- Неужели у них, наконец, будет хорошая квартира? – смотрящаяся в небольшое зеркало Ирка машинально поправила прическу: мысли у нее были далеко отсюда.
Да, это было самым большим желанием женщины: сейчас семья из четырех человек жила в небольшой однушке с такой же кухонькой и совмещенным санузлом, который смекалистые граждане не без причин окрестили гованной.
Дело происходило в конце восьмидесятых годов прошлого века: квартира досталась Ирке от мамы, которая уже, к сожалению, умерла. А мама, в свою очередь, получила ее от завода: она работала там учетчицей. А, по тогдашним меркам, однушка на двоих – папа их давно бросил – была очень неплохим вариантом.
И сначала это Ире с Антоном казалось верхом блаженства: сразу после свадьбы молодой муж переехал к жене в свое жилье!
Сегодня такая квартира называется бабушатником. Но там было все, необходимое для жизни молодой семьи. Поэтому, не пришлось ничего покупать, а это – значительная экономия.
Старые, но вполне пригодные кастрюльки и кружки, алюминиевые тазы и тяжеленные чугунные сковороды, трясущийся в агонии холодильник и несовременная, но работающая стиралка – чего еще было желать!
К тому же, тогда так жили многие. Поэтому жесточайшей критике, как сегодня, это не подвергалось. А рекламы, предлагающей покупать всякую ненужную фигню, тоже еще не было. Как, кстати, и той самой фигни.
И молодая семья стала жить-поживать и добра наживать. Да, потихоньку стали «менять интерьеры»: постепенно заменили холодильник и купили новый телевизор, выкинув КВН – не путать с известным клубом и его ведущим!
Жизнь брала свое: в семье стали появляться дети. Это сейчас никто не родит второго ребенка в одной комнате. А тогда это тоже было обычным делом: рожали даже в одной комнате коммуналки.
И что это было – дурь, романтика, неумение просчитывать жизнь наперед или что-то еще– сказать трудно.
Возможно, люди еще просто не повзрослели, хотя при социализме в двадцать два года они уже считались вполне взрослыми. Это сейчас до тридцати лет – и все дети неразумные! И это – совершенно справедливо: чего с них сегодня взять-то?
А может, было другое время и другие приоритеты: и обвисшей после родов груди тогда не придавалось такое значение. И тонким губам – тоже.
Да-да, совершенно согласны с негодованием современных девушек: все это было ужасно!
Но – о наболевшем: жилплощади! Тогда не зря существовала норма при постановке на учет для получения квартиры – меньше пяти метров на человека. И судя по тому, сколько в то время раздавали бесплатного жилья, у многих было меньше этих самых пяти метров.
К тому же, у них вырисовывалась неплохая перспектива: Антон работал сварщиком на заводе, продолжая рабочую династию, и тоже уже был поставлен на очередь для улучшения жилищных условий.
А чем больше детей, тем большего метража жилье ты получишь!
Поэтому, в том, что у Иры и Антона один за другим появились два сына, не было ничего предосудительного!
Но очередь двигалась не слишком быстро: все время кто-то оказывался впереди! Было ясно, что имелись люди, которые могли сделать то, что тогда называлось словом «занести». А Ирка с Антоном не могли.
Время шло, мальчики уже пошли в школу, и в жизни семьи стали возникать естественные неудобства.
Во-первых, было очень тесно: все сидели друг у друга на головах. Даже есть на кухне стали парами: всем было не разместиться.
Утром толком было не умыться: а о душе речи вообще не шло! Один чистил зубы, а другому надо было срочно сделать пи-пи. И не только… А маме еще и накраситься!
Во-вторых, со спальными местами была хрень. Пока дети были маленькие, это как-то устраивалось. Но теперь нужно было что-то делать.
Поэтому мастерущий Антон сделал двухъярусную кровать: это позволило сэкономить пространство, и в комнате стало посвободней. Хотя и не очень красиво: она, торчащая, как единственный зуб на челюсти, выбивалась из интерьера. Если, конечно, это еще можно было назвать интерьером.
