Вот представь себе, ты котик. Произошло страшное. Ты обиделся на своего человека, того самого кожаного. Смертельно. Навсегда. Навечно.
А всё из-за его мелкой мелочности. Он не дал чего-то. Совсем. Или дал, но мало, слишком. Или дал, а потом вероломно забрал. Ну ладно, ладно, ты сам и взял, ибо чего оно лежит себе на столе нарезанное и такое вкусное? Всё равно нагло отобрал, ещё и пригрозил, тапком.
А ещё бывают такие несуразности. Ты идёшь по своим неотложным делам. Решаешь заглянуть на балкон, а кожаный орёт своим противным голосом:
-Куда?! Я тебе щас!
И что делать? Уступать грубой силе тапка? А почему? Потому что всего разок (ну ладно, три или пять) ты успел зайти и оставить там отметку для всех котов округи, что это твоя собственность. Ты же хорошее дело сделал, теперь никто не посягнёт? А кожаный грозится…
В общем обида. И вот ты уходишь на диван (окно, шкаф, стиральную машинку, холодильник, да мало ли куда), весь из себя разобиженный, сильно, чтобы он знал, чтобы осознал, чтобы задумался над своим поведением, отворачиваешься…
Всё, каждый волосок, усик, шерстинка, коготок, дрожит от праведного, очень своевременного и справедливого негодования. И даже толстянка вместе с кактусом и геранью поникли, сочувствуя тебе. Именно от сочувствия, а не от того, весь день получали лапой от скуки и не от того, что ты рыхлил землю и выбрасывал лишние комки земли из горшка.
Вот лежишь ты, и тебе печально, грустно и горько от несправедливой несправедливости. И даже птички не пролетают мимо окна, чтобы от души на них помявмявкать, как следует.
И сухари в кормушке не радуют, и колбаса, и игрушки. Потому что тебе хотелось вон те, особенные кусочки со стола, но их отобрали, вероломно и жестоко, грустно…
А этот кожаный подкрадывается сзади или она, кожаная, и орёт противно:
-Это кто тут такой мяяягонький? Это у кого щёчки такие широоокие? Это что за киса?!!!
И хватает тебя, обиженного и беззащитного. За бока. За пузико мягкое. Хватает, да ещё и тащит куда-то. На коленки садит. Не даёт наобижаться как следует, от души.
Ну ладно, в этот раз прощу, так и быть. Только пусть уже на кухню тащит, кушать. Ибо нечего тут, распоясались.
