. Потому стало голодно.
Женька, наученный такой действительностью, придумал на будущее выход из положения.
Поднял одну половицу. Под ней оказалось небольшое расстояние до земли, а там – почва. Подумал, что надо рыть яму. В неё по осени натаскать, сколько получится, картошки, моркови, свеклы. Будет вроде подпола, как в крестьянской избе. Запас сможет лежать долго. Зимой в печи можно в углях картошку и свеклу запекать. Глядишь, всё прибавка к скудному рациону. Иначе ноги протянешь.
Женька даже начал воплощать задуманное. Зимой дел мало, время было. Работал по ночам. Отодвигал кровать, поднимал половицы и рыл землю. Неспеша соорудил хранилище для овощей. Никто даже не догадывался, что тут происходит. Впрочем, к нему в каморку никто не заходил. Эмма стучала в дверь, а Лукасу до Джорга, казалось, не было никакого дела.
Женя задремал. Он вздрогнул, когда дверь тихо скрипнула и в комнате появилась женская фигура. Женька усиленно хлопал глазами, пытаясь прогнать видение. Но оно заговорило голосом Ханны.
- Женя, это я.
Женька ветром слетел с кровати. Принялся помогать Ханне снять меховую накидку. От волнения у него дрожали руки, а слова застряли в горле.
- Пришлось ждать, когда все уснут, - доверительно шептала Ханна.
- Садись к подтопку, здесь тепло, - наконец стал соображать Женя. Сам он опустился на пол, рядом с Ханной.
- Табуретки больше нет, - пояснил он девушке.
- Я не знаю «подтопку» и «табуретки», - смешно выговаривая слова, призналась Ханна.
- Ты хорошо говоришь по-русски, - заметил Женя. – Гораздо лучше, чем я по-немецки.
- У хозяйки, где мы снимаем комнату, работает русская девочка. Когда никого нет дома, она учит меня словам. У меня с ней договоренность, что она это держит в секрете.
- Зачем тебе знать русский?
- Чтобы разговаривать с тобой.
- Ты – моя хозяйка. Зачем тебе со мной разговаривать? Ты и так мне хорошо помогла. Да ты мне жизнь спасла.
- Я думала о тебе.
- Ты? Думала обо мне? – Женька был удивлен и обрадован.
- Да.
- И я о тебе каждый день думаю. Люба ты мне очень. Жить без тебя не могу, - признался Женька и начал целовать руки Ханны.
Он поднялся, Ханна тоже встала. Горячие губы соединились, руки крепко прижимали друг друга.