К тому же, помимо бытовой лабуды, существовала и интимная жизнь. И как, скажите, ее вести, люди добрые?
Вместе делать вид, что стираете белье, запираясь в ванной? Покупать деткам билеты в кино, чтобы не вернулись в самый неподходящий момент? Тогда дети могли ходить без сопровождения взрослых везде совершенно спокойно.
И это тоже очень утомляло. И тут, в совершенно беспросветной жизни семьи, блеснул лучик надежды!
Поэтому, для радостного настроения у Ирки были все предпосылки: приятель мужа, работающий в обменном бюро – тогда это называлось так – предложил за совершенно небольшую доплату обменять эту их захезную однушку на неплохую трешку!
Подобное происходит раз в сто лет: неизвестному чумовому покупателю понадобилось именно их жилье! Да, небольшого метража, в этом районе и с такой ванной. Бинго!
- Даю на размышление пару дней, - произнес Серега. – Да и чего тут думать-то? Вы же, вроде, в своем уме, а отказаться от такого варианта может только сумасшедший. Поэтому, времени на сбор нужной суммы должно хватить. Хотя, думаю, вы ее найдете без труда!
Сумма была, действительно, небольшой, но даже таких денег у семьи не было. Дело происходило не сейчас, когда финансы можно получить за пару часов, не выходя из дома.
А при махровом социализме, когда нужно было предоставлять уйму справок с объяснениями, куда намереваетесь потратить предоставляемую сумму.
Но безвыходных положений не бывает: существовала одна палочка-выручалочка - вот на нее-то и возлагались большие надежды. И ей была мама мужа – Иркина свекровь Анна Ефимовна. Ну, не откажет же она единственному и любимому сыночку!
Но пожилая женщина неожиданно отказала. Как? Почему? Ведь деньги у нее были, и все это знали. Да она и сама это не скрывала, часто хвастаясь своими знаниями в области экономии и пеняя глупой невестке за ее неумение вести хозяйство.
Сначала подумали, что мама отказала именно Ирке, потому что испытывала к ней неприязнь: ну, скажите, дорогие дамы, кого любит свекровь? То-то же!
Поэтому, вторично попросил сын. Но и это не возымело совершенно никакого действия: не дам и точка! Как там, у Ильфа и Петрова? И кроватей не дам, и умывальников!
- Но почему, мама? – пытался достучаться до Анны Ефимовны Антоша. – Должна же быть какая-то разумная причина!
- Тебе скоро дадут жилье! – стояла на своем мама. – Нечего тратить деньги зря!
- Дадут, во что кладут! – горячился Антон. – Уже дети скоро вырастут, а очередь так и не двигается. Ну, что тебе стоит? Мы потихоньку отдадим!
- А из чего, интересно, вы собираетесь отдавать?
- Ну, не знаю! Я возьму подработку!
- Кем, интересно? У тебя же не то здоровье, чтобы ночью разгружать вагоны. А больше я ничего не вижу.
Мама, к сожалению, насчет подработки была права, а насчет денег – нет: она совершенно спокойно могла бы дать в долг – деньги у нее были. И ей бы еще осталось на безбедную старость.
Но она не дала! И розовые мечты разбились о суровую реальность бытия: вожделенная трешка, в которой Ира уже мысленно повесила занавески, тут же уплыла в неизвестном направлении.
Это было ужасно: в доме установился траур, как по покойнику. А Ира слегла с депрессией: хорошо, что на работе удалось оформить отпуск.
Тогда депрессия не была еще такой модной как сейчас, и не возникала из-за всякой фигни. Поэтому такое серьезное заболевание не принято было афишировать: да и шоу, на которых можно было рассказать об этом интересном факте из биографии, тоже пока не было.
И мама Ира просто лежала все дни, как говорили тогда, зубами к стенке: пельмени варил папа. А когда ей немного полегчало, дома был скандал.
- Будет подыхать – воды не подам! Пусть даже и не суется! – кричала женщина, имея в виду свекровь – кого же еще! – И чтобы ноги ее больше здесь не было!
Тоша молча смотрел в сторону: во многом он был полностью согласен с женой – его мама поступила просто безобразно. И, ведь, могла бы помочь, но не сделала этого: видимо любовь к деньгам – а это называется алчностью - перевесила любовь к сыну и внукам. А про чувства к невестке и говорить нечего.
На дворе восьмидесятые перевалили за половину: сменилось руководство страны. И тут оказалось, что до этого мы все жили неправильно и шли не туда!
Но теперь-то уж точно - туда! И для этого требовалась самая малость: перестроиться, ускориться и углУбиться. И тогда всем будет благо!
Все ускорились, а некоторые и углУбились, но квартиру Антону все равно не дали. И надежда, которая продолжала теплиться, стала потихоньку угасать.
Мальчики уже перешли в шестой и восьмой класс: было ясно, что о переезде можно забыть.
А потом в стране началась очередная хрень. Которая оказалась значительно охрененней предыдущих.
Сначала в январе 1991 была денежная реформа: меняли купюры в 50 и 100 рублей. Но – с ограничениями.
Больших денег у семьи не было. Поэтому, Ирка ждала, что к ним обратится свекровь с просьбой помочь в обмене: уж ей-то было, что терять!
Вот тут-то она маму мужа и пошлет! Потому что им все равно денег не достанется: это уже было видно невооруженным взглядом. Но Анна Ефимовна молчала: или уже потратила деньги, или нашла другой канал для обмена.
А потом развалился СССР. И следом прекратил существование завод мужа: выяснилось, что заводы и фабрики современной стране только мешают развиваться и идти вперед. Но только уже к победе капитализма: именно это оказалось правильным направлением!
И Антон очутился на улице: новый строй не всем пришелся по зубам. Все это тоже настроения не добавляло: жили практически на одну Иркину заплату врача - папа Тоша перебивался случайными заработками.
Мальчики по одному закончили школу и поступили учиться: хорошо, что еще пока обучение было бесплатным. Бабушка судьбой внуков особо не интересовалась, но так она вела себя еще до случая с просьбой одолжить денег. А с сыном они иногда перезванивались, обмениваясь ничего не значащими фразами о здоровье.
Анна Ефимовна умерла в конце 1999 года: по поводу ее смерти горевал один Антон – мама есть мама. Но на похороны пошли все.
Когда прошло время траура, стали разбирать вещи в маминой двушке: Антон оказался единственным наследником – хоть в чем-то повезло!
И на антресолях обнаружили жестянку из-под печенья, а в ней – пять аккуратных пачек стодолларовых купюр, перетянутых цветными резиночками.
Да, всего 50 тысяч рублей: после дефолта 98 года это оказалось очень хорошими деньгами. Ай, да алчная мама: вот уж, действительно, удружила! Этого не ожидал никто!
Все это позволило купить и отремонтировать квартиру и младшему сыну: старший взял себе бабушкину. А ребята к тому времени уже собирались жениться: получалось, что бабушка сделала обоим внукам по королевскому подарку.
Видимо, она понемногу покупала доллары – у Анны Ефимовны всегда не было доверия к сберкассам и рублям. И внезапно бабуля превратилась в очень богатую даму.
Это был, наверное, единственный случай из их окружения, когда дефолт неожиданно оказался во благо!
На оставшиеся деньги родители сделали у себя ремонт и поменяли мебель. А не верящая во всевышнего Ирина Матвеевна стала заказывать сорокоусты о поминовении свекрови: чем черт не шутит, когда Бог спит.
Уже поверившему в то, что его мама – жадина-говядина Антону Михайловичу было очень приятно убедиться в обратном: оказалось, что она – вполне себе ничего! И даже не ничего: оба сына получили по прекрасной квартире! А в те времена это было очень щедрым подарком судьбы.
Поэтому, прости нас, что мы думали о тебе дурно, мамочка! – все время повторял про себя седеющий мужчина, не в силах избавиться от чувства вины. Которое, почему-то, с возрастом становилось все сильнее.
А вы, дорогие дети всех возрастов, не думайте о родителях слишком дурно: все может оказаться совсем не так, как кажется. И тщательнЕй проверяйте потом антресоли: мало ли, что